произошедшему дня три назад, предшествовали скупые и сбивчивые официальные сообщения то о каких-то учениях, то о террористической атаке. Потом весь пейзаж за окном заволокло странной серо-жёлтой дымкой. Профессор не особо верил в возможность химической атаки, но на всякий случай всё же проклеил щели в окнах широкими лентами упаковочного скотча, периодически наблюдая, что происходит снаружи.
Дорога, отделяющая небольшой академгородок от леса, раньше запруженная автомобилями, теперь подозрительно пустовала. Неоднократно за сутки по ней в разные стороны промчались машины скорой, пожарных, полиции, а потом и вовсе несколько армейских грузовиков. С наступлением сумерек по улицам начинали ходить группы странно покачивающихся людей, то разбредавшихся по району, то снова сбивающихся в кучки.
Борис Сергеевич практически сразу определил их как участников неких массовых протестов. Особенно после того, как две внезапно подъехавшие бронемашины РосГвардии попытались разогнать толпящихся доходяг, но всё обернулось весьма неожиданно. Наблюдающий из-за шторы за происходящим Борис Сергеевич поначалу идейно оставался на стороне «протестующих», но был шокирован, с какой поистине звериной жестокостью те накинулись на вооружённых силовиков. Несмотря на открытый по ней огонь, толпа плотным кольцом окружила автомобили. Пули, казалось, совершенно не волновали обезумевших людей. В течение каких-то 10 минут росгвардейцы были смяты и буквально заживо растерзаны, после чего масса так же медленно пошатываясь, разбрелась по подворотням и подъездам. Большая часть людей зачем-то углубилась в лесной массив и растворилась там в желтоватых сумерках.
На асфальте около брошенных бронеавтомобилей остались лежать распластанные окровавленные тела. У кого-то были выпущены кишки, кто-то лишился руки, которая теперь валялась в стороне на газоне. В наступающей ночи трупы и лужи крови для подслеповатых глаз Бориса Сергеевича сливались и представлялись в виде бесформенных чёрных клякс на дороге, но всё равно производили гнетущее впечатление.
Каково же было удивление профессора на следующий день, когда ни брошенных бронемашин, ни мёртвых тел на дороге он не увидел. Борис Сергеевич подумал, что Росгвардейцы очень уж оперативно забрали своих, хотя и отметил как странный факт оставленную на газоне оторванную руку. Не менее странным был тихий стук, раздававшийся где-то в квартире.
Погода в эти дни тоже готовила сюрпризы. Борис Сергеевич прекрасно помнил, что в ближайшую неделю обещали постепенное и стабильное потепление, тем не менее на улице холодало. Поутру с низкого свинцового неба даже стало сыпать мелкой ледяной крупой. Снег ложился на асфальт, маскируя собой кровавые следы вчерашнего побоища, но так и не скрыл их окончательно, а, переметаемый ветром, скопился у бордюров дорог и тротуаров.
Пытаясь совместить в седовласой бородатой голове все свои удивительные наблюдения и крепко усвоенные знания по физике, Борис Сергеевич подолгу засиживался вечерами за столом, освещаемым допотопной керосиновой лампой, которую прежде использовал только лишь как забавный винтажный реквизит для записи видео. Перебирал старые бумаги из своей обширной библиотеки и что-то записывал в пожелтевшую толстую тетрадь в клетку, пока усталость всё-таки не побеждала старческую бессонницу.
В это утро, пробудившись от забытья, он прошествовал на кухню, покосился на стеклянную банку с винтовой крышкой, прикрытую сверху полотенцем, из которой с настойчивостью метронома раздавалось редкое глухое постукивание, и, чиркнув спичкой, поставил на плиту чайник. Хорошо, что газ пока подавался исправно и у него была возможность испить свежезаваренного чёрного байхового чая с бергамотом.
