— Не свалюсь!
Домой Юру провожали Сережа с Колей. Он рассказал им о порке в духе: «Казалы, воно боляче… а мени неначе комахи кусають…»
— Врешь! — в восторге воскликнул Колька.
— Ей-богу!
— И ты молчал? — спросил потрясенный Сережа.
— Как рыба! — ответил Юра и показал опухшую забинтованную руку. — Впился зубами и молчал.
Хлопцы смотрели на Юру почтительно. И тот, почувствовав себя героем, впервые за эти дни улыбнулся.
Пока они шли, он успел рассказать друзьям многое: как его партизаны мобилизовали в подводчики, как жили в лагере. И о бое на шоссе, о Луке и о комсомоле. Но наибольший восторг вызвал рассказ о том, как в Эльбузлах беляки перестреляли друг друга из-за ворованного золота. «На закуску» Юра сообщил, что в ближайшее время в Индии будет революция и Лука обещал отправить его туда на помощь индийским товарищам.
— А о нас ты забыл?! — возмутился Коля. — Тоже друг!
Решено было, что, когда заживут Юрины раны, все соберутся в лощине на склоне Георгия и обсудят вопрос о создании тайного судакско-индийского комсомола. В Индию они поедут все вместе. Много спорили о названии организации. Решили назвать так: «Коммунистическая молодежь всемирной революции» — сокращенно «КМВР».
Коля подмигнул друзьям и с таинственным видом, молча свернул на тропинку к подножию Алчака. Он привел их к той пещере, где они прятали ранцы, куда снесли тела расстрелянных, выброшенных морем. Коля юркнул туда, вынес бумажный рулон и развернул его. Хлопцы увидели большой плакат.
На плакате был нарисован Крымский полуостров и сидящий в нем, как в кувшине, барон Врангель с зловещей, зверской физиономией, но очень похожий. Он вытягивал из горлышка кувшина длиннющую хищную руку с когтистыми пальцами. Эта рука тянулась из Крыма к Украине, Донбассу. А сбоку нарисован во весь рост красный богатырь, взмахнувший широким мечом, чтобы отрубить эту руку. Внизу крупно написано: «Добей Врангеля!»
Таких плакатов в рулоне было шесть.
— Где взял? — шепотом спросил Юра.
— Контрразведка арестовала вчера одного дачника. А сегодня я нашел это на винограднике за дачей, где он снимал комнату. Выбросили, наверное, перед обыском.
— Вот это плакат! — с восхищением сказал Сережа. — Что будем делать?
— Давайте расклеим их ночью по городу, — предложил Коля. — Ты, Серега, стащи у батьки банку крепкого столярного клея. Ночью мы втроем все сделаем. А тебе, Юра, нельзя. Надо отлежаться…
Утром судачане любовались этими плакатами, но к полудню солдаты соскребли их ножами.
Дома Юра снова почувствовал себя совсем больным. Он не понимал, как у него хватило сил дойти до Судака и обратно.
— Тебя поддерживало нервное возбуждение, — объяснил отец.
Много дней промучился Юра в темной комнате. Его поставили на ноги настойки трав, принесенные Айше, женой Юсуфа.
2
В ночь на восьмое октября 1920 года Врангель приступил к осуществлению так называемой заднепровской операции.
Вообразите себе гигантского спрута. Его тело — мешок величиной с Крымский полуостров. И из этого мешка, где сосредоточено почти полумиллионное войско, протянулись щупальца к Донбассу, к Украине.
Белым удалось переправить через Днепр свои лучшие части, в том числе марковскую дивизию, и занять город Никополь. Ударом с тыла одновременно с наступлением на фронте Врангель рассчитывал окружить и задушить каховский плацдарм Красной Армии.
Группа войск Красной Армии под командованием Ивана Федько разгромила переправившиеся через Днепр части белогвардейцев.
На Каховку с фронта наседала армия генерала Витковского, усиленная английскими танками, броневиками, французскими самолетами.
Четырнадцатого октября семь танков из двенадцати были уничтожены. Дивизия Блюхера, защищавшая каховский плацдарм, перешла в контрнаступление. В тот же день третий «щупалец» белых — войска, наступавшие на Апостолово, были разгромлены Второй Конной армией.
Военный совет при Врангеле был в нерешительности — одни стояли за то, чтобы принять бой в Таврии, другие советовали «втянуть щупальца», отойти за перешеек.
Но от военного совета уже ничего не зависело. В войсках Врангеля, выдвинутых за пределы Крыма, началась паника, они в беспорядке устремились назад, к перешейку. За ними — буржуазия, спекулянты, осколки царской России, все те, кто отсиживался от гроз революции на Юге.
Зима в 1920 году началась рано. Дули сильные норд-осты, пришли ранние морозы. Число беженцев на железнодорожных станциях увеличивалось с каждым часом, и вскоре они наводнили города. На станциях образовались пробки. Тысячи тачанок, пролеток, фурманок, автомобилей, экипажей густой массой в панике двинулись на Юг по обе стороны железнодорожной линии.
Остатки разгромленных Красной Армией врангелевских войск, опережая беженцев, втянулись в Крым.
Второго ноября Врангель выпустил успокаивающее обращение:
«…После пятимесячной борьбы на полях Северной Таврии мы вновь отошли в Крым. За эти пять месяцев… армия увеличилась более чем в три раза, пополнилась конями, орудиями, пулеметами. Прикрывшись укреплениями, отдохнув и одевшись, мы будем ждать желанного часа, чтобы нанести врагам родины решающий последний удар!»
Закупорив «крымскую бутылку», командующий Южным фронтом М. В. Фрунзе готовил Красную Армию к наступлению. Задача эта была не из легких. На Крымский полуостров можно было ворваться тремя путями: через Перекопский перешеек, по узкому железнодорожному дефиле через Сиваш и через Арабатскую стрелку.
Еще в стародавние времена правители существовавшего тогда в Крыму Боспорского царства пытались превратить Крымский полуостров в остров, чтобы обезопасить себя от набегов северных кочевников. Перекопать узкую Арабатскую стрелку не составляло особого труда. Сиваш, многокилометровый в самом узком месте, сам по себе являлся серьезной естественной водной преградой. А вот Перекоп стоил многих трудов. Неизвестно, сколько лет рабы перекапывали перешеек, соединявший Крымский полуостров с материком, проделав гигантскую работу — сродни сооружению египетских пирамид. Огромный вал высотой восемь метров протянулся на одиннадцать километров, от Черного моря до Сиваша. А перед валом тянулся ров глубиной семь и шириной пятнадцать-двадцать метров, сделавший Крым островом. Даже переплыв пятнадцатиметровый ров, невозможно было вскарабкаться на десяти метровый отвесный Турецкий вал.
Врангель рассчитывал отсидеться в Крыму до весны. Турецкий вал, ров, весь Перекопский перешеек были превращены его инженерами в грозные современные линии обороны. Впереди, на расстоянии пяти-семи километров, был пристрелян каждый метр гладкой, как стол, мертвой, безводной, солончаковой степи, на которой не росло ни травинки и не было никакого жилья для войск.