Опять эта война, как же он ее ненавидит.
На этот раз доспехи оказались не столь хороши, как те, что он носил тогда. Студенты Мэнмарка проявили мастерство, подбирая чешуи и прикрепляя их к его одежде, — недели и годы, проведенные в собирании старых костей, не пропали даром, но для того, чтобы сделать свою работу как следует, им не хватило времени. Пластины были наклонены под таким углом, чтобы направлять пули в ту или другую сторону, но не все они располагались так, как надо. Каждое попадание вызывало ушиб. Сначала один, затем другой удары в грудь чуть не сломали ему ребра, и Барроу пошатнулся. Как же ему хотелось, чтобы закончились эти мучения, ведь доспехи такие тяжелые, а он смертельно устал.
Вообще-то его старый взвод был непобедимым подразделением, но к окончанию войны те из солдат, кто не погиб от метких выстрелов и пушечного огня, по большей части попросту свихнулись от страха. Барроу стал исключением — одним из немногих — в силу того, что в него попадали реже, и справлялся он со своей работой лучше, убивая тех, кто желал его смерти.
Сквозь узкие щели своей маски он пристально осмотрел огневые амбразуры, прорезавшие бронированный вагон. Сделал паузу, опустился на колено и очень тщательно, со знанием дела, прицелился и выпустил свинцовую пулю в одного из людей.
В ответ Барроу получил два удара — один в грудь, второй по макушке.
Он покачнулся, сделал глубокий вдох, чтобы прояснилось в голове, потом опять прицелился и выстрелил — никого не убил, но кто-то за стальной стеной жалобно завопил.
Те, кто остался в живых, наконец-то поумнели. Один из них стал выкрикивать команды, и все остальные — стрелять вместе, единым залпом.
Барроу сбило с ног и отбросило назад.
И вновь послышался крик, а за ним — удар словно огромным молотком.
Если так будет продолжаться, в его избитом теле ни одной целой косточки не останется. Барроу уже видел свою смерть, но все равно не мог заставить себя подняться с пыльной земли. Как его угораздило очутиться в этом ужасном месте? Уже и не вспомнить. Он сел прямо, обреченный на новые страдания… но тут раздался еще чей-то крик, за ним последовал странный, пронзительный звук — это был выстрел из очень необычного ружья.
Пыль перед ним поднялась фонтанчиком и развеялась, а на земле, между его ног, остался лежать фиолетовый Коготь Бога.
Проклятие, у кого-то из них есть противодраконовое ружье.
Если он останется здесь, то погибнет. Подчиняясь рефлексам и элементарному чувству страха, Барроу вскочил и бросился бежать на подгибающихся ногах, пытаясь про себя считать секунды, необходимые тому, кто заряжает это огромное, ужасное ружье, — чтобы вставить еще один дорогостоящий заряд, перед тем как передернуть затвор и прицелиться в него снова.
И когда Барроу решил, что пора, он резко рванул в сторону.
Очередной коготь, со свистом рассекая воздух, по касательной задел его справа.
В локомотиве, украшенном драконьими глазами, сидели, съежившись, три машиниста. По правде говоря, они прибыли сюда совсем не для того, чтобы сражаться. Барроу наставил свое ружье каждому из них в лицо по очереди — лишь на мгновение, — и они тут же, все разом, спрыгнули с поезда и побежали назад, в сторону города.
Те, кто засел внутри бронированного вагона, снова открыли огонь. Но Барроу держался ближе к тендеру, и им было неудобно стрелять. Стоя в нескольких шагах от них, он достал из-за спины ранец, который был при нем все это время, размотал запальный шнур и разложил его на земле, после чего выстрелил в упор, чтобы поджечь. Затем низко наклонился и свободной рукой быстренько забросил ранец под вагон. После этого он отступил немного назад так, чтобы охранники видели, как он стоит перед ними, не таясь.
— Под вами динамита сейчас столько, что его хватит поднять вагон на воздух и разорвать на двадцать кусков, — пообещал он. И добавил: — Шнур у запала длинный. Но мне бы не хотелось слишком долго ждать — так что решайтесь скорее и не делайте глупостей.
Через миг загремели засовы и открылась главная дверь. Из нее вывалились наружу пятеро мужчин: все — безоружные, у одного из них плечо в крови.
— Чешите отсюда, — посоветовал Барроу.
Наемники бросились по рельсам догонять паровозную команду.
Фитиль продолжал гореть, огонь добрался до матерчатого ранца, немного пошипел, а затем погас.
