Читать интересную книгу Статьи из газеты «Труд» - Дмитрий Быков

Образ президента — странное словосочетание. Такого не было даже при застое: в школьных сочинениях по «Целине» отсутствовала тема «Образ Л. И. Брежнева как руководителя и человека». А образ Сталина тем более не приветствовался, поскольку слишком памятно населению было православное значение слова «образ»: икона была понятием, чуждым советскому строю. Сегодня фраза «образ президента» никого не коробит. Но лично мне представляется крамольной. Как-то она подчеркивает виртуальность объекта, что ли… У нас ведь есть живой, конкретный президент, а «Единая Россия» использует его идеальный образ, нечто туманное, витающее. Как ее материализовать? Пустить бегущей строкой титул «Личный друг В.В.П.»? Нескромно. «col1_1»? Чересчур рекламно.

Жальче всего мне тех несчастных, кому запрещено позировать под фотографией первого лица. Это серьезное предупреждение, черная метка. Остается, конечно, надеяться, что они просто недостаточно красивы, но тогда оттенили бы красоту Самого! Или наоборот: слишком красивы (но не красивее же Самого!). Чтобы им не было обидно, я бы им тоже разрешил сниматься под образом ВВП, только другим. Скажем, Валентина Матвиенко — под улыбающимся президентом, который в новой иконографии получит название «Путин Всех Скорбящих Радость». А губернатор N, не вышедший заслугами и цветом лица, пусть снимается под задумчивым ВВП. И называться это будет «Путин Прибавление ума».

№ 695, 25 октября 2007 года

Новые санкюлоты

прогноз от Д. Быкова

Обнародованные имущественные декларации кандидатов в Госдуму от «Единой России» наводят на мысль о чрезвычайно важной тенденции: нами будут править люди, практически лишенные имущества.

Это я, господа, не в порядке издевательства и тем более не вследствие недоверия к потенциальным депутатам. Я абсолютно убежден, что эти святые люди врать не будут. Что у Кирсана Илюмжинова действительно нет ни квартиры, ни машины, ни акций. Зачем ему все это, если в его распоряжении вся Калмыкия — пожизненно, безраздельно, а может, и с правом наследования? Я никогда не усомнюсь, что ежемесячный доход Владимира Путина составляет чуть больше двух миллионов рублей, а Валентина Матвиенко живет не только на скудную губернаторскую зарплату (миллион с небольшим), но и на пенсию, что подробно задекларировала. Из всех единороссов один Иосиф Кобзон выглядит обеспеченным человеком, даже и с роллс-ройсом, и Сергей Шойгу на его фоне — жалкий бюджетник.

Русский журналист, как вы понимаете, — совсем другая профессия, нежели журналист просто. У него нос иначе устроен, он автоматически поворачивается по ветру. Русский журналист чует, что люди, связанные с бизнесом, должны исчезнуть из власти, вон уже и Владимир Путин об этом высказывался — нечего, мол, олигархам в политику лезть. Вон и Хинштейн, тоже журналист в упомянутом смысле, выпустил книжку «Олигархи с большой дороги», где покусился на Абрамовича, даром что тот, в отличие от Немцова, ни в какой политике сроду не светился. Дело в том, что он губернатор. А губернатор должен стать типичным государственным человеком — он не разменивается на бизнес, потому что бизнес дает противникам шанс скомпрометировать его. Он не снисходит до того, чтобы быть владельцем заводов, газет, пароходов, в его распоряжении иная, куда более универсальная субстанция. Она как философский камень все превращает в золото и даже платину — это власть, возможность с кем угодно сделать что угодно, и личные поместья только портят картину. Идеальный государственный чиновник — это обитатель советской госдачи, где вся мебель в чехлах и под номерами. И не потому он так мало себе позволяет, что скромен в быту, а потому что, наоборот, слишком нескромен, не снисходит.

Мы вступаем в новую эру, когда образ государственного человека резко корректируется. Он не удостаивает своим вниманием политическую борьбу и не изобретает ухищрений, чтобы остаться на третий срок: зачем ему эти подачки и демократические формальности, зачем президентский титул, когда у него уже есть фамилия, имя, отчество? Это и есть высшее звание в империи: помните вы должность Суслова или Косыгина? Они — Суслов и Косыгин — и все! Они вечны, несменяемы, неснимаемы, а уходя на пенсию, не теряют авторитета (если, конечно, не позволят себе стать чуть-чуть людьми, как Хрущев).

Но эта аналогия, пожалуй, заводит слишком далеко, и мы благоразумно остановимся.

№ 700, 1 ноября 2007 года

Божья биометрия

прогноз от Д. Быкова

Биометрические визы для въезда в Англию — только начало масштабной кампании по замене всех международных документов, и Россия не останется в стороне от этого всемирного процесса: с января 2008 года все желающие смогут получить загранпаспорт нового образца, с чипом.

Все это устраивается якобы в рамках борьбы с терроризмом, ни к какому искоренению терроризма, понятно, не приведет, но сделает мир куда прозрачнее. Скоро все человечество, по крайней мере та его часть, которая окажется в поле зрения европейских и американских спецслужб, — будет, что ли, переучтено. Электронный номер, чип, возможность в любой момент отыскать вас и отследить ваши перемещения — та реальность, в которой, хочешь не хочешь, придется жить уже в ближайшие пять лет.

Остается понять: насколько мы готовы жить в столь прозрачном мире, где отпечатки пальцев скатываются не только у преступника, а у самого законопослушного гражданина? В какой степени этот прозрачный мир защищает от преступлений, а в какой — провоцирует их? Ладно, можно потерпеть, когда в аэропорту заставляют разуться и только что в анус не заглядывают в поисках зажигалок или бутылок; но когда весь твой день, включая посещение любовницы или сортира, отслеживается пресловутым Большим Братом? Тоталитаризм ведь не обязательно подкрадывается через политику. Оруэлл и Хаксли вовсе не настаивали на революционных сценариях: чтобы установить у вас дома телескрин (ТЕЛЕвизор СКРытой ИНформации), не нужно прикрываться марксизмом, достаточно борьбы с террором.

Человечество скатывается к такому положению дел вне зависимости от того, живы коммунистические идеи или нет. Электроника куда более верный путь к прозрачному обществу, чем марксизм, и если коммунистов можно скомпрометировать советской неудачей, то электронику-то уж никак не остановишь.

И тут начинается интересное: степень прозрачности, принятая на Западе, для нас немыслима. Свои лучшие и худшие поступки — творческие подвиги, коррупционные сговоры, любовные акты — мы привыкли совершать в темноте, в относительной изоляции, как можно дальше от всякой публичности. Для русского человека свет софитов позорен, а постоянное внимание соседей к твоей жизни аморально. Русский мир принципиально непрозрачен: здесь много рассказывать о себе неприлично, а без коррупции вообще ничего не делается. Это у нас такой ритуал — немного подмазать, чтобы лучше ехало. Русский человек вынужденно полигамен: состоятельных мужчин единицы, бесприданниц тысячи. