— Всегда помни, Ко, ты гораздо достойнее всех погрязших в пороках и лжи знатных особ, — проговорил он, и как случалось уже много раз, его вера в нее придала Когьёку сил.
По обыкновению бесшумно рядом возник Джафар. Он удивительно легко сливался с фоном, вполне возможно, что все это время он находился поблизости и тактично ждал, пока закончится разговор. Джафар пытливо взглянул на Синдбада, словно видел в его лице что-то недоступное взору Когьёку.
— Син, все в порядке? — настороженно спросил Джафар.
— Конечно! — невозмутимо ответил Синдбад. — Вон, кстати, появился Му, пойду перекинусь с ним парой слов. А ты, Ко, попробуй бутерброды с красной северной рыбой. Они просто объедение.
И Синдбад направился на встречу Му Алексию.
— Фух, хвала Рух, все обошлось, — облегченно вздохнул Джафар. — Я боялся, что Син оторвет принцу голову прямо здесь.
Когьёку изумленно вскинула брови.
— Оторвет голову? Он, конечно, злился, но…
— О, нет, Син не просто злился, он был вне себя от бешенства, — сообщил Джафар. — Когда ты проведешь рядом с ним больше времени, то тоже научишься замечать все мелкие признаки, которые указывают на его настоящие чувства. Сегодня он был в ярости, я уже давно не видел его таким злым.
Джафар чуть улыбнулся Когьёку.
— Син привык держать себя в руках, он отличный актер, но это не значит, что у него нет эмоций. Он всегда близко к сердцу принимает проблемы своих соратников. Любая обида тебе — обида для него.
Когьёку ощутила, как в душе разливается тепло, уничтожая семена сомнений и боли, зароненные туда жестоким ремским принцем. Ее король заботится о ней, он спас ее.
«Он заступился за меня. Почти как сказочный принц», — Когьёку улыбнулась.
Пусть Синдбад отстаивал честь не любимой женщины, а друга, но может быть так даже лучше. Уважение, которое она получила от него, было ценнее пылких заверений в любви, которые растают без следа и сменятся отчужденностью. Возможно, ей не нужно искать любви своего короля, ведь то, что она имеет — гораздо лучше.
Прием продолжался без происшествий. Когьёку успокоилась и даже взбодрилась. Иногда она ловила на себе взгляды Нервы Юлия, тогда она гордо расправляла плечи и смело смотрела на него.
«Я покоритель подземелья, а ты просто знатный выродок, который умеет только кутить в борделях. Ты жалок».
Когьёку продолжала бдительно охранять Синдбада, но убийцы то ли решили не рисковать, нападая на императорском приеме, то ли отказались от своей затеи. Последнее очень порадовало бы Когьёку, но было маловероятно.
— Можем уходить, — объявил Синдбад и позволил себе облегченный вздох. — Все спокойно, Джафар?
— Я ничего подозрительного не заметил, — доложил тот. — Но расслабляться не стоит, настоящие интриганы могут убить даже хозяина семи джиннов.
Когьёку внутренне напряглась.
«Пусть только попробуют тронуть Сина! На куски порежу! Утоплю!»
Синдбад распрощался с Му Алексием и несколькими ремскими вельможами, и синдрийцы направились к выходу из зала. Там им дорогу преградил Нерва Юлий, от любезной улыбки его лицо, казалось, вот-вот треснет.
— Господин Синдбад, я бы сегодня непростительно невежлив и хочу в качестве извинений пригласить вас и ваших великолепных генералов, — злобный взгляд на Когьёку, — на особую вечеринку.
— Особую вечеринку? — с интересом переспросил Синдбад.
Нерва Юлий понизил тон до таинственного шепота.
— Праздник, который я устраиваю только для избранных друзей. Там вы сможете насладиться всеми чудесами Рема. Лучшее вино и еда, кальян с порошком Ку с Темного Континента. И женщины из далеких стран, способные поднять вас на вершины блаженства… Вы ведь понимаете, о чем я?
Нерва Юлий заговорщически прищурился, а Синдбад просиял.
— О да, женщины… То есть я хотел сказать, я с удовольствием принимаю ваше приглашение.
Джафар и Когьёку дружно вздохнули и обменялись понимающими взглядами.
— Горбатого — могила исправит, — буркнул Джафар.
