что очень устала.
Принц со всей силы ударил кулаком по столу, и я, подскочив от испуга, снова подняла на него глаза. Но дремлющее сердце не могло подсказать, что мне делать.
– Вы не устали. Вы хандрите, – отрывисто произнес принц. – Я даже знаю почему. Но вы должны это преодолеть.
Преодолеть? Это преодолеть?
Я почувствовала, что вот-вот расплачусь.
– Вам ведь все известно. Почему вы так жестоки со мной?
– Жесток?! – Он практически плюнул мне это слово в лицо. – Наоборот, я милосердно пытаюсь оттащить вас от края пропасти. Вы убиваете себя своим поведением. Эмберли, кому и что вы хотите доказать? И чего вы тем самым добьетесь?
Принц говорил очень резко, но, когда он произнес мое имя, я услышала в его голосе непривычную нежность.
– Переживаете, что, быть может, не родите ребенка? Ну и что с того? Если вы умрете, тогда у вас точно не останется ни малейшего шанса. – Он придвинул ко мне мою тарелку, на которой нетронутыми лежали ветчина, яйца и фрукты. – Ешьте!
Утерев слезы, я уставилась на еду, от одного вида которой мне сразу сделалось дурно.
– Слишком тяжелая пища. Мой организм этого не примет.
Он подошел поближе и тихо спросил:
– А что тогда он примет?
– Ну, может, кусочек хлеба, – пожала я плечами.
Кларксон отошел на шаг и щелкнул пальцами, призывая дворецкого.
– Ваше высочество, – поклонился дворецкий.
– Ступай на кухню и принеси леди Эмберли хлеба. Несколько сортов.
– Будет сделано, сэр, – ответил дворецкий и выбежал из комнаты.
– И ради бога, принеси немного масла! – крикнул ему вслед Кларксон.
Мне вдруг стало безумно стыдно. Мало того что мои шансы понизились по независящим от меня обстоятельствам, так теперь я по собственной дурости вообще умудрилась свести их на нет.
– Послушайте, – нежно произнес принц, и я снова обратила на него взгляд. – Больше никогда так не делайте. Не смейте меня предавать.
– Да, сэр, – промямлила я.
– Для вас я просто Кларксон. – Он покачал головой, и я, собрав остаток сил, улыбнулась счастливой улыбкой. – Вы должны быть безупречны. Понятно? Вы должны быть идеальной кандидаткой. До настоящего времени я не видел особой нужды вам это говорить, но сейчас, что поделать, приходится. Не давайте никому повода сомневаться в ваших достоинствах.
Я осталась сидеть, совершенно оглушенная. Что он имел в виду? Боже, если бы у меня так не путались мысли, я непременно спросила бы его об этом!
Но буквально через минуту вернулся дворецкий с целым подносом булочек, рогаликов и нарезанного хлеба, и Кларксон отошел в сторону.
– До встречи. – Он поклонился и вышел, заложив руки за спину.
– Этого хватит, миледи? – спросил дворецкий.
Я перевела полные слез глаза на эту гору еды, кивнула и, взяв булочку, откусила кусочек.
Как странно открывать для себя, что ты, оказывается, небезразличен окружающим тебя людям. Ты начинаешь медленно чахнуть и неожиданно замечаешь, что это вольно или невольно отражается на других.
Когда я попросила Марту принести мне мисочку клубники, та едва не прослезилась от радости. Когда я рассмеялась над шуткой Бьянки, Маделин с облегченным вздохом последовала моему примеру. А Кларксон…
Я видела принца по-настоящему расстроенным один-единственный раз: в ту ночь, когда подрались его родители. И насколько я успела понять, он слетел с катушек именно потому, что они для него очень много значили. И его беспокойство обо мне… наверное, говорило о его неравнодушном отношении, хотя я предпочла бы, чтобы он выбрал несколько другой способ проявления своих чувств. Но если иначе он не умел, это меняло дело.
В ту ночь, лежа в постели, я обещала себе две вещи. Во-первых, перестать строить из себя жертву. Начиная с этого дня я претендентка. А во-вторых, никогда не давать Кларксону Шриву новых поводов для беспокойства.
Его мир был похож на разбушевавшуюся стихию.
И я собиралась стать для него тихой гаванью.
Глава 9
– Красное, – стояла на своем Эмон. – В красном вы выглядите ослепительно.
– Но цвет не должен быть слишком простым. Может, что-нибудь более насыщенное. Например, бордовый. – Синдли достала платье винного цвета.
– То, что нужно! – восторженно ахнула я.
В отличие от некоторых девушек у меня не было внутреннего огня, да и Двойкой, к сожалению, я тоже не была. Однако, как настоящая женщина, я не могла не знать, что есть и другие способы блистать. Например, начав одеваться не как будущая принцесса, а как настоящая королева.
А чтобы понять, в чем тут разница, особого ума не требовалось. Девушки из Отбора носили легкие платья в цветочек. Платья же королевы отличались пышностью и особым великолепием, словно призванным подчеркнуть ее яркую личность. Тогда почему бы мне не последовать ее примеру?
Более того, я училась нести себя с достоинством истинной леди. Если бы в мою бытность в Гондурагуа меня спросили, что труднее: жарить целый день плоды кофейного дерева или сохранять прямую осанку в течение десяти часов, я, наверное, выбрала бы первое. Но сейчас я уже не была бы столь категорична.
Я жаждала освоить все психологические тонкости, проникнуть в тайну свойственной Единице неповторимой ауры. И сегодня вечером мне хотелось, чтобы в программе «Вести столицы» я смотрелась несомненной фавориткой Отбора. Возможно, если я буду выглядеть соответствующим образом, то мне удастся настроиться на нужный лад.
И всякий раз, как у меня возникала тень сомнения, я вспоминала о Кларксоне. Конечно, между нами еще не было ничего определенного, но когда мне начинало казаться, что я недостойна его, то я вспоминала самые красноречивые моменты нашего знакомства. Принц сказал, что я ему нравлюсь. Он велел мне не сдаваться без боя. И если какое-то время он и держался в стороне, то в конце концов все же проявил ко мне живой интерес. И этого было достаточно, чтобы вселить в мое сердце надежду. Итак, я надела бордовое платье, приняла таблетку от головной боли и приготовилась продемонстрировать себя с наилучшей стороны.
Нас обычно не предупреждали, кому и когда придется отвечать на вопросы или принять участие в дискуссии. Полагаю, в этом и состояла стратегия Отбора: найти кандидатку, способную мыслить смело и самостоятельно. Поэтому я была страшно разочарована, что сегодня никому из кандидаток так и не удалось высказаться. Но я велела себе отнестись к этому философски. Будут и другие возможности. И все же, если остальные девушки вздохнули с облегчением, то я, положа руку на