– Цель экспериментального полета – понимание, – горячилась она, – и ваше полное интеллектуальное участие очень важно. Их очень волнует это обстоятельство.
Лиди фыркнула.
– А теперь начнем ритуал, – сказал Шан, когда они вошли в помещение ансибля. – Они объяснят животным, что намерены сделать и зачем, и попросят их помощи.
– Животные этого не понимают, – проговорил Беттон своим холодным ангельским фальцетом. – Ритуал нужен, чтобы лучше себя почувствовали люди, а не животные.
– А люди понимают? – спросила Сладкое Сегодня.
– Мы все используем друг друга, – ответила Орет. – Ритуал означает: мы не имеем права так поступать, следовательно, принимаем на себя ответственность за причиняемые страдания.
Беттон слушал и хмурился.
Гветер первым сел за ансибль и говорил по нему полчаса, в основном на языке правик, перемешанном с математикой. Наконец, извинившись, пригласил остальных воспользоваться аппаратом. После паузы Лиди представилась и сказала:
– Мы согласны в том, что никто из нас, за исключением Гветера, не имеет теоретической базы для понимания принципов чартена.
Находящийся за двадцать два световых года от них ученый ответил на хайнском. В его звучащем через автопереводчик бесстрастном голосе тем не менее угадывалась несомненная надежда:
– Чартен, попросту говоря, можно рассматривать как перемещение виртуального поля с целью реализации относительной когерентности с точки зрения трансилиентной эмпиричности.
– Однако! – буркнула Лиди.
– Как вы знаете, материальные эффекты оказались нулевыми, и негативный эффект в случае с существами с низким уровнем разумности – также нулевым; но следует считаться с возможностью того, что участие в процессе существ с высокой разумностью может так или иначе повлиять на перемещение. И что такое перемещение, в свою очередь, повлияет на перемещаемого.
– Да какое отношение уровень нашей разумности имеет к функциям чартена? – спросила Тай.
Пауза. Их собеседник пытался подобрать слова, принять на себя ответственность.
– Мы используем термин «разумность» в качестве сокращения для обозначения психической сложности и культурной зависимости наших видов, – прозвучало наконец из переводчика. – Присутствие трансилиента в качестве бодрствующего сознания не-во-время трансилиентности остается непроверенным фактором.
– Но если процесс мгновенен, то как мы сможем его осознать? – спросила Орет.
– Совершенно верно, – ответил ансибль и после еще одной паузы продолжил: – Поскольку экспериментатор есть элемент эксперимента, то мы предполагаем, что трансилиент может стать элементом или агентом трансилиентности. Вот почему мы попросили, чтобы процесс испытал экипаж, а не один-два добровольца. Психическая интерсбалансированность связанной социальной группы придает ей дополнительную силу против разрушительного или непонятного опыта, если им доводится с таким сталкиваться. К тому же отдельные наблюдения членов группы будут взаимно интерверифицироваться.
– Кто программировал этот переводчик? – негромко фыркнул Шан. – Интерверифицироваться! Вот ведь чушь!
Лиди обвела взглядом остальных, предлагая задавать вопросы.
– Сколько продлится само перемещение? – спросил Беттон.
– Недолго, – ответил переводчик и тут же поправился: – Нисколько.
Снова пауза.
– Спасибо, – сказала Сладкое Сегодня, и ученый на планете в двадцати двух световых годах от порта Be ответил:
– Мы благодарны за ваше великодушное мужество, и наши надежды с вами.
Из аппаратной с ансиблем они отправились прямиком на «Шоби».
* * *Чартен-оборудование, занимающее не очень много места и чьи органы управления представляли собой, по сути, единственный переключатель «включено-выключено», было установлено рядом с мотиваторами и органами управления оборудования СКОКС – скорости околосветовой – обычного межзвездного корабля флота Экумены. «Шоби» был построен на Хайне около четырехсот лет назад, и ему исполнилось тридцать два года. Почти все его прежние рейсы были исследовательскими, летал на нем смешанный хайнско-чиффеварский экипаж. Поскольку в таких экспедициях корабль мог проводить годы на орбите вокруг какой-нибудь планеты, хайнцы и чиффеварцы, решив, что эти периоды лучше прожить нормально, чем терпеть неудобства, превратили корабль в очень большое и комфортабельные жилище. Три его жилых модуля были демонтированы и оставлены в ангаре на Be, и все равно для экипажа всего из десяти человек места осталось более чем достаточно. Тай, Беттон и Шан, новички с Терры, и Гветер с Анарреса, привыкшие к баракам и коммунальным удобствам своих перенаселенных миров, неодобрительно бродили по «Шоби».
– Экскрементально, – рычал Гветер.
– Роскошь! – возмущалась Тай.
Сладкое Сегодня, Лиди и гетенианцы, более привычные к прелестям корабельной жизни, сразу разошлись по каютам и принялись устраиваться как дома. И Гветеру, и молодому терранину было трудно сохранять этический дискомфорт в просторных, с высокими потолками и хорошо меблированных жилых комнатах и спальнях, кабинетах, гимнастических залах с высокой и низкой гравитацией, столовой, библиотеке, на кухне и мостике «Шоби». Мостик был устлан настоящим ковром с Хеникаулила, сотканным из темно-синих и пурпурных нитей, чье переплетение воспроизводило узор хайнского звездного неба. В зале для медитации имелась большая плантация терранского бамбука, бывшая частью самозамкнутой корабельной растительно-дыхательной системы. Для тех, кто тосковал по дому, окна в любой каюте могли быть запрограммированы на показ видов Аббеная, Нового Каира или пляжа в Лидене или же становиться полностью прозрачными, позволяя любоваться далекими и близкими звездами и межзвездной темнотой.
Риг и Астен обнаружили, что, кроме лифтов, из зала в библиотеку ведет и широкая лестница с изогнутыми перилами. Они с дикими визгами катались по перилам, пока Шан не пригрозил изменить локальное гравитационное поле, что заставит их не спускаться, а подниматься по перилам. Дети взмолились, чтобы он так и сделал. Беттон с видом превосходства взглянул на малышей и выбрал лифт, но на следующий день тоже скатился по перилам, проделав это куда быстрее, чем Риг и Астен, потому что мог сильнее отталкиваться и больше весил, и чуть не сломал себе копчик. Именно Беттон организовал гонки на подносах, но их обычно выигрывал Риг, потому что был достаточно мал, чтобы удержаться на подносе до самого подножия лестницы. Пока они жили в Лидене, с детьми не проводили никаких занятий, разве что учили плавать и быть «шобиками»; сейчас же, во время неожиданной пятидневной задержки в порту Be, Гветер ежедневно давал в библиотеке уроки физики Беттону и математики – всем троим. Историей они занимались с Шаном и Орет, а танцевали с Тай в гимнастическом зале с низкой гравитацией.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});