Шмале, будучи заместителем начальника охранной полиции, не только выполнял приказы начальства — он проявлял и собственную «инициативу». Он — организатор и участник массовых облав, проводившихся в Николаеве, внушал подчиненным, чтобы людей, уклоняющихся от угона в Германию, немедленно расстреливали. В августе 1943 года Шмале выезжал с карательной экспедицией, которую возглавлял Бютнер. Каратели сожгли несколько населенных пунктов, расстреляли сотни советских граждан. Возглавляя полицию вместо уехавшего Витцлеба, подсудимый принимал активное участие в сожжении домов, в разрушении предприятий, школ, больниц. Только 26 и 27 марта 1944 года в Николаеве полицией было расстреляно более 150 человек.
Суд переходит к допросу обвиняемого Винклера[164] — генерал-лейтенанта, бывшего коменданта Николаева, находившегося в городе около двух лет. Через подчиненные ему воинские части и карательные отряды Винклер осуществлял систематическое истребление советских людей, массовый угон мирных граждан в немецкое рабство, руководил разрушением предприятий, учреждений, больниц, музеев города.
В марте 1944 года, накануне бегства немцев из Николаева, Винклер издал приказ, в котором сообщалось, что все граждане, сопротивляющиеся угону в Германию, будут объявлены партизанами и расстреляны. Выраженная в приказах угроза широко осуществлялась полицией и жандармерией.
На суде генерал-лейтенант Винклер пытался изобразить себя «слепым исполнителем», осуществлявшим только указания высшего командования, однако в результате перекрестного допроса и предъявления документов Винклер изобличается как организатор и руководитель всех разрушений, произведенных в Николаеве немецкими оккупантами.
— Известны ли вам решения союзников о наказании военных преступников? — спрашивает председатель Трибунала подсудимого Винклера.
Подсудимый пытается объяснить, что он об этом не знал.
— Но вы ведь работали в генеральном штабе германской армии? Как офицер генерального штаба, вы должны были знать о международных правилах ведения войны, — продолжает председатель.
— Да, эту войну мы вели нечисто, — деловито констатирует сам подсудимый.
Допросом подсудимого Винклера утреннее заседание заканчивается.
Вечерние заседание 12 января.
На заседании продолжился допрос подсудимого Винклера. Отвечая на вопросы прокурора, обвиняемый вынужден признать, что он принимал участие в насильственном угоне в Германию трех тысяч квалифицированных рабочих, под угрозой репрессий посылал жителей города на тяжелые оборонительные работы.
В Николаеве было расквартировано более 60 тысяч немецких солдат. Для них по распоряжению Винклера были предоставлены лучшие городские здания — школы, клубы, техникумы, музеи. Все имущество, находившееся в этих помещениях, расхищалось. По его же указанию ценные экспонаты художественного музея — редкостные картины Айвазовского, Шишкина, Верещагина и других русских художников — были отданы в офицерский кабак.
Выполняя приказ Винклера, немецкие саперы, накануне бегства гитлеровцев из Николаева, заминировали жилые дома, школы, корпуса завода имени Марти и другие.
Суд приступает к допросу подсудимого Хапп, бывшего обер-ефрейтора 783 охранного батальона. Хапп признает, что он принимал участие в массовом истреблении мирных советских граждан и военнопленных, истязаниях и пытках.
В лагере военнопленных, по словам подсудимого, за короткое время было расстреляно более 2 000 человек.
— Ваше участие?
— Лично расстрелял 20 чел.
— За какие преступления?
Хапп несколько минут молчит, а затем, потупив взгляд, вполголоса бормочет:
— Не могу сказать...
Допросом подсудимого Хаппа вечернее заседание заканчивается.
Утреннее заседание 13 января.
Суд переходит к допросу свидетелей. Их показания рисуют страшную картину жизни советских людей под игом немецких оккупантов, издевательств, массовых расстрелов советских военнослужащих и мирного населения, осуществлявшихся немцами в гор. Николаеве и Николаевской области.
Первым дает показания свидетель Г.Г. Перегуда, старый рабочий морского порта, ныне инвалид труда. Он рассказывает о зверских методах, которыми сопровождался угон советских граждан в немецкую неволю. Под видом розыска оружия и партизан немцы устраивали в городах и селах массовые облавы. Задержанных бросали пачками в товарные вагоны. Тех, кто уклонялся от отправки в Германию, расстреливали.
