— ключник слукавил. Наверное, подумал, что обмануть дьявола не грешно. Вот только дьявол сейчас на их стороне.
Из всех преступников самым опасным оказался некий Нур. Убийца, работорговец, разбойник и насильник. За любое из преступлений, которое он совершил, карают на месте. Но его многочисленные грехи требовали большего внимания. Со слов ключника, его держали для показательной публичной казни, которая должна была состоятся на днях.
— Господин, Нура нельзя освобождать! — увещевал меня Рассул. — Он самый опасный преступник в этой тюрьме.
— Самого опасного ты уже освободил, приведи его ко мне. Кандалы пока не снимай…
Минут через десять в коридоре послышались дикие крики и шум. Я выглянул из “своего кабинета” и увидел как чернобородого араба крутят трое стражников. Тот успел огреть кандалами двоих из них, а третьему откусил ухо. Кровавая слюна стекала по заросшему лицу, спутанные черные волосы делали его похожим на пещерного человека. И лишь тюрбан и восточная одежда в виде кусков ткани, обмотанных вокруг тела, выдавали в нем местного.

Тюремщикам удалось уложить Нура на пол, и их страх сменился на ярость. Пинками и рукоятями ятаганов они пытались вышибить из него дурь. Но даже лежа тот огрызался, словно загнанный хищник, и норовил укусить за ногу.
— Оставьте его! — крикнул я.
Тяжело дыша, стражники отпрянули на безопасное расстояние, выставив вперед ятаганы. Один из них держался за окровавленную голову и беспрестанно скулил.
Я подошел к узнику. На вид ему далеко за сорок. Я протянул руку:
— Меня зовут Молот, с этой минуты, если хочешь сохранить жизнь и вырваться отсюда, ты должен признать меня своим командиром.
— Нур не подчиняется прихвостням Ахиба, — араб выплюнул кусок уха мне под ноги. — Тем более иноземцам.
— Власть Ахиба пала, мы здесь все в ловушке. Я хочу выжить, и ты мне в этом поможешь…
— При пляске под чужую дудку ценится не умение, а рвение, а я плясать не привык.
— Тогда можешь просидеть в кандалах и ждать своей участи. Сдохнешь как подвальная крыса, даже без почестей публичной казни.
— Хорошо, — кустистые черные брови Нура свелись вместе. — Но у меня есть одно условие…
— Ты не в том положении, чтобы ставить условия.
— Тогда запри меня или прикончи…
— Говори, какое условие?
— Я подчинюсь тебе ради обретения свободы. Но взамен ты отдашь мне голову этого пса, — Нур ткнул заскорузлым пальцем на одноухого.
Тот перестал стонать и вжался в стену, перебирая в руках рукоять меча.
— Зачем?
— Этот шакал неделю издевался над Нуром, — просипел узник. — Кормил меня мышами и тухлой водой.
Одноухий запричитал:
— Не делайте этого господин! Не отдавайте меня ему!
— Если издеваешься над зверем, будь уверен, что он никогда не выберется из клетки, — ответил я.
Я повернулся к Нуру:
— Получишь его голову, когда мы вырвемся на свободу, а пока он посидит в камере. Ключ будет только у меня. Можешь тоже накормить его дохлыми мышами.
— Я согласен, — Нур резко встал, громыхнув цепями.
Стражники отпрянули еще дальше, выставив перед собой мечи
— Сними с меня цепи, чужеземец, и верни мое оружие, черт возьми…
* * *
К вечеру мой тюремный отряд насчитывал двадцать человек. Из них девять тюремщиков во главе с ключником и одинадцать узников вместе с Нуром. При должной подготовке — неплохой боевой расчет, не слишком громоздкий, но уже не малочисленный — самое-то для прорыва или штурма здания.Но… Большая часть псевдовоинов лишь массовка. Из тюремщиков лишь двое оказались сносными воинами. Из узников и того меньше — только Нур. Невозможно с таким горе-войском противостоять потомственным воинам, с детства упражняющимся в искусстве убийства.Но слово «невозможно» еще больше разжигает во мне страсть… Когда на пути начинают появляться препятствия, значит направление выбрано правильно, и не важно, что говорят другие. Если я что задумал, то остановить Люпуса можно только танком. Хвала богам — танков здесь нет.Я создал командирский совет, в который входили Рассул, как наиболее близкий и понятный мне человек здесь, ключник — все же старший тюремщик, Нур — лучший пройдоха и убийца, после меня конечно.Я собрал совет в “своем кабинете”. Остальных рассредоточил по периметру тюрьмы до дальнейших указаний.— Силой нам не прорваться, — я взял первое слово. — Если пустынные странники караулят за дверью, они только и ждут, когда та распахнется. Они не будут ломать дверь. Ее толщина выдержит любые удары, а просто подождут когда мы сдохнем от голода. Прорываться надо сегодня, так быстро нас никто не ждет.— Как, черт возьми, мы одолеем странников? — прохрипел Нур. — Тюремные крысы никчемны и носят ятаганы лишь для украшения, словно бабы побрякушки!— Стая загнанных в угол крыс сражается куда отчаянней стада откормленных баранов, — я ткнул пальцем на медную пузатую лампу, источавшую зеленоватое пламя у меня на столе. — Что находится внутри лампад?— Ворвань, — ответил ключник. — Растопленный китовый жир.— Отлично, сколько в тюрьме запасов жира?— Этого добра хватает. Бочонков пять наберется…— Принесите к выходу все запасы и пару бочек воды.— Что ты задумал? — Нур затряс черной гривой, словно минотавр.— Раз силой не пробиться, возьмем смекалкой.
* * *
Я осмотрел входную дверь в тюрьму. Огромная, из столетнего металла, толщиной около полуметра. Без автогена не распилить. Массивный железный засов держит ее изнутри.Под дверями на треноге я распорядился поставить огромный металлический чан, который ранее использовался для приготовления тюремной “баланды”. Над чаном на крючьях для факелов подвесили бочку с водой.Дубовые стеллажи порубили на дрова и развели под чаном огонь. Вначале дым выедал глаза. Но потом стены прогрелись и тяга потянула его через вентиляционные колодцы в сводчатом потолке.Узников вооружили мечами, найденными в хранилище. Нур повесил на пояс огромный ятаган, а за пояс заткнул два кривых кинжала.— Приготовьтесь! — скомандовал я, когда масло стало закипать.Отряд спрятался за поворотом коридора, метрах в десяти от котла. Я пробрался к двери и, задержав дыхание, откинул нагревшийся засов и рванул в камеру. Через мгновение дверь распахнулась и в коридор ворвался десяток пустынных странников.Спрятавшись за угол, я дернул за веревку, и боченок с водой сорвался вниз. Водопадом он разверзся на кипящее масло. Огненный взрыв разметал странников по коридору. Адская волна пронеслась дальше за дверь, выжигая все на своем пути. Крики и удушливый запах жженых волос наполнили пространство. Странники полыхали заживо — бегали,