Читать интересную книгу Нерассказанная история - Моника Али

5 февраля 1998 года

Теоретики заговоров не дремлют, чего, естественно, следовало ожидать. Фантазеры считали, что Гарольда Холта похитила русская (а иногда и китайская) подводная лодка. Морриса и Англинов видели зоркие бдительные граждане уже после того, как они утонули. Возможно, те же проницательные индивиды, которые встречали Элвиса после его смерти. Я пристально наблюдаю за очередными теориями заговора, среди героев которых первое место принадлежит ей. Самое абсурдное предположение – убийство было заказано ее свекром, герцогом Эдинбургским, и исполнено службой охраны. Особенно рьяные требуют публичного расследования, которое до сих пор не началось. Выдвигаются версии о самоубийстве с намеком на то, что она была беременна и не хотела рожать ребенка смешанной расы. Высказывались мнения о том, что она бежала, и кто-то даже видел ее в Женеве и в странах Ближнего Востока в черной парандже. Благодарение Богу, все это были только интернетовские бредни.

Глава 10

Прошлой ночью он помолился в постели, перебирая четки. Обычно он просто пощелкивал ими, потому что этот звук успокаивал его.

И похоже, его молитвы были услышаны: Лидия была прямо перед ним, шла по Альберт-стрит. А спаниель семенил так близко, что казался приклеенным к ее щиколотке.

Ему понадобилось несколько минут, чтобы собраться. Подумать о вступительной фразе, с которой неплохо бы начать.

Грабовски спрятался за кофейню, где смог привести себя в порядок. Наскоро заправил рубашку в брюки. Провел ладонью по волосам. Может, ему следовало бы пустить в ход камеру? Спросить, не возражает ли она, если он сделает несколько снимков? Объяснить, что она неотразима. Цыпочки это любят. Нет… только девушки помоложе. Женщине ее возраста подобные комплименты покажутся странными.

Через несколько секунд она пройдет мимо, а он до сих пор ничего не решил!

Вот она… и если повернет голову, посчитает его извращенцем, прячущимся в темноте.

– Грабовски, – сказал он себе, – ты идиот!

Он механически поднял «Кэнон» и навел объектив на нее. Но не нажал спуск. Какой смысл снимать ее затылок?!

Он последовал за ней на некотором расстоянии. Четкого плана по-прежнему не было.

У нее красивая задница, особенно в низко сидящих джинсах.

Когда она свернула в аптеку, Грабовски помедлил, гадая, стоит ли пойти за ней. Интересно зачем? Спросить, какую пасту лучше купить?

Он огляделся и перешел дорогу. Чуть левее был припаркован большой грузовик. Если встать за него, можно следить за магазином и одновременно решить, как лучше к ней подойти.

Миссис Джексон рассказала ему, что Лидия англичанка и живет в Кенсингтоне три года.

– Она работает с собаками. В том приюте, что около леса. К западу отсюда.

– Я нездешний, миссис Джексон, – напомнил Грабовски, но она не уловила сарказма.

Хозяйка высморкалась в бумажную салфетку.

– Аллергия, – пояснила она. – Я жертва этой собаки. Взяла его из приюта, о котором я вам говорила. Вы здесь по делу? Насчет похоронного бюро? Но мистер Драйден никогда не продаст. Его много лет пытались уговорить, местные, конечно. Но судя по вашему выговору, вы из-за океана? Впрочем, это значения не имеет. Мы здесь все космополиты.

Граббер оглядел бусы, пояс и лаковые туфли миссис Джексон, кокетливый маникюр и полные, с набухшими венами руки.

– Уверен, что это так и есть. А эта Лидия, она ведь иностранка, верно?

– О, Лидия нам не чужая, – заверила миссис Джексон. – Она одна из наших девочек. Купила дом Мерриуиков, когда они переехали во Флориду. На Сидер-роуд. Я всегда заглядываю к ней, когда прохожу мимо. Наш девиз: для друга всегда время найдется. Я что-то прослушала, вы в каком бизнесе?

– Я писатель. Пишу книгу. Подумал, что здесь неплохо схорониться от знакомых на несколько дней и поработать.

Он не собирался посвящать ее в свою жизнь и объяснять цель работы. Люди иногда бывают очень странными, особенно ввиду приближающейся годовщины, когда всю историю с гибелью принцессы начнут обсуждать с новой силой. Опять полетят камни в представителей прессы, которых начнут обвинять в безответственности и вмешательстве в личную жизнь. От подобного лицемерия его тошнило. Эти люди покупали газеты и журналы, которые, в свою очередь, покупали фотографии. Нет спроса, нет денег, нет фото. Проще простого.

