— Уходим?
Женские вопли и визги, раздававшиеся от костра, сорвались в ультразвуковую истерику. Гам явно кого-то насиловали. От дома доносился густой мат, проклятия и бабий вой. Хуже всего были детские крики и плач. Ваня скрипнул зубами. Выбора не было никакого.
«Зачем я это делаю? Ой, мама!»
— Нет. Ты идёшь за мной. Прикрывай справа. Серый — ты за мной слева. Под меч не попади. Ксюша, от мужа — ни на шаг.
Серый пожал Ване руку, а Маша — накрепко расцеловала его в обе щёки.
Маленький отряд с Иваном во главе молча врубился в спины занятых взломом дома налётчиков.
«Ну я крут! Вот это я могу! Ни хрена ж себе! Ну куда ты, маленький? И ты получи. Ну не плачь. Лови, мля! Лови!»
Почти метровой длины тяжеленное лезвие с лазерной заточкой с невероятной лёгкостью полосовало незащищённые спины и затылки врагов направо и налево. Люди оседали, словно снеговики на жарком солнце. В первые десять секунд никто ничего не понял, и Иван успел напластать кучу мяса.
— А-а-а-а-а-а!
Толпа расплескалась в разные стороны, моментально очистив крыльцо. Только бы подальше! Подальше от этого ужаса.
«Куда ж вы? Суки! Убью! Убью! Убью!»
— Вон он!
Хлопнул арбалет, и самый ретивый боец с воем согнулся пополам. Враги отошли кучкой к костру на площади, туда, где особо нетерпеливые соратники уже вовсю забавлялись со своей добычей. Маляренко мутно посмотрел на ощетинившийся кольями ёж и пожал плечами.
«Да хрен вы мне сдались? Что я, герой, что ли?»
Голова снова закружилась и онемела, Иван посмотрел на орущего у него под ногами пожилого человека с разрубленной спиной и за ногу отволок его с крыльца. За спиной тенью стояла Маша. — Э, народ. Сюда смотри!
— Гера! Свои! Надя! Это Ксюша! Откройте!
В изломанную дверь кто-то выглянул, внутри заскрипело дерево, и дверь медленно приоткрылась. Женщина с плачем нырнула в спасительную темноту, пытаясь затащить за собой и мужа.
— Погоди. Погоди, я сказал!
— Ваня, не зарывайся. Их — человек двадцать. — Маша была очень напугана, но твёрдо стояла рядом с Иваном. Впереди, в паре десятков метров, стояла толпа. Толпа была растеряна и ошарашена — лёгкий поход за женщинами превратился в кровавый кошмар. Орущие в полный голос раненые только добавляли растерянности бывшим рабочим.
Иван понял, что почти «перегнул».
«Тьфу, мля! Да заткнись ты!»
— Стреляй!
В ту же секунду, одновременно с выстрелом Марии, он снёс голову раненому и зашвырнул её в испуганно ахнувшую толпу. Весело загоготав, Маляренко схватил подругу за руку и вприпрыжку рванул на крыльцо к Звонарёву.
«Ну, мля, я даю!»
— Бей его!
Толпа взорвалась дружным рёвом и бросилась следом.
«А вот хрен вам!»
Позади уже подпирали кроватью истерзанные остатки двери.
Этой ночью Ивану даже удалось поспать. Штурмующие прекратили попытки взлома, ограничившись матом и градом камней, гулко барабанящим по двери и окнам. Неизвестный старикан осветил лучиной вновь прибывших, коротко поздоровался со Звонарёвым и вновь исчез в темноте. Маляренко упал на дощатый пол, устало вытянул ноги и принялся рукавом оттирать оружие от крови. В комнате постепенно установилась тишина, никто не плакал, не кричал. Люди, едва видимые во мраке, молча ждали рассвета. Снаружи донеслись глухие удары, и жалобно стонущие голоса оборвались. Снова раздался гогот, и снова застонали и заплакали женщины. Кричать, судя по всему, они уже не могли.
Иван осторожно лёг на спину и, вытянувшись, потихоньку расслабился. Всё тело ломило, словно он отпахал неделю в каменоломне. Мышцы гудели. Накатила такая усталость, что Маляренко испугался, что его сейчас стошнит. В голове эхом перекатывались крики людей.
«А ведь, по идее, у меня сейчас адреналиновые отходняки должны быть…»
Маляренко прислушался к своему телу. «Ну нормально! Я что? Псих какой, что ли?» Ещё раз зевнув и уставившись «в никуда», он громко сказал в темноту: — Если что — будите. Закрыл глаза и отрубился.
— Ваня. — Шёпот Маши заставил Ивана немедленно продрать глаза.
— Что?
— Уже утро. Светает. Сейчас, наверное, опять начнётся.
Маляренко громко зевнул. Да так, что чуть не вывихнул челюсть.
«Что тут у нас? Ага! У нас тут Алина Ринатовна. Утро началось херово».
Не обращая больше внимания на съёжившуюся женщину, Иван осмотрелся. Комната, надо сказать, впечатляла. Каменные неоштукатуренные стены из огромных блоков перекрыты массивными балками из цельных сосновых стволов. Двери и окна забаррикадированы массивной деревянной мебелью и разным хламом. Да так, что свет еле-еле пробивался в комнату сквозь немногочисленные щели. В самом дальнем углу на полу сидело с десяток женщин, некоторые — с детьми на руках, и, что больше всего поразило Ваню, почти все они были беременными.
«Ни хрена себе орднунг!»
Ваня ошарашенно переглянулся с Марией. Та скривилась — говорила, мол, тебе!
Впереди, в центре комнаты, на полу сидели и лежали мужчины. Кроме древнего старика, там были весь обмотанный окровавленными тряпками Лужин, Звонарёв, Док и ещё один незнакомый Ивану мужчина. Тоже раненый.
«Мда, не густо!»
Раненый, увидев, что Маляренко проснулся, окликнул Серого и, опираясь на него, перебрался поближе к Ивану.
— Это Семёныч, правильный человек. — Звонарёв был краток. — Это Иван — мой друг.
Маляренко согласно кивнул.
«Друг».
— Иван.
— Семёныч.
Мужчины обменялись крепким рукопожатием. Лужин дёрнулся было подойти, но Иван отрицательно покачал головой.
— Маша, иди сюда, садись. Ну что, мужчины, поговорим?
Диспозиция была патовая. При свете дня Иван не рискнул бы выйти, а противник никак не мог войти. Снаружи наконец угомонились — крики и стоны женщин стихли, а рабочие сбились в кучу и принялись завтракать. Пересчёт людей внутри дома показал пропажу четырёх женщин и среди них — Оли со Светой. Если эти крики и стоны были… Маляренко почувствовал, что его начинает потряхивать.
«Спокойней, Ваня. Спокойней!»
Ещё Звонарёв недосчитался одного из своих строителей и двоих работников из мастерской. Дети, слава Богу, все были на месте. Итого пока пропало семь человек.
К деловито обсуждавшим перспективы дальнейшего противостояния решительно подошла немолодая, но стройная и подтянутая женщина, поразительно похожая на Стаса.
«А вот и мама…»
— Здравствуйте, Надежда Фридриховна! — Маляренко вскочил на ноги и галантно, без намёка на шутовство, поклонился. — Наслышан, наслышан о вас!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});