как будто только подстегивает. Теперь он касается шеи, слегка надавливает на замочек, улыбается.
— Спорю на что угодно, ты пыталась его снять.
Молчу.
— Извини, не сказал, что он с сюрпризом.
Молчу. Тогда он присаживается на край кресла, слишком близко, чтобы меня нервировать, но я не поддаюсь. Знаю, что если дернусь, спровоцирую, а мне этого не нужно. Я напряжена до предела, каждой, казалось бы, мышцей, при этом стойко остаюсь на месте, цепляясь глазами за здание МГУ, как за свой личный спасательный круг. Он мне нужен, чтобы не утонуть в его запахе, который становится четче, когда его владелец становится еще ближе. Слегка касается губами голого плеча, я жмурюсь, но продолжаю стоять на своем. Это его по итогу только веселит…
— И не отпрыгнешь?
Молчу.
— Как стойко держишься, браво, котенок. Интересно, насколько далеко ты готова зайти?
Его пальцы ныряют под свободный ворот кофты, касаясь лопаток, но я и тогда продолжаю сидеть, как будто и не я вовсе. Пытаюсь отгородится…пусть и знаю, что не выйдет. Это я. Это он. И он будет делать все, что захочет, но, судя по всему, не сейчас. Максимилиан отстраняется внезапно, а потом буднично, как будто ничего не произошло, произносит.
— Переоденься. Через десять минут кое кто приедет, а эта кофта еле прикрывает твою задницу. Пошла.
Пользуюсь случаем и резко вскакиваю, ухожу, но чувствую тяжелый взгляд в спину, который не обещает ничего хорошего. Хотя может это было простое издевательство? Наверно да, потому что когда я снова захожу в гостиную, он даже не поворачивается. Максимилиан стоит у окна и быстро что-то печатает, а я присаживаюсь на край дивана и привычно отвожу взгляд. Тишина просто невыносимо звенящая, но мне и в голову не придет ее нарушить даже под пытками. Лучше ощущать этот спертый, тяжелый воздух, чем говорить с ним, к тому же не имея никаких тем для обсуждения.
— Ты, я так понимаю, решила объявить голодовку?
Его голос пугает, слишком неожиданно он звучит, и я вздрагиваю, бросая на него короткий взгляд. Максимилиан прижимается спиной к окну, руки сложив на груди, смотрит прямо и холодно. Он злится. Я умею это видеть, потому что много раз видела его в таком состоянии: «Еще бы, общаться с кем-то, кто тебя раздражает. Тяжело тебе пришлось, наверно, но пари то важнее?»
Ядовитая боль прокатывает меня по моей собственной грязи, в которую я попала, и хочется рыдать. Я снова предпочитаю наблюдать, как вожу по круговому узору дерева, чем играть с ним в гляделки, но на этот раз принцу так не хочется. Максимилиан отрывается от своего места и быстро подходит ко мне, властно берет под подбородком и опять заставляет меня подчиняться. Я и не думаю уходить в оборону, потому что понимаю — у меня нет на нее ресурсов. Снова чувствую себя выжатой до капли…
— Я задал тебе вопрос, — теряет терпение, — Ты оглохла или как?
Медленно моргаю, скованная изнутри и снаружи, а он вдруг проводит большим пальцем по щеке — я чувствую влагу. Если честно, то даже не заметила, как она появилась, но кляну себя трижды — это еще одна причина до меня докопаться, которую я сама вложила ему в руки.
— Прекрати рыдать, — глухо требует, я отстраняюсь и быстро вытираю глаза, воровато так, как будто делаю что-то ужасное.
Походу дела так и есть, Максимилиан шумно выдыхает, но от очередного потока обвинений меня спасает звонок в дверь. Чувствую долгий взгляд, недовольство, но могу наконец дышать, когда он быстро уходит в сторону прихожей. Я не поворачиваюсь — мне плевать, кого он ждет в гости, а вот на вырисовывание контуров узора нет. За этим процессом я готова наблюдать хоть бесконечное число часов, но все снова идет не по плану.
— …Пробки просто ад! — звенит очень женственный, мужской голос, явно недовольный, и также явно улыбающийся тон у Максимилиана.
— Ну прости, это срочно.
— Да для тебя, Макс, все что угодно, конечно…Расскажи хоть, что делать надо будет?
— То, что ты умеешь лучше всего.
— Я по телефону не совсем понял задачу, но не это. Будут детали?
— Ты слишком любопытен, Стас, подожди немного.
— Это да, это про меня, — они начинают смеяться, а потом идут в мою сторону.
Точнее идет кто-то один, второй все еще копается в прихожей, и мне сразу ясно кто есть кто в этой мизансцене, к тому же запах парфюма не дает мне даже шанса на ошибку…Максимилиан встает рядом, и я вижу это боковым зрением, но не поворачиваюсь.
— Ну и? Где объект? — явно взволновано, но при этом весело спрашивает, и я понимаю — речь идет обо мне.
«О ком еще то? Кто здесь «объект»?»
— Знакомься.
Максимилиан подходит ко мне еще ближе, берет за руку и тянет, чтобы я встала, а когда это происходит, он подчеркнуто вежливо добавляет.
— Это Амелия.
Я смотрю на парня перед собой и не могу определить его возраст. Он выглядит очень молодо, но насколько точно не скажу. Одет с иголочки в очевидно брендовую, шелковую рубашку изумрудного цвета, черные джинсы. У него ярко-пепельные волосы, уложенные наверх, как «хохолок», немного подколотые губы — я вообще не очень разбираюсь, но нутро подсказывает, что так и есть. Загадочный Стас невысокий, чуть больше меня по росту, и довольно щуплый, но я по глазам определяю, что его физическая сила — это его язык. Наверно он может им буквально убить, если захочет. Но он не хочет. Вдруг Стас прижимает в лицу ладони с внушительными перстнями, а потом выдыхает писком:
— Боже, какая прелесть!
Я хмурюсь, бросаю взгляд на Максимилиана, который улыбается во все тридцать два и тоже пялится на меня, потом еще и подтягивает к себе за талию. Меня это абсолютно не устраивает, и на этот раз я не терплю, а отцепляю его пальцы и отхожу на шаг, что приводит нового знакомо в щенячий восторг.
— Она тебя оттолкнула?! Ты его оттолкнула?! Малышка, ты просто чудо!
Максимилиан закатывает глаза.
— Амелия, это Стас, мой хороший друг.
— Вау, какие регалии…
— Заткнись, — усмехается наследник, переводя на меня внимание, — Он топовый стилист и единственный, кто сможет исправить тот кошмар, который ты вытворила со своими волосами. Единственный, кому я доверяю.
— Думаю, что ты утрируешь.
— Не утрирую, ты просто не видел этого, а мне повезло. Хотя, если мне не веришь, оцени сам.
Примерно так я оказываюсь на стуле, а волосы, которые до этого собрала с помощью ручки, теперь щекочут плечи. Стас молча перебирает их,