Барроу заглянул в бронированный вагон. Здесь находились семь дубовых ящиков, и в каждом из них лежало по одному яйцу. Но он смотрел не на них. Взгляд его устремился к распростертому на полу человеку, которого он подстрелил через амбразуру. Мысли путались в голове, он не знал, что и думать.
Где-то поблизости передернули затвор и взвели огромный курок.
Барроу обернулся, но слишком поздно — взгляд наткнулся сначала на бездонное дуло ружья, а потом уже на старика-чужеземца, который с трудом удерживал оружие. С такого расстояния, да еще зарядами из драконьих зубов или когтей — смерть просто неизбежна. Но что-то подсказывало Барроу: если он сам не станет поднимать своего ружья, то и этот человек не решится стрелять. Еще одна минута жизни или две стоили того, чтобы ничего не предпринимать.
— Я — человек предусмотрительный, — отметил Зефир.
— Ты меня перехитрил, — согласился Барроу.
— Частности, — пробормотал старик, обхватывая двумя пальцами длинный медный спусковой крючок. — Этот мир держится на маленьких, но решающих частностях.
За его спиной стояла одна из таких частностей — очень даже симпатичная частность, насколько успел заметить Барроу, — и мешком, полным золотых монет, хватила Зефира по самой макушке. Длинное дуло опустилось, ружье разрядилось, Коготь Бога вылетел и снова зарылся туда, откуда его извлекли, — в древнюю землю.
8
Мэнмарк сидел в грузовой повозке, отставшей от общей вереницы, и хлыстом подгонял уцелевших верблюдов, заставляя их скакать быстрее в направлении неподвижно стоящего поезда. Но им еще оставалось преодолеть весьма обширное пространство — в открытом поле негде было прятаться. Тем временем он наблюдал в свой бинокль за великаном Барроу и девушкой-туземкой — легкая тревога не покидала его. Затем он увидел, как Зефир пришел в себя, приподнялся и стал разговаривать с охотником за драконами. Все это время студенты Мэнмарка весело обсуждали свое блестящее будущее и строили планы относительно того, как распорядиться той частью славы, что выпадет каждому их них. Они говорили о драконах, которые вот-вот родятся, рассуждали о том, какими должны быть клетки для этих громадных зверей, и какую цену люди согласятся заплатить, чтобы посмотреть на них, и какие научные исследования можно будет провести с этими пришельцами из другого времени.
О чем же Зефир толкует с охотником за драконами?
Не иначе как этот хитрый старый торгаш пытается перекупить его, предлагая большую сумму. А что, если он преуспеет в этом? И Барроу резко переметнется?..
— Посмотрите вон на то облако, — привлек общее внимание один из студентов.
Откуда-то с южной стороны послышался топот копыт. В воздухе клубилась пыль, которую сносило ветром на север, из-за чего трудно было разглядеть, кто это несется в степи — скорее всего небольшое стадо бегущих гираксов.
Мэнмарк достал из кармана свой пистолетик и довольно долго прикидывал, какие у него варианты.
Если дело дойдет до выбора средств, сыщет ли он в себе смелость?
Наверное, нет. Если события последних нескольких дней и научили чему-нибудь, так это только тому, что у него совершенно нет желания наносить кому-нибудь увечья или кого-то убивать.
Он убрал пистолетик с глаз долой и снова взялся за бинокль — изображение прыгало, но можно было видеть, что Зефир теперь молчит, а Барроу всматривается на юг, из всех троих говорит только проститутка, которая стоит между двумя мужчинами и размахивает руками, не переставая вещать.
Вот теперь-то смутная тревога, завладевшая им, стала просто пугающей.
И снова Мэнмарк щелкнул хлыстом, поторапливая своих грузных верблюдов, и крикнул, обращаясь ко всем:
— Нам надо спешить. Скорее!
Но повозка была тяжелой, одного верблюда недоставало, и расстояние, отделяющее их от цели, было все еще очень большим. Завеса пыли почти приблизилась к неподвижному составу, сквозь нее проглядывали десятки, а может, и сотни туземцев верхом на полудиких пони, на которых они предпочитали ездить. Целое племя скакало во весь опор к сокровищам, которых Мэнмарку теперь не суждено было увидеть никогда.
9
Она говорила спокойно и уверенно:
— Из всех предсказаний мне больше всего нравится одна легенда о том, что драконы когда-нибудь вернутся в наш мир. Они восстанут из-под земли, чтобы заявить свои права на то, что принадлежало им всегда, а пощадят они только тех мужчин и женщин, которые станут им помогать. Со всеми остальными племенами мира они будут сражаться, убивать их и съедать. И только избранные получат позволение жить так, как они сами того пожелают, — защитой им послужат великолепные крылья вновь пробудившихся богов.