За свою жизнь, девка так не беспокоилась, а вот за свой дар, костьми ложилась. На этом круге, можно было стать тем, о ком мечтала молодая провидица, то есть самой-самой, а можно было, всё потерять и тогда всё, что пережила за последние года, попадало псу под хвост, а вот то, что могла и жизни лишиться, её, вообще, не беспокоило. Без «самой-самой», она уже свою жизнь, не представляла.
Пока подруга, как тень, шастала из угла в угол, не находя себе места, Райс довольно быстро освоила своё новое умение. Она с лёгкостью теперь могла управлять размером и формой защиты, включать и выключать по желанию, но самое ценное в ней, оказалось то, что защита появлялась, даже по мимо её воли, как только возникала какая-нибудь опасность для неё любимой.
Стоило лишь Райс моргнуть, например, от неожиданности какой-нибудь или от испуга, как защита мгновенно возникала, ограждая от источника опасности.
Она даже потребовала Апити стегнуть её «нервной плетью». Подруга, долго ломалась, не соглашаясь бить царскую дочь, но потом, та её так достала, что белобрысая, исподтишка, неожиданно врезала ей, чтоб отстала, раз и навсегда, да не тут-то было. Её плеть, хоть и была для Райс полной неожиданностью, тут же рассыпалась искорками о её защиту, хотя молодуха и подумать о даре не успела. Подобный подарок впечатлял своими возможностями.
Восьмой круг, они тоже проходили порознь, притом на этот раз, первой увели Апити, а Райс, только на следующий день.
Царскую дочь, а по обхождению Матёрых, они воспринимали её теперь не иначе, как только так, вывели в лес, в ту сторону, где молодая испытательница поляну «умертвила», выдали нож, мешочек соли, пустой мешок для воды, всё это сложили в пустой заплечный мешок-котомку и пустили по лесу гулять, проинструктировав, лишь одной фразой:
— Только ты смотри, как следует места для ночёвки выбирай, с чувством, — выговаривала Матёрая по прозвищу Мокрая, — с волчьим чувством, как положено.
Райс с детства знала закон сестричества, по которому, боевая девичья орда, никогда на одном месте, дважды не ночует, но вот, как Матёрые той или иной орды выбирали эти места, никогда не задумывалась. И вот, ей предстояло этому научиться, притом самостоятельно, так сказать, на собственной шкуре.
Задание показалось несложным и с её то способностями и дарами, что получила за эти годы, даже абсолютно нестрашным. Ну, подумаешь, по лесу погулять. Хотя была весна. Снег в лесах сошёл, но кое-где в ложбинах всё ещё оставался, и главная противность этой поры, заключалась в огромной сырости.
Местами, лес был буквально затоплен и шастать по колено в ледяной воде, молодухе очень не нравилось. Зверя она не боялась, никакого, это пусть зверь её теперь боится, а чувствовать место научится, как-нибудь, не такому тут училась, но на всякий случай спросила, притом так, как бы между прочим:
— И долго мне гулять придётся?
— Ну, если б Апити пошла, то через девять дней была бы дома, а ты, можешь там всю жизнь бродить, сама в зверя превратившись, это как тебе понравится. Лес тебя выпустит только после того, как научишься и девять ночей подряд, место правильно выберешь для ночлега, без ошибок.
Вековуха Мокрая ехидно ухмыльнулась, глядя на Райс и издевательски добавила: «Хе-хе». Царская дочь даже обидеться успела, от такой постановки задачи, губки надула, злом в глазах сверкнула, но тут же окоротила себя и призадумалась, но думай не думай, а круг проходить всё равно надо. Сплюнула, поправила котомку на плече и зашагала.
Молодуха, как, наверное, и каждая бы на её месте, далеко в лес не пошла, а лишь скрывшись, притаилась. Думала она примерно так. Раз, обратно возвращаться, то зачем далеко уходить. Тут, по краю поживёт, волчье предчувствие в себе вырастит, и домой по-быстрому, чтоб сапоги не стаптывать, да ноги не мочить.
Не откладывая на потом, молодуха принялась сразу место искать. Есть не хотелось, пить не хотелось, что время попусту тратить. Обошла вокруг. В одном месте постояла, прислушиваясь к внутренним ощущениям, в другом, всё едино.
