Или что-то в этом роде… В общем, озвучил свои «апрельские тезисы», которые я сдавал раз пять на различных экзаменах по марксизму-ленинизму. Я тогда не знал, что моя невольная родственница Елизавета Розовская в том же историческом апреле собственными ушами слушала эти самые «апрельские тезисы» в авторском исполнении во дворце Кшесинской.
Захват власти, горячо рекомендованный Ильичом, который, между прочим, до того момента почти десять лет отсутствовал в России по причине своей эмигрантской судьбы, между прочим, осудил старший товарищ Ленина по партии Г. В. Плеханов, назвавший «тезисы» очень нежно — «бредовыми речами».
Но, как точно подметил в своей книге Александр Гак, «для молодой Лизы Розовской это уже не имело существенного значения».
А жаль. Послушайся партия своего теоретика марксизма, наша, да и мировая история, может быть, пошла по другому сценарию, но, видно, партия, а вместе с ней Лиза Розовская имели на тот «текущий момент» другого «авторитета».
Каменев и Зиновьев так же не сумели остудить пламенных борцов, и они быстренько сляпали октябрьский переворот.
Не во имя мщения за когда-то невинно убиенного мальчика Иосифа, не во имя того, чтобы осуществить лозунг «мир — народам, земля — крестьянам» (ни мира, ни земли — ничего из провозглашенного, как известно, люди не получили!), — всё было сделано только лишь во имя заполучения ВЛАСТИ, и всё дальнейшее — только во имя ее сохранения любой ценой.
Лиза Розовская встретила Фрица Платтена в квартире Берты — сестрички умели превращать общие интересы в дружбу, а дружбу — в любовь. Жить для мира, не для дома — целая философия, а философия объединяет.
Через год Фриц и Лиза зарегистрировали свой брак. Между прочим, в протестантской церкви. По желанию Платтена. Хоть мы, коммунисты, и атеисты, но — «если нельзя, но очень хочется, то можно».
Примерно в это же время Фриц Платтен совершает подвиг.
Это второй по счету его поступок в адрес Владимира Ильича.
Дело было так.
Ленин со своим (нашим) Фрицем ехал по улицам Москвы.
Поскольку охраны тогда было мало, «джипов» и бронежилетов еще не изобрели, да и бдительность прихрамывала, вождь мирового пролетариата беспечно и демократично катил в открытой машине.
А что это значит?
Это значит, государственная (в прямом смысле) машина простреливалась со всех сторон. Вождь, вероятно, об этом не задумывался. Он думал о мировой революции. Мы точно, конечно, об этом не можем знать, но предположить можем. Поскольку в машине, повторяем, едет наш Фриц, наш, простите за выражение, Платтен.
И вот раздаются долгожданные выстрелы. То есть их, конечно, никто не ждал. Но с другой стороны, можно было и ожидать любой подлянки, если помнить, что машина — открыта и с востока, и с запада, и с севера, и с юга…
Что делает Платтен?
Он грубо хватает Ленина за шкирку и пригибает его голову к своим коленям.
А пули — вжик, вжик… Так и свистят.
Тогда Платтен — вот уж герой Советского Союза! (ну хорошо, не герой, поскольку еще не 22-й год, Советского Союза еще нет, СССР пока не создан, 1918-й на дворе, а «незабываемый 1919-й» даже еще не наступил!) — встает в полный рост и… закрывает Ильича своим телом!.. И при этом получает ранение в руку!.. То есть буквально проливает кровь за революцию.
Я вот пишу сейчас эти строки, и, знаете, если честно, меня берет возмущение: ну ладно Платтен, он свое получил (об этом чуть позже!), но я-то… я-то как дальний, хоть и нечаянный родственник этого героя Платтена тоже ведь мог что-нибудь всю жизнь получать — ведь получали же члены семьи что-то за своего главного члена, отличившегося в какой-нибудь борьбе за какое-нибудь тогдашнее правое дело?.. Получали!
А я ничего не получал.
Обошли, собаки.
Пусть я не родной им всем и тому Платтену ни богу свечка, ни черту кочерга, но если все получают, почему меня не присоединить?!
Не присоединили, пламенные революционеры, коммуняки несчастные.
Мой родственник, хоть и Фриц, Ленина для вас спас. А вы…
Несправедливо это.
Но я сейчас не буду права качать.
У кого их качать?.. У Зкяанова?..
Советской власти уже нет. Не накачаешь.
Хотя, с другой стороны, гимн восстановлен, люди (многие) голосуют за коммунистов, пусть справедливость и в отношении меня восторжествует.
Были «дети лейтенанта Шмидта»…
Пусть будет и Марк Розовский — дальний родственник Фрица Платтена. А?
Не будет. Ибо знаю и понимаю: Коминтерн, придуманный большевизмом для свержения мирового капитализма, был отчетливо преступной организацией, действующей легально и нелегально по указке и на деньги Кремля. Насилие — не слово, а концепция революционерства, программная доктрина движения, в которое оказались вовлечены людские массы, состоящие из вполне конкретных личностей. Служение этим красным от крови идеологам подобно наркотикам приводило к самоуничтожению, поскольку издавна известно, что революция — это та самая мать, которая пожирает своих детей. Им хотелось идеалы свободы соединить с диктатурой пролетариата. Но свободы не получилось, а диктатура возникла как-то сама собой.
Платтен — типичный западный ортодокс коммунизма, его психологию понять нетрудно: делаю всё, что нужно, для победы ленинского разрушительного дела во всем мире — «мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем…». Может быть, сам Платтен и не понимал, что является частичкой агентуры международного отдела ГПУ-НКВД, но от этого не легче. Деятельность Коминтерна, рассекреченная сейчас, в те времена была почетным выполнением интернационального долга, истовым служением якобы рабочему классу, на деле — всей этой бесчеловечной утопии.
Елизавета Розовская работала в аппарате ВЦИКа, затем по требованию Я. М. Свердлова перешла в Управление делами Совнаркома. И было тогда красной красавице 18 лет.
Вот и фото. Редкое. Ленин с группой сотрудников Управления делами Совнаркома. Лиза в первом нижнем ряду. Рядом — А. С. Аллилуева, сестра Нади, жены Сталина, далее В. Д. Бонч-Бруевич, ну, и вождь собственной персоной, его секретарша Л. А. Фотиева и другие…
В 1920 году Лиза с Фрицем вылетела в Швейцарию. Со спецпоручением. Секретным.
Из Госхрана (Государственного хранилища ценностей) моей «тете» было выдано дорогостоящее бриллиантное чудо, реализовав которое, а проще сказать, забодав за большие деньги, Лиза и Фриц получали немалую финансовую помощь по линии Коминтерна для активизации сонных революционных сил в Швейцарии.
Однако по дороге случились приключения. Самолет летел в Женеву через Берлин и на территории папской Польши, с которой в 20-м году воевала Советская Россия, был обстрелян. Пришлось вынужденно приземлиться и попасть в плен. Полгода в польской тюрьме сплотили сладкую парочку и еще более укрепили их в убеждении, что мировой пожар просто необходим.