– О-о-о-о, – почтительно протянула миссис Джексон. – Писатель. Можно спросить, о чем пишете? Писатели это не очень любят, верно? Хотите, принесу вам обед? Я не подаю обеды, только завтраки, но для вас могла бы сделать исключение. Я как-то читала о склонности писателей к уединению, они даже просят приносить им еду, чтобы не отвлекаться от работы.

Грабовски сказал, что это очень любезно с ее стороны, но он хочет выйти на свежий воздух и немного размяться.

Сам он подумывал, что неплохо бы перехватить сандвич в закусочной.

Миссис Джексон, всплескивая руками, объяснила, как пройти к булочной. Он мог бы поклясться, что она и ресницами хлопала! Похоже, звание писателя произвело на нее впечатление! Не успеет он оглянуться, она попросит сделать ее героиней новой книги!

Когда он спустился вниз, она сидела за стойкой портье, в передней, которую гордо именовала «вестибюлем», и красила губы.

– Мистер Грабовски, – пропела миссис Джексон, – конечно, это всего лишь маленький городок, но это не значит, что мы совсем уж бескультурные. Только в прошлом году мистер Дивер устроил выставку картин в школьном зале. В вечер вернисажа мой муж был нездоров, но я, конечно, была там. Акварели мистера Дивера высоко ценятся. Да, вы увидите, как здесь уважают творческих людей. И если я что-то смогу для вас сделать, чтобы вдохновение не покидало, только попросите. Видите этот колокольчик на стойке? Динь-динь-динь – и я в вашем распоряжении.

Грабовски решил, что миссис Джексон действительно кое-что может для него сделать. Познакомить его с Лидией.

Динь-динь-динь – и Лидия подана на блюдечке.

Впрочем… сомнительно. Нет смысла просить, если только она не примет его идею за собственную. Вряд ли миссис Джексон обрадуется необходимости играть вторую скрипку в собственном оркестре.

Когда Лидия появится, он перейдет дорогу и скажет:

– Привет. Вы очень милая. А я давно уже не трахался, так как насчет того, чтобы перепихнуться, дорогая? Ваш дом или мой?

Черт с ним, он едет в Лос-Анджелес. Завтра же утром. Но в Лос-Анджелесе он никогда не найдет себе женщину. Это просто кошмар. Худшее место на земле. Однажды он был там на свидании. Только это скорее напоминало собеседование с работодателем. И его не наняли.

Она не торопилась выйти. Что она там делала?

Грабовски поправил ремень камеры. Поднес камеру к глазам и сделал несколько снимков улицы. Очень оригинальная улица, со своим характером и магазинами, не то что эти безликие торговые центры по всей Америке.

Мимо проехал парнишка на велосипеде, и Граббер снова поднес к глазам камеру. Снимки выйдут чудесные, можно сказать, настоящая эстетика, освещение прекрасное, и солнце низко висит над мэрией. Но искусство нынче не в цене, что бы там ни говорила миссис Джексон.

Пожалуй, вот что нужно сделать: перейти улицу и погладить песика.

Она уже выходит!

Грабовски втянул живот и сделал первый шаг. По дороге навстречу ему шел мужчина, и не успел Грабовски оглянуться, как спаниель бросился к незнакомцу и радостно затявкал.

Тот нагнулся и погладил собачку.

«Это моя реплика, ты, ублюдок, – подумал Грабовски. – Немедленно отпусти собаку».

Но мужчина и не подумал подчиниться. Мало того, зашагал к Лидии.

Очевидно, они знали друг друга. Может, они обменяются несколькими словами и разойдутся?

На таком расстоянии трудно было рассмотреть выражение ее лица. Грабовски вытащил из сумки длиннофокусный объектив. Он никогда не выходил из дома без своей сумки. Даже если хотел всего-навсего заснять жизнь крохотного городишки, потому что камера – единственный способ увидеть то, что перед тобой, и никогда не угадаешь, что именно для этого понадобится.

Он увеличил изображение. И теперь видел ее лицо. Остальное было закрыто плечами собачьего вора.

Грабовски сделал несколько снимков. Чисто рефлекторно.

Спасибо миссис Джексон. Кое-что она забыла сказать о Лидии. Одну деталь, которая могла быть крайне полезной.

Граббер вернулся в отель. Бросил камеру и сумку на кровать. Улегся сам. Может, спуститься в вестибюль и позвонить в дурацкий колокольчик? А когда прибежит миссис Джексон и спросит, что ему угодно, он скажет:

– Бутылку «Джека Дэниелса», грамм кокаина и парочку малолетних шлюх. Помогите мне стимулировать вдохновение, если вы истинный ценитель искусства, конечно.

Он поднял камеру и стал просматривать отснятый материал. Довольно средненько. Никаких художественных достоинств, на которые он надеялся.

Он дошел до снимков Лидии. Первый оказался не в фокусе, второй вылез за рамку, на третьем она моргнула, а вот четвертый был прекрасен!