Просмотрела третье, четвёртое. Через некоторое время выборов, она остановилась на сухом бугорке, меж двух берёзок. Место ей показалось светлое, доброе, главное сухое, здесь и решила делать свою первую ночёвку.
Тут она неожиданно призадумалась, а как эту ночёвку делать-то надо. Конечно, за последние годы, где только не спала, но вот на голой земле, да в весеннем лесу, как-то не приходилось.
Первым делом нашла поваленное дерево, веток ножом нарубила, собираясь разжечь костёр, но всё было настолько мокрым, хоть выжимай. Огонь знала и даже видела не раз, как разводили, крутя палочкой в руках, хотя сама, подобную процедуру, никогда не пробовала, но почему-то решила, что это не сложно.
В конечном итоге, уже в полной темноте, так и не разведя огонь, привалилась на натасканные берёзовые ветки и уснула, укутав себя даром Вала…
Проснулась в предрассветной мгле от резкой, нестерпимой боли в ноге. Ничего не поняв, спросонок, сначала завизжала, пытаясь вырвать ногу из чьей-то рычащей пасти, только потом, когда это не удалось, распахнула глаза и тёмная тень, с визгом и скуля, откинулась защитой, куда-то в сумрак леса.
Райс взвыла от боли и ухватившись за раненную ногу, тут же почувствовав липкую кровь на штанах. Скинула сапог. Задрала штанину, но толком рассмотреть ничего не смогла. Темно ещё было, да глаза толком не продрала. Заметалась по сторонам, в поисках чего-нибудь, не понятно, чего, только потом сообразила и постаралась успокоиться.
Родила на месте изодранной раны «дрожь земли» и тут же почувствовала облегчение. Даже смогла разглядеть, как вытекшая кровь закипела пузырями, превращаясь в чёрную корку и остановилась, сухими подтёками. Включила «плеть» на «лечебку» и принялась обоими руками убаюкивать раненную ногу.
Через некоторое время, боль совсем перестала ощущаться. Она даже прощупала рану. Засохшая кровь осыпалась кусками и пылью, но ран под ней, молодуха не обнаружила. Довольная собой, одёрнула штанину, натянула сапог и встала на ноги, в яростной решимости найти, изловить обидчика и умертвить суку, мучительной смертью.
Только было всё напрасно. Сколько не бегала и не всматривалась, в уже посветлевший лес, так вражину и не нашла.
Вернувшись обратно и подобрав котомку, задумалась. Это что же получается, если уснула, то и защита пропадает? Это не радовало. Значить, действительно, место для ночлега придётся искать по-настоящему.
Наполнив пустой мешочек водой, прямо из затопленной ямы. Положила его на ладонь. Тряханула его «дрожью земли», зная уже, что после этого любая зараза дохнет. Отпила, до ломоты в зубах ледяной водицы и закинув остатки в котомку, недолго думая, направилась к Терему, сообразив, что лучше всего, пристроиться там, где-нибудь у высокого забора, поближе к людям, но сколько не шла в направлении к дому, забора видно не было, да и лес становился всё более диким.
Вот тут молодуха, по-настоящему испугалась. Она поняла, что означали слова Мокрой о том, что лес не выпустит. Он будет, просто, её морочить и заставлять блудить по нему, бесконечно. Молодуха тут же сформировала защиту в виде луча вверх и направила себя в его средину.
То, что она увидела с высоты, поднявшись выше крон высоченных сосен, стачала вогнало её с ступор, а затем в мокрую, со слезами, истерику. Лес был бескрайний, на всю даль, докуда дотягивался её взгляд.
Поревев какое-то время, она успокоилась, опустилась на землю. Присела на пенёк и призадумалась над своими дальнейшими действиями, поняв, что все её предыдущие соображения, по поводу прохождения круга, рухнули…
Первое, чем девка занялась, бросив всё, был огонь. Методом проб и ошибок, удалось подобрать палочку для трения и деревяшку в которой её тереть. Дело доходило до дымка, но вот огонь, никак разгораться не хотел. Что она только не пробовала поджечь, ничего не горело, только наскоблив от сухого ствола дерева тонкой, как нить стружки, да шелухи от берёзовой кары, вложив это всё в дырку для трения, ей впервые в жизни, удалось получить огонь. Радости её, не было придела.