— Сколько угодно, если ты, в свою очередь, поймешь, что я могу не согласиться с твоими доводами.
— Скажи, а тебе не кажется, что эта планета постепенно дичает и, возможно, в конце концов станет совершенно необитаемой из-за того, что на ней не стало единственного вида, способного действовать как разумная направляющая сила? Если бы эта планета была Геей или, что ещё лучше, если она была бы частью Галаксии, такого бы не могло произойти. Разумная сила осталась бы в единой Галаксии, и экология, как бы и по каким причинам она ни расшаталась, снова пришла бы в равновесие.
— Означает ли это, что собаки перестали бы питаться?
— Нет, они питались бы точно так же, как люди. Но питались бы они не бесцельно, а в интересах поддержания экологического равновесия в определённых рамках, без всяких случайностей.
— Утрата индивидуальности, — проворчал Тревайз, — для собак ровным счётом ничего не значит. Собаки не люди. А что, если все люди исчезнут — повсюду, а не просто на одной или нескольких планетах? Что, если в Галаксии вообще не останется людей? Сохранится ли тогда направляющий разум? Будут ли все остальные формы жизни и неживая материя способны собрать воедино свою разумность и выполнить стоящие перед ним цели?
Блисс задумалась.
— Такое, — сказала она наконец, — ещё никогда не происходило. И, похоже, вряд ли произойдёт в будущем.
— Послушай, но неужели для тебя не очевидно то, что разум человека качественно отличен от всех других, и, если он отсутствует, сумма всех других сознаний не сможет заменить его? Разве это неправда, что люди — нечто совершенно особенное, и говорить о них можно только в этом ключе. Их друг с другом соединить невозможно, не говоря уже обо всём остальном, к людям отношения не имеющем.
— И всё же ты выбрал Галаксию.
— Да, но вот почему, никак не пойму.
— А может быть, потому, что понимал, что такое несбалансированная экология? Разве ты не понимаешь, что каждая планета в Галактике балансирует на острие ножа и только Галаксия может предотвратить такую катастрофу, какая случилась на этой планете, не говоря уж о бесконечных страданиях людей от войн и ошибок правителей? Не в этом ли причина твоего решения?
— Нет. Я тогда об экологии не думал.
— Как ты можешь быть в этом уверен?
— Я могу не знать, что именно я предвидел, но, если потом что-то случается, я понимаю, что это действительно то самое, что я предвидел. Вот сейчас, к примеру, мне кажется, что я вполне мог предвидеть, что на этой планете есть хищники.
— Вот и получается, — улыбнулась Блисс, — что мы могли бы погибнуть из-за этих ужасных хищников, если бы не сочетание наших талантов: твоего дара предвидения и моей ментальной силы. Так давай же не будем больше ссориться.
— Давай попробуем, — кивнул Тревайз.
Сказано это было, однако, с прохладцей, и Блисс нахмурилась, но в это мгновение в каюту влетел Пелорат.
— Я думаю, — выпалил он, отдышавшись, — мы кое-что нашли.
39
Тревайз вообще-то не верил в легкие победы, но, как любой человек, был готов поверить тому, в чьей компетенции не сомневался. Сердце его часто забилось, дыхание перехватило, но он взял себя в руки и спросил:
— Координаты Земли? Ты их нашёл, Джейнав?
Пелорат несколько мгновений, не мигая, смотрел на Тревайза и вдруг покраснел и смутился.
— Нет, нет, — пристыженно пробормотал он. — Не то чтоб совсем уж так. Точнее, Голан, совсем не так. Об этом я забыл. Я нашёл в развалинах кое-что другое. Наверное, ничего такого особенного.
Тревайз глубоко вздохнул и попытался успокоить друга:
— Пустяки, Джен. Любая находка важна. О чём ты хотел рассказать?
— Ну, собственно говоря… ты же понимаешь, что здесь почти ничего не сохранилось. Двадцать тысяч лет, бури и ветра сделали своё дело. Ну, а ещё растения и животные вносили свою лепту в постепенное разрушение, но всё это неважно. Дело в том, что «почти ничего» — не то же самое, что «ничего». Скорее всего там когда-то стояло какое-то большое общественное здание — мы видели несколько поваленных камней или бетонных блоков с высеченными на них надписями. Трудно было что-то прочесть, дружок, ты понимаешь, но я сделал фотографии с помощью одной из тех камер, которые есть у нас на борту, — ну, знаешь, со встроенным компьютерным оптимизатором. Я не спросил у тебя разрешения взять её, Голан, но это было очень важно, и я…
— Давай дальше, — нетерпеливо отмахнулся Тревайз.
— Я смог разобрать некоторые из надписей, и они оказались очень древними. Даже с помощью компьютерной обработки и при том, что я неплохо умею читать подобные надписи, было невозможно разобрать большинство из них, за исключением одной короткой фразы. Здесь буквы оказались крупнее и несколько отчётливей, чем остальные. Вероятно, они были высечены глубже, поскольку представляли собой название планеты. Фраза читается: «Планета Аврора», и поэтому мне кажется, что эта планета, на которой мы находимся, называется или называлась Авророй.
— Должна же она как-то называться, — пожал плечами Тревайз.
— Да, но названия крайне редко выбираются случайно. Я провёл тщательные поиски в моей библиотеке и. обнаружил две старые легенды с двух далеких друг от друга планет, так что вполне резонно предположение об их независимом заселении, если вспомнить, что… ну, да ладно. В обеих легендах Аврора — название зари. Можно предположить, что слово «Аврора» в самом деле означало утреннюю зарю в каком-то протогалактическом языке. Довольно часто слова, обозначающие рассвет или зарю, использовались в названиях космических станций или других сооружений, которые являлись первыми в своём роде. Если этим словом обозначали зарю в каком-то языке, эта планета может в каком-то смысле оказаться первой.
— Ты готов предположить, что эта планета — Земля, что Аврора — другое её название, потому что обозначает зарю жизни и человечества?
— Я не осмелился зайти так далеко, Голан.
— Ещё бы, — сказал Тревайз с легкой горечью в голосе, — здесь нет радиоактивной поверхности, нет гигантского спутника, нет поблизости газового гиганта с огромными кольцами.
— Точно. Но Дениадор с Компореллона, похоже, думал, что это — одна из планет, заселенных первой волной колонистов — космонитами. Если это так, то её название — «Аврора» — может означать, что это первая из космонитских планет. Может быть, мы сейчас находимся на старейшей из планет Галактики, населённых некогда людьми, не считая самой Земли. Разве это не восхитительно?
— Во всяком случае, интересно, Джен, но не хватил ли ты через край, выводя всё это из одного только названия — «Аврора»?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});