– Д-держи!
Браунинг! Старый знакомый! Да-а-авненько не виделись!
– Это… Приказ?
Его лицо стало серьезным, даже глаза вновь потемнели, налились горячей чернотой.
– Д-да. Надеюсь, последний. Подстрахуешь, если что.
– Если – что?!
Вспомнилась небритая физиономия господина литератора. Браунинг? Не жирно ли? Пинок ему под зад – в самый раз!
Игорь понял. Покачал головой.
– Т-ты не разбираешься в ситуации, Ирина! Этот Залесский…
Договорить он не успел.
Автоматная очередь. Короткая, захлебывающаяся… тишина.
Еще очередь.
Ба-бах!
Словно железной палкой – по ушам.
Где-то совсем рядом, близко.
Я зажмурилась. Лишь на миг, чтобы очнуться, прийти в себя. Выходит, и вправду – не все знаю!
– Это… там?
Маг не ответил, да ответа мне и не требовалось.
Там!
Рюкзак уже за плечами. Игорь усмехнулся – незнакомо, зло. Ровные белые зубы оскалились. Таким я его еще не видела. Волк! Сероглазый Волк, почуявший добычу.
Внезапно я успокоилась. Все – на своих местах. У нас приказ. В руке у меня – оружие. Рядом идет бой. Это – реально, все остальное – потом.
Потом?
Я оглянулась, помедлила.
– Игорь!
Волчьи глаза на миг потеплели. Я заспешила, заранее понимая, что сейчас – не время, не место.
– Игорь! Когда все кончится… Если мы выживем…
Он понял. Знакомая улыбка тронула губы. И снова – ямочка на подбородке.
– К-куда захочешь, Ирина! Если ты сможешь…
Смогу? Смогу – что? Простить? Забыть?
– Ты мне ничего не говорил, Девятый! Ничего! Ты понял? Я ничего не хочу знать! Сейчас я хочу одного – добраться до вертолета. Вместе с тобой. Ясно?
Игорь молчал. Долго, бесконечно долго. Наконец кивнул – серьезно, без улыбки. Я посмотрела на небо: трещина стала шире, неровная золотая твердь тускло горела в закатных лучах.
Сколько еще – осталось? Век? Год? Минута? Поймет ли он?
– Ты п-права Стрела. Ничего н-не было. Есть м-мы – ты и я.
– И вертолет, – улыбнулась я, почувствовав, как отпускает сердце.
– Д-да. И вертолет.
IV. Sanctus
Сдвоенный рокот нарастал, оползнем рушился на головы с треснувшей навсегда скорлупы неба, и мнилось: незримая саранча опускается на многострадальную Землю из драгоценного разлома, которого просто не могло быть, но который – был.
Чаша терпения переполнилась, пролилась пеной грехов через край – и вот приближается, парит в поднебесье неумолимый гул оперенных в сталь крыльев Ангелов Смерти с карающими мечами в руках…
А может, все было гораздо проще и скучней.
* * *
В самом углу пустыря, некогда представлявшего из себя двор компьютерного колледжа «Профессионал», у выщербленного кирпичного забора, стояли двое.
Мужчина и женщина.
Адам и Ева, прикрывшие срам после Второго Грехопадения.
Они были похожи друг на друга: оба среднего роста (мужчина, как ни странно, пониже; женщина – повыше), в вязаных шапочках с помпонами; на Адаме – серая, давно вышедшая из моды болоньевая куртка, потертые джинсы, старые, но еще крепкие желтые ботинки на толстой подошве; на Еве – ратиновое пальто неопределенного цвета, из-под которого выглядывают брюки из черного вельвета в крупный рубчик, заправленные в полусапожки на белесой манке.
В одном second hand'еотоваривались?
Лица… лица обоих совершенно не запоминались. Займешь за такими очередь в сберкассу, за телефон уплатить, отойдешь на минутку сигарет в киоске купить – а потом, вернувшись, и не вспомнишь, за кем занимал! Никакие лица. Будто смазанная фотография без ретуши. Словно брат и сестра из одного инкубатора.
Двое смотрели вверх.
Ждали.
Рокот все нарастал, скоро превратившись в явственно различимый гул винтов – и вот из-за домов, зиявших слепыми глазницами выбитых окон, вынырнули две тупорылые машины. Зависли над пустырем, шагах в пятидесяти от подпиравших кирпичную стену Адама с Евой, и стали неторопливо опускаться, подняв вокруг себя вихрь из отсыревших обрывков бумаги, рваных упаковочных кульков, окурков и прочей дребедени.
Вертолеты едва успели коснуться земли, как дверь одного из них мигом отъехала в сторону. В чавкнувшую под ногами грязь спрыгнули трое в штатском, один за другим – и, пригибаясь, побежали к неприметной парочке у забора.
Одеты пришлые были по-разному, пестро, словно старались как можно меньше походить друг на друга (в отличие от Адама и Евы). Но тщетно: чувствовалась общая повадка в плавных, вкрадчивых движениях, внешне ленивых, но на поверку стремительных: миг, другой, – а троица уже в углу пустыря, рядом с парочкой обитателей здешнего рая.
Успели, накануне изгнания.
Мужчина в серой куртке-болонье коротко бросает пару слов (за гулом винтов, сбрасывающих обороты, их почти не слышно), трое согласно кивают – и вся пятерка споро перебирается через забор по заблаговременно подставленному бревну.
Помочь женщине никому не приходит в голову.
Впрочем, Еве помощь не требуется.
Идти пришлось недолго: миновав двор, усыпанный хрустящим под ногами битым стеклом, они вошли в тень старой хрущобы-пятиэтажки и свернули в крайний угловой подъезд.
Узкая грязная лестница.
Пахнет кошачьей мочой.
Из разбитых лестничных окон и из приоткрытой второй двери, выходящей на улицу, тянет сквозняком.
Ныряя в темноту, щербатые ступеньки ведут в подвал, но пятерым подвал не интересен. Едва оказавшись в подъезде, они дружно начинают расстегивать одежду, с отработанностью профессионалов доставая аккуратные, чуть больше пистолета, автоматы.
На стволы навинчены глушители, превращая оружие в смешное подобие вибраторов из секс-шопа «Интим».
– Третий этаж, направо, – властно командует Адам в серой куртке; и вдруг останавливается, как вкопанный.
Дальше пути нет.
Прямо на ступеньках, посередине между двумя пролетами, расположился человек в овчинном полушубке с погонами. На боку – табельный палаш в ножнах, на коленях – короткоствольный АКС-99 со складным прикладом. Жорик сидит, чуть скособочившись – левая рука служивого туго забинтована и висит на перевязи; он сидит, курит, щурится от едкого табачного дыма, лезущего в глаза – и со спокойным интересом разглядывает вооруженных людей.
А еще рядом с жориком (судя по лычкам на погонах – старшим сержантом) на ступеньках лежит полуразобранный пистолет. Древний «Макаров», ржавый патриарх, из ствола которого зачем-то торчит кусок бельевой веревки с хитрым (морским? альпинистским?) узлом на конце.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});