Они поплелись следом за весело болтающими Синдбадом и Нервой Юлием
Во дворце дворца, пока Нерва Юлий искал свой экипаж, Синдбад обернулся к генералам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я понимаю, тебе неприятно его общество, Ко, но нужно потерпеть, — произнес Синдбад. — Отклонить приглашение принца было бы слишком грубо, мы и так сегодня балансируем на грани оскорбления величия. Дипломатия не всегда приятна.
— Да при чем тут дипломатия, ты просто повелся на обещанных красоток, — огрызнулась Когьёку.
Синдбад беззаботно улыбнулся.
— Ко, Ко, ты успела заразиться занудством от Джафара. Неужели все мои генералы будут считать меня блудливым разгильдяем?
— А ты такой и есть, — припечатал Джафар.
— Никто меня не любит, — пожаловался покоритель семи подземелий, величайший герой мира.
Генералы ответили ему мрачными взглядами.
Тут вернулся Нерва Юлий и пригласил всех сесть в его карету.
Экипаж поехал по ночным улицам ремской столицы. Синдбад и Нерва Юлий оживленно беседовали, Джафар казался погруженным в свои мысли, но это было обманчивое впечатление: Когьёку знала — он начеку. Сама она смотрела в окна: улицы столицы древней империи освещались фонарями — новшеством, доступным только богатым городам. На витых медных столбах горели масляные светильники, освещая дорогу прохожим. Народу несмотря на поздний час оказалось много, Когьёку внутренне проклинала любителей ночных прогулок: в такой толпе заметить убийцу нелегко.
Экипаж вскоре покинул верхний город, где жила знать, и стал петлять по узким улочкам нижнего города. Здесь фонарей уже не было, двухэтажные покосившиеся дома тонули во мраке. Облака закрывали луну и звезды, темнота стояла непроглядная.
«В такой темени легко спрятаться», — думала Когьёку.
Через несколько минут карета остановилась в переулке, который освещал один-единственный слабый фонарь, подвешенный над прогнившей деревянной дверью.
— Прошу прощения, что пришлось привести вас в такое неприглядное место, — извинился Нерва Юлий. — Но вы же знаете, мой отец запретил траву Ку и другие порошки, приносящие отдохновение. Поэтому приходится таиться.
— В некоторых вопросах император излишне строг, — посетовал Синдбад.
«Что он несет? — изумилась Когьёку. — Син ведь сам строжайше запретил наркотики в Синдрии и ввел строгое наказание для торговцев дурманящим зельем».
Глазки Нервы Юлия бегали, он то сплетал, то расплетал пальцы, выдавая волнение.
— Я покажу вам, куда идти.
Он выбрался из кареты. Синдбад шагнул следом, за ним — генералы. Нерва Юлий прошел к двери, приглашающее открыл.
Раздалось едва слышное треньканье.
Из темноты полетели стрелы.
Тело Когьёку стало действовать прежде, чем разум смог осознать происходящее. Она прыгнула между Синдбадом и свистящей смертью, отразила клинком три стрелы, остальные сбили кинжалы Джафара, серебристой дугой очертившие пространство.
«Они целились в Сина. Засада!»
События развивались стремительно. Из темноты переулка выскочили люди, с ног до головы закутанные в черное. В неровном свете фонаря на карете хищно сверкнула сталь. Нападающие явно спешили, чтобы не дать Синдбаду времени призвать джиннов. Они набросились всем скопом, Когьёку успела насчитать десятерых.
«Ублюдки, да как вы смеете нападать на моего короля!»
Ее охватила дикая ярость, на губах расцвела полубезумная улыбка.
Пятеро убийц окружили Джафара, пытаясь заблокировать его, остальные набросились на Синдбада, но Когьёку не дала им приблизиться. Не хватало еще, чтобы король пачкал руки о всякую шваль. Одного убийцу она прикончила мгновенно, он даже не успел взмахнуть мечом. Затем скользящим движением парировала удар второго и рассекла ему горло одним быстрым росчерком. Еще двое напали на нее с двух сторон, но она вихрем пронеслась между ними, отражая удары.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Кровь кипела, Когьёку охватил бешеный восторг. Она находила мстительное удовольствие в том, что теперь может сражаться наравне с мужчинами. Она убивала без колебаний и жалости: любой, кто покусился на ее короля, заслуживает смерти.