Молейнс, хорошо знакомые с делами во Фландрии, и хитрый авантюрист Джон Малтраверс, который считался одним из виновников убийства Эдуарда II и в течение нескольких лет неофициально представлял интересы Эдуарда III в Генте. Этим людям предоставили восемнадцать судов, 250 лучников и горстку латников и велели немедленно отправляться в Нидерланды. Представители трех великих фламандских городов совещались сначала в Брюгге, затем в Генте. 24 июня, когда Гастингс был в самом разгаре своих приготовлений, они согласились оказать английскому королю всю необходимую помощь[836].
Эдуард III не скрывал цели похода Хью Гастингса, но его собственные планы все еще были окутаны тайной. Его Канцелярия была проинформирована лишь о том, что король отправится туда, куда приведет его Божья милость и каприз ветров. Капитанам его кораблей были выданы запечатанные приказы, которые должны были быть вскрыты только в том случае, если флот будет рассеян ветрами. До тех пор они должны были следовать за адмиралами. В начале июля 1346 года были даны указания закрыть лондонский порт, который, как считалось, был полон французских шпионов, а также Дувр, Уинчелси и Сэндвич. Никому, независимо от ранга или статуса, не разрешалось покидать страну до истечения недели после отплытия флота, за исключением Хью Гастингса, но и он должен был подвергнуть своих людей обыску на случай, если они будут иметь при себе подозрительные бумаги[837].
Сколько и какая информация дошла до французского правительства, неизвестно. Но оно определенно что-то узнало в последние десять дней июня 1346 года, поскольку примерно в это время возникла внезапная паника по поводу безопасности севера страны. К концу месяца коннетабль был отозван из Эгийона с частью армии герцога Нормандии. Его поставили командовать Арфлёром в устье Сены. Граф Фландрский был послан ему в подкрепление. Маршалы, по-видимому, были отозваны с юга в то же время. В гарнизоны Лере, Этрета и Шеф-де-Ко были доставлены артиллерия и снаряжение. Все это позволяет предположить, что французы ожидали вторжения в северной Нормандии. Но они приняли меры предосторожности по всему побережью. Все местные мужчины пригодного для военной службы возраста были призваны к оружию. Примерно в то же время был разослан призыв о наборе новой армии для обороны севера[838].
В этом затруднительном положении Филипп VI обратился к Шотландии. "В Шотландии, — говорил английский канцлер Парламенту за два года до этого, — совершенно открыто говорят, что они нарушат перемирие, как только этого пожелает наш противник [Франция], и пойдут на Англию, нанося ей весь ущерб, на который они способны". Шотландцы не нарушили перемирия. Но они начали массово выступать к границе, как только узнали, что Эдуард III его нарушил. Англичане считали, что они намеренно действуют в согласии с французским правительством, и, вероятно, они были правы. Борьба с англичанами была одним из немногих объединяющих факторов в политике Шотландии. Для Давида II это был источник грабежа для пополнения своей обедневшей казны, возможность блеснуть перед друзьями и соперниками старше и опытнее себя, а также давний договорной долг перед Францией. Тем не менее, набеги шотландцев, какой бы ущерб они ни наносили трем северным графствам, до сих пор не привели к существенному отвлечению ресурсов от континентальных планов Эдуарда III. Вторжение Давида II на север в октябре 1345 года продолжалось всего шесть дней, прежде чем его люди исчерпали более или менее доступные источники добычи и вернулись домой[839]. Почти наверняка Филипп VI настаивал на более продолжительной кампании шотландцев на севере Англии. В июне 1346 года мольбы французского короля приобрели нотки отчаяния, когда английские войска собрались вокруг Портсмута и стали проскальзывать намеки на их цель: "Я прошу вас, я умоляю вас со всей силой, на которую способен, вспомнить о кровных и дружеских узах между нами. Сделайте для меня то, что я охотно сделал бы для вас в такой кризисной ситуации, и сделайте это так быстро и тщательно, как с Божьей помощью вы сможете"[840].
Как и в аналогичные моменты в 1340 и 1342 годах, Филипп VI беспокоился о реальных или воображаемых предательствах. Главным событием этих месяцев стало дело богатого жителя Компьеня Симона Пуйе, осужденного по доносу родственника за то, что он заявил за обеденным столом, что "лучше быть хорошо управляемым англичанином, чем плохо французом". Пуйе был расчленен топором для разделки мяса на парижском рынке Ле-Аль. Это событие ознаменовало новую степень жестокости в официальном обращении с предателями, даже если они оскорбляли короля только на словах и в частном порядке. "О такой позорной смерти, — писал по этому поводу один преданный француз, — вся Франция могла бы сказать, как сказал наш Господь: теперь начинается время наших страданий"[841].
* * *
Эдуард III сел на свой собственный корабль и отплыл из Портсмута 28 июня 1346 года. В течение нескольких дней ветер препятствовал любому движению его флота. Он пробирался на запад вдоль побережья острова Уайт, пока не достиг Ярмута. Здесь пришлось остановиться и ждать, пока другие корабли пройдут галсами по каналу и догонят его. Затем, когда все они подошли, ветер переменился. Вся масса судов вернулась назад по Соленту и снова собралась между Портсмутом и Форлендом. Две недели были потеряны. Только 11 июля 1346 года они отплыли на юг в Нормандию при идеальных условиях ветра и прилива. А генуэзский флот все еще находился в нескольких днях пути к югу от Ла-Рошели. Торговые суда, которые французское правительство вооружило, стояли у берегов в своих гаванях. Перед рассветом 12 июля 1346 года английский флот бросил якорь у большого открытого пляжа к югу от Сен-Ва-ла-Уг (рядом с Юта-Бич[842] в 1944 году)[843].
Если бы на пляжах было организовано серьезное сопротивление, высадка, вероятно, была бы невозможна. Но его не было. Основные французские силы в Нормандии находились к северу от Сены. Главными представителями короля в южной Нормандии были маршал Роберт Бертран, который был капитаном морской границы, и различные чиновники из бальяжей Котантен и Кан[844]. В их распоряжении были лишь очень ограниченные силы. Отряд генуэзских арбалетчиков, стоявший в Ла-Уг с конца апреля, дезертировал из-за невыплаты жалованья всего три дня назад. Бертран призвал всех местных мужчин призывного возраста, собраться с оружием и снаряжением на смотр, район за районом. По стечению обстоятельств смотр ополчения района Ла-Уг должен был состояться в тот самый день, когда прибыли англичане. Местные жители скрылись в лесах и болотах, как только увидели английский флот, растянувшийся по заливу. По мере распространения новостей города, деревни и поместья были покинуты на 20 миль вокруг. Сам Ла-Уг был совершенно безлюден. Одиннадцать кораблей, включая восемь, которые были вооружены для его обороны, лежали на берегу без присмотра. Англичане сожгли их.