Об угоне молодежи на каторгу показывает также на судебном заседании свидетель Н.Л. Вышеславский, заведующий кафедрой электротехники Николаевского кораблестроительного института. Он был также свидетелем планомерного, преднамеренного уничтожения гитлеровцами культурных учреждений и учебных заведений Николаева. Немецко-фашистские варвары разрушили и разграбили Николаевский кораблестроительный институт, судостроительный техникум, пединститут и др.
Свидетель Папахомова В.Ф. рассказывает о том, что за две недели до оставления города немцы начали сжигать дома, в том числе и жилые, не считаясь с тем, что в них было население. Лиц пытавшихся тушить пожар в своих жилищах, солдаты забрасывали гранатами и стреляли в них.
После занятия немцами Николаева, показывает суду свидетельница учительница Н.А. Крыжановская, гитлеровцы начали разрушать школьные здания, детские учреждения. Так были взорваны прекрасные здания новых школ №№8, 10, 13, уничтожена богатейшая детская библиотека, насчитывающая около 20 000 томов.
Свидетель М.К. Левашев, житель села Октябрьское, Октябрьского района, рассказывает о большой трагедии, которая произошла в его семье. Когда немцы уходили из села, вечером в его дом ворвались несколько гитлеровцев. Они выгнали на улицу трех сыновей, в том числе 14-летнего сына Ваню. Спустя несколько дней Левашев нашел обезображенные трупы своих сыновей в яме, возле элеватора. Здесь насчитывалось не менее 70 трупов детей, стариков, старух.
Далее дает показания свидетельница Л.П. Тищенко, научный сотрудник Николаевского художественного музея им. Верещагина, рассказывающая суду о варварском разграблении и разрушении немцами этого музея.
Председательствующий спрашивает подсудимого генерал-лейтенанта, бывшего коменданта гор. Николаева, Винклера:
— Вы заслушали показания шести свидетелей, которые говорили о бесчинствах воинских немецких частей. Считаете ли вы себя виновным за эти преступные деяния?
— Да, — отвечает Винклер.
Показания свидетельницы Барг повествуют о жутких станицах истории оккупации Николаева — о расстреле 20 советских врачей и 22 членов их семей.
— Немцы расстреляли моего мужа, — говорит свидетельница Е.И. Барг. — Он был председателем научной секции врачей. Вместе с ним расстреляли 20 других местных врачей. Делали это фашистские изверги, которыми командовал сидящий здесь подсудимый Санднер.
Председательствующий (обращаясь к подсудимому Санднеру): Подтверждаете ли вы этот факт?
Подсудимый Санднер: Да. Я арестовал и расстрелял этих врачей.
Далее дает показания свидетель, священник православной церкви А.М. Свиридовский:
— Жандармы арестовали мою жену, — говорит он. — Ее держали в жандармерии Баштанского района, где подвергали нечеловеческим мучениям и пыткам, а затем расстреляли. Я был также очевидцем зверского отношения немцев к военнопленным. Как-то по херсонской дороге на Николаев шла большая группа пленных красноармейцев. Они были почти раздеты, еле держались на ногах. Я видел, как один из охраны подошел к обессилившему красноармейцу и тут же пристрелил его. Затем палач отбросил труп в кювет.
Свидетель говорит об осквернении немцами русской церкви. Гитлеровцы разрушили храмы в селах Воскресенске, Константиновке, Погореловке и др. В селе Бормасове немцы устроили в церкви конюшню.
Свидетельница В.И. Капран рассказывает о том, как она была угнана в немецкое рабство и испытала на себе, как и другие невольники, издевательства и унижения.
Свидетельницы М.М. Лещенко и Ф. Саркисова привели ряд фактов фашистских расправ над мирным населением, жертвами которых явились они сами и их семьи.
Вечерние заседание 13 января.
Продолжается допрос свидетелей.
Свидетельница М.С. Ацеховская, жительница местечка Березнеговатое, подтверждает, что неоднократно видела, как подсудимый Михель жестоко избивал арестованных советских граждан, которые после этого оставались навеки калеками.
Свидетельница говорит о трагической судьбе ряда ее знакомых, арестованных Михелем. Вера Санченко после допроса сошла с ума, местный врач после зверского истязания покончил жизнь самоубийством.