Читать интересную книгу Друг из Рима. Есть, молиться и любить в Риме - Лука Спагетти

Берни был священником. Он владел семью языками, включая азбуку для глухонемых, чем чрезвычайно гордился. Мы познакомились с ним в нашем приходе. Играя в футбол с друзьями на площадке молодежного клуба каждую субботу после полудня, мы не могли не обратить внимания на этого человека весьма потешного вида, одетого в форму бойскаута.

Только позже мы обнаружили, что он был священником и притягивал людей к себе благодаря своему необычайному обаянию.

Его мечты также выходили за пределы рядовых. Например, он мечтал стать одним из персонажей «Звездного пути»: священником на исследовательском межпланетном корабле «Энтерпрайз». Однако, когда мы встретили в Нью-Йорке Капитана Кирка, нам не удалось замолвить словечко за нашего друга. Но тот не сдавался. Каждый год он принимал участие в сборищах «ИКЗП» – «Итальянского клуба поклонников “Звездного пути”», организующего периодические встречи для всех поклонников и почитателей этой саги, которые приходят туда, одетые в костюмы своих любимых героев. Мы всегда заранее знали, в каком костюме заявится Берни, и каждый раз при виде его мы теряли дар речи, потрясенные необыкновенной тщательностью, с которой тот был изготовлен. Мы дивились тому, как его толстым рукам удается кроить, наклеивать, сшивать детали величиной с булавочную головку. Это выглядело потрясающе.

Берни также испытывал беспредельную любовь к поездам. И к настоящим, и к их моделям. О поездах он знал абсолютно все. Берни хвастался, что ему приходилось водить и настоящие, а мы стали гордиться им, когда увидели огромный макет, занимавший весь подвал его дома в Магнолии, близ Филадельфии, с миниатюрными локомотивами, которые, издавая свистки, катились друг за другом по рельсам. Целый городок, воспроизведенный в мельчайших подробностях его чудотворными руками и его терпением из множества паровозиков и различных деталек, приобретенных за долгие годы.

Отец Берни на пару дней приютил нас в Филадельфии. После показа родного дома, расположенного именно в Магнолии, он повел нас перекусить в «Ки-Ки», техасско-мексиканский ресторан-гриль. Мы, желая щегольнуть опытом, приобретенным в Тихуане, предложили ему выпить ледяную «Маргариту», но он, к нашему уважительному изумлению, предпочел лонг-айлендский холодный чай.

Когда подали выпивку, я, совершенно уверенный в том, что угадал мысли Алессандро и Коррадо, не устоял перед искушением и спросил его:

– Берни, черт побери, но как тебе удается есть начос[75], бурритос[76], такос[77] и фахитас, запивая их холодным чаем? Что, тебя в Риме ничему не научили?

После того как Берни с трудом ухитрился подавить приступ смеха, он ответил:

– Прекрасно справляюсь с этим. Потому что, если вы этого не знаете, лонг-айлендский холодный чай – это вовсе не холодный чай, а коктейль из пяти крепких спиртных напитков, подкрашенный несколькими каплями кока-колы!

Из трех наших раскрытых ртов через несколько секунд хором в унисон вылетело по-римски темпераментное восторженное: «Ах, е… твою мать!» Святой отец преподал нам неплохой урок. С высоты экспертов по алкогольным напиткам мы упали до уровня невежественных молокососов.

Ужин прошел в приятнейшей атмосфере, и мы поведали Берни о чудесном кафе, которое мы обнаружили в Санта-Барбаре, и о том, как марка сети кафе «Hooters» стала нашим новым американским идолом. И здесь Берни опять-таки просветил нас. Несколько скептическим тоном он попросил нас произнести это слово по буквам[78].

– «H-o-o-t-e-r-s», – подтвердил я.

Берни разразился хохотом, который долго не мог побороть, и только когда он перевел дух, мы трое поняли, какими оказались лопухами!

Священник объяснил нам, что такое сиськи и как они называются в американском варианте английского языка.

Филадельфия, или в просторечии «Филли», которую мы посетили на следующий день, чрезвычайно понравилась нам. Мы прошагали несколько километров пешком, и только вечером, после ужина Берни выложил свой козырь на стол. Он повел нас к заведению, из которого лилась задорная музыка. Но только когда открылись двери, мы поняли, в какое райское местечко привел нас наш друг-священник: кафе «лайн-данса»! Внутрь набилась сотня посетителей в сапогах и шляпах, они столпились вокруг площадки, на которой несколько десятков улыбающихся человек отплясывали с идеальной слаженностью под мелодию «Take It Easy»!