Пока старик ждал свистящего кипятка и умывался, с улицы послышался шум. Борис Сергеевич не успел подойти к окну, чтобы увидеть всё происходившее, а заметил лишь брошенный на дороге внедорожник и толпу шатающихся людей, торопливо движущихся разболтанной походкой по направлению от леса к домам.
Минуты через три во внешнюю металлическую дверь его квартиры кто-то громко и часто заколотил. Помедлив ещё примерно с минуту и поняв, что стук не прекратится, профессор всё-таки открыл внутреннюю дверь и спросил:
— Кто там?
— Пожалуйста, откройте нам! — раздался перепуганный девический голос из-под прильнувшего к глазку противогаза так резко, что Борис Сергеевич даже отпрянул.
С лестничной клетки послышались какие-то сдавленные крики и громкие хлопки, похожие на выстрелы.
— Что у вас там происходит? — громко поинтересовался учёный, но девушка от двери уже пропала.
— Пи*дец тут происходит! — вскричал неизвестный парень, появившийся у глазка вместо девушки.
— Вы кто вообще? — возмутился было Борис Сергеевич, но сразу получил аргументированный ответ, подкреплённый звуком, похожим на болгарку.
— Слышь, старый, открывай! А то я тебе сейчас дверь выпилю!
Мысленно прикинув, что угроза может быть легко исполнена с куда более тяжёлыми последствиями, профессор открыл дверь. В квартиру, чуть не сбив старика с ног, влетел окровавленный и запыхавшийся Толян с циркулярной пилой.
— Валя! Быстрее внутрь! — прокричал Леонид, пропуская вперед девушку и, не прицеливаясь, бахая из дробовика куда-то в темноту лестничной клетки.
Через мгновение все трое оказались в квартире, а железная дверь надёжно отделила их от назойливо скребущейся толпы мертвецов.
— Здравствуйте, Борис Сергеевич! — неожиданно для приятелей поздоровалась со стариком Валентина, снимая противогаз.
— Ты знаешь этого Деда Мороза?! — удивился Толик, слегка махнув в его сторону рукой с топором.
— Да, — ответила девушка, чуть смутившись. — Это наш преподаватель по физике.
— Вот и отлично. Может, наука нам и пояснит, что здесь творится, — проговорил Лёня, стягивая свой противогаз вслед за остальными и, не дожидаясь приглашения, проходя на кухню, где уже надрывался кипящий чайник.
Глава 10. Теория хаоса
в которой Борис Сергеевич пользуется свободными ушами, чтобы поумничать на тему фундаментальной науки и физической природы вещей
На небольшой, но уютной кухне было как никогда многолюдно. За столом, прикрытым цветастой клеёнкой с принтом под тканевую скатерть, на стареньком угловом диванчике расположились Леонид и Валентина. Толян, долгое время щепетильно отмывавшийся от крови в ванной, вошёл и сел на табурет напротив. Моментально прикинув, что гостей неплохо бы угостить хотя бы чаем, Борис Сергеевич достал из старомодного застеклённого буфета несколько разномастных кружек и принялся разливать кипяток и заварку, от чего воздух наполнился сладковато-терпким ароматом бергамота.
— Вы уж простите нас за вторжение, профессор, — уверенно начал было Леонид, но вдруг осёкся, поняв, что всё происходящее сильно напоминает визит комиссаров к профессору Преображенскому.
— Нам просто некуда было бежать, Борис Сергеич, — продолжила Валентина. — Заметили, что в окне свет, вот и… Нам повезло, что это вы оказались. Может, хотя бы расскажете, что творится вокруг?
— Интересный вопрос, — вздохнул старик, наливая себе кружку в последнюю очередь и тяжело садясь на короткий край кухонного уголка. — Знаете ведь, как бывает в голливудских фильмах? Герои, оказываются в трудной ситуации и внезапно встречают персонажа, который всё им объясняет. Так вот, боюсь, это не тот случай, ангелы мои