Разобравшись, в чем тут дело, я попросил лист бумаги и написал на нем:
«Ответственно заявляю, что Луна твердая. В. В. Скворцов», после чего поставил дату и расписался.
– Откуда вы это можете знать?!
– Не имею права разглашать, так что примите на веру.
– Но если там все же окажется пыль?
– Тогда виноват буду я, а не вы, для того документ и написан.
Самые разнообразные вопросы иссякли только к обеду, который был не только вкусным, но и бесплатным. Причем для всех, не только для меня, это у них тут во ВНИИ такие порядки. А после обеда я поехал к своим, в Петродворец. На сегодня работа была закончена, до следующего утра предстояло только отдыхать.
В номере я обнаружил ожидающих меня Веру с Джулькой. Старшие Астаховы ушли гулять, а эти почему-то сидели в четырех стенах.
– Ну и как тут море? – поинтересовался я.
– Не знаю, мы же там еще не были! Тебя ждали.
– Я же сказал, что приеду никак не раньше часа.
– А вдруг ошибся бы? И приехал бы сюда, а тут пусто.
– Ага, и расстроился бы, и сел бы в уголке плакать в одиночестве.
– Ну, может, и не сел бы, только зачем такое? Ты никогда на Балтийском море не был, я тоже, Джулька вообще никакого не видел. Вот сейчас все вместе и пойдем.
– Ты хоть обедала?
– Да, а ты?
– Тоже. Тогда действительно пошли. Фотоаппарат возьми.
– Ой, как же это я, спасибо, чуть не забыла!
Вера, кстати, была права – Балтийского моря я не видел ни разу. Ни в ипостаси Антонова, ни в здешней, Скворцова. Правда, Антонов однажды отдыхал в Юрмале еще в советское время, но это было зимой. В Ленинграде, а потом и в Санкт-Петербурге он, разумеется, бывал, но только в командировках. А там не то что на море – на Медного всадника-то посмотреть еле нашлось время!
Море было как море, только по сравнению с Черным мутноватое и холодноватое, однако нам с Верой такие мелочи радоваться жизни не мешали. А вот Джулька растерялся. Столько воды сразу он не видел ни разу в жизни, а тут еще хозяева в эту воду вошли и с каждым шагом удалялись от берега, оставив его в одиночестве. Поначалу он метался у воды, растерянно повизгивая, но потом решился, плюхнулся в море и поплыл к нам. Получилось у него неплохо, хотя до этого купался он только в ванне.
Поздним вечером, когда соседи уже спали в своей комнате, я прилег, вздремнул пару минут и проснулся уже с четырьмя маленькими, семь на семь сантиметров, солнечными элементами и контроллером заряда для литиевых аккумуляторов. У Антонова прошло два дня, контроллер он паял сам, так как он был нужен перестраиваемый на разное число включенных последовательно элементов, и его было проще сделать самому, чем разыскивать по магазинам. Там, в восемнадцатом году, наконец-то наступила зима, ударили морозы и выпал снег, причем сразу много. Коммунальные службы, как всегда, очень удивились такому странному природному явлению, как снег зимой, но все же, кажется, собирались приступить к его уборке.
По моим прикидкам, солнечные элементы из двадцать первого века были в полтора раза эффективнее здешних и имели вдвое большую отдаваемую мощность на единицу веса. Антонов прислал два монокристаллических и два поликристаллических, пусть во ВНИИ-100 их испытают и решат, какие им больше подходят.
Но все это было, так сказать, прелюдией перед главной задачей – оснащением платформы манипуляторами. И, естественно, бортовым процессором, без него не обойдешься. Зачем луноходу руки? Ну вы даете. А флаг в Луну чем он втыкать будет – хвостом, что ли? Жесты патриотичные делать на камеру – ну типа вон она, Земля, наша родина и колыбель человечества, но мы, отважные советские роботы, трудностей не боимся, нас воспитала самая передовая в мире коммунистическая партия. Ох, блин, ведь ближе к делу мне же всю эту хрень писать придется! Ну да ничего, справлюсь. Точнее, Антонов справится, ему доводилось сочинять и не такую хрень.
Глава 26
Как уже упоминалось, если я, скажем, засыпал Скворцовым и просыпался Антоновым в двадцать первом веке, то он был полностью выспавшимся, даже если задремал на пару минут. В обратную сторону это правило работало точно так же, поэтому во время совмещенного с работой отдыха в Петродворце, когда мне часто требовались детали из будущего, примерно половину ночей я бодрствовал. Спать не было никаких сил. Ну я и начал потихоньку тренироваться для получения возможности быть Скворцовым в двадцать первом веке. Первым этапом стало то, что, просочившись в будущее и став там Антоновым, я наконец получил возможность беседовать с ним от имени Скворцова – то есть как он в шестидесятых.
Поначалу тема была совершенно несерьезной.
– Вот сейчас немного освоюсь и пойду к твоей Свете, – заявил я. – А то меня там, в шестидесятых, уже несколько напрягает монашеский образ жизни.
– И даже совесть не будет мучить? – ненатурально удивился Антонов. – Неужели ты вот просто так сможешь взять и изменить своей ненаглядной Верочке? Как это низко… и с кем – с любимой женщиной своего, можно сказать, духовного брата-близнеца! А впрочем, ладно, бери черную икру, только потом не забудь компенсировать убыль, и иди. Мне даже интересно, заметит она подмену или нет. Заодно потренируешься ставить блокировку на мою память, чтоб я, значит, сразу забыл твой разврат. Подозреваю, что это будут не те воспоминания, которые следует трепетно хранить в глубинах памяти.
Ну, а после этакой разминки мы перешли уже к обсуждению более интересного вопроса. Я поинтересовался:
– Тебе не кажется странным поведение Шелепина в отношении Королева? Шурик вплотную занялся космосом, получил все сведения о болезнях Королева, но до сих пор в этом направлении не делает ничего. И Косыгин не предлагает мне встретиться с Сергеем Павловичем на предмет посмотреть, нельзя ли его подлечить.
– Да чему ж тут казаться? Все предельно ясно. Оба прекрасно понимают, что с прекращением работ по Н-1 Королев не согласится никогда, и с отказом от попыток высадиться на Луне первыми тоже. А так как такое решение еще не принято и его принятие пока под вопросом, то Королев, возмутившись, сможет ему помешать, ведь его поддерживает Устинов. Вот, значит, Алексей с Александром и решили – пусть лучше события идут естественным путем. Причем в конце года Косыгин, скорее всего, демонстративно попробует что-нибудь предпринять, но только тогда, когда пить боржоми будет уже поздно. Он осторожный человек и наверняка захочет иметь какие-то оправдания перед тобой. Хрен же тебя знает – ты хоть и не Антонов, но вдруг тоже озвереешь, узнав о смерти Королева? А Шелепина под рукой как назло не окажется, вот ты и сорвешь зло на Алексее. Кстати, если соберешься, лучше позови меня. Я до сих пор храню его код доступа, да и сам процесс у меня проходит техничней. Гораздо быстрее, клиент почти не мучается.
– Это ладно, но делать-то ты предлагаешь что?
– Ничего. В смысле, ничего не предлагаю. Это твое время и твоя страна, моей она была давно. Тебе и решать, что скажешь, то и буду делать. Хватит, мне до сих пор стыдно вспоминать, как я там сорвался на Шелепина.
– Да ты особо не расстраивайся, положительные стороны в этом тоже были.
Тем временем во ВНИИ-100 сделали эскизный проект лунохода. В отличие от коллеги из антоновского прошлого, этот был четырехколесным и имел форму не ночного горшка, а прямоугольного ящика. Солнечные батареи раскладывались сверху на все четыре стороны. Места крепления манипуляторов находились посередине, так что эти руки могли разворачиваться как вперед, так и назад. Правда, мое предложение сделать их на электрических сервоприводах понимания среди инженеров не встретило. Мне сказали, что тут лучше подойдет гидравлика, в проектировании которой у них уже есть немалый опыт. А в качестве мотора для гидронасоса можно использовать такой же движок, как и для колес. Кроме всего прочего, такая конструкция позволит сделать манипуляторы настолько мощными, что при их помощи луноход сможет выбираться из ям, как вездеход «Мальчик» из повести Стругацких «Страна багровых туч». Против такого аргумента я, естественно, возражать не стал, хотя в гидравлическом варианте манипуляторы получались на полкило тяжелее каждый. Более того, пообещал поддержать в верхах предложение коллектива ВНИИ назвать луноход именно «Мальчиком».