Впервые в жизни во мне проснулось желание танцевать, но это не представлялось возможным. Было слишком сложно. Хотя все движения группы и были очевидно простыми, по мере того как сменялись одна за другой «мои» песни, менялись и танцевальные па; ковбои-танцоры, казалось, всегда знали, в какую сторону двигаться и что делать, какую ногу повернуть, когда притопнуть о пол каблуком или носком, как перемещаться – шеренгой или хороводом. Чудо из чудес! Захватывающе! Феноменально! Я чувствовал, что в меня вселился дух Тони Манеро… Мы оставались там несколько часов, наслаждаясь этим массовым спектаклем, и пару раз нам даже удалось двинуть ногой в такт музыке.

После этой сказочной ночи мы попрощались с отцом Берни и поблагодарили его за дружеское гостеприимство, проявленное по отношению к нам, назначив ему свидание в Риме как встречу старых друзей.

Настал черед Бостона. Несколько лет назад я случайно купил книгу нот песен одного барда, сопровождаемую краткой биографией. Угадайте чьей. Текст начинался такими словами: «Джеймс Тейлор родился 12 марта 1948 года в 5.06 пополудни в Бостонской многопрофильной больнице». Настал мой час: я мог навестить места детства моего обожаемого певца. Да, мне известно, что много лет он провел в Чейпел-Хилл, в Калифорнии, но все началось здесь, в Бостоне, штат Массачусетс.

Естественно, я подговорил обоих моих приятелей сопровождать меня в этом путешествии в качестве придворных короля. И хотя на Манхэттене у меня ничего не вышло, кто знает, может быть, здесь, в Бостоне, мне повезет случайно повстречаться с Джоном, которому, возможно, вздумается проехать по местам, где он родился, или по пути на остров Мартаз-Вайнярд, или же, как поется в одной из его песен, «по пути из Стокбриджа в Бостон».

Город произвел на меня волнующее впечатление, омываемый морем, зеленый, молодой, дружелюбный. Мы тотчас же отправились по так называемому «Пути Свободы», маршруту, отмеченному красными кирпичиками, который проходит через все исторические места в городе. По мере того как мы продвигались по «Пути Свободы», в моей памяти всплывали эпизоды истории, изучавшейся в школе и забытой нами, и прежде всего Бостонское чаепитие[79], которое обеспечило этому городу центральное место в американской истории. Но то, что поразило меня больше всего, так это площадь Фаней Холл вместе с рынком Куинси, где можно было найти продукты и кушанья любого вида, с историческими ресторанами, где подавали традиционные блюда, включая мое самое любимое из американской кухни, «клэм чоудер»[80].

Но в Бостоне не было и духа Джеймса Тейлора.

На следующий день мы отправились на машине в Пруденшиэл-сентер, чтобы обозреть Бостон с возвышения. Неожиданно мне пришла в голову мысль, до которой я до сих пор не додумался: заехать в Бостонскую многопрофильную больницу. Я чувствовал себя странником, завершающим паломничество: я нашел свою Вифлеемскую пещеру! Охваченный непреодолимым возбуждением, я заставил моих несчастных спутников выйти из машины и приблизиться вместе со мной к входу. Выражение их лиц менялось от демонстрации, что их терпение истощилось до опасного предела, до серьезного беспокойства, не помутился ли у меня разум.

Им было трудно понять меня, и я ничего не мог поделать.

После полудня, когда мы сели в машину и завернули за угол, подальше от взглядов прохожих, мои друзья отлупили меня.

Следующим утром мы отправились в обратный путь в Нью-Йорк. Но сначала мы остановились на Кейп-Код, красивейшем полуострове недалеко от Бостона, и море немедленно воскресило в моей памяти старого друга: Джессику Флетчер, «леди в желтом» из одного нашего любимого американского сериала, дорогую тетушку-писательницу, раскрывающую убийства с присущей ей проницательностью и невозмутимостью, перед которыми невозможно устоять.

Возвратившись в дом Пэта, мы тотчас же опознали аромат, который исходил из кухни на улице Магнолий, некогда столь привычный для наших ноздрей… запах соуса! Наконец-то мы вновь полакомимся пастой! На сей раз любовно приготовленной руками нашего друга Патрика! Рано или поздно я хотел бы провести статистическое исследование для выяснения, сколько времени может итальянец продержаться без пасты, в особенности если его имя – Лука Спагетти.

Ну, без такой, какую состряпал Патрик… очень долго! Количества «перышек», которые он навалил в наши тарелки, хватило бы на целый полк, но вкус разительно отличался от того, который обеспечила месяц назад его мама. Мой друг еще не стал хорошим поваром, и в тот вечер я заснул, мечтая о «пицце с перцами» в поезде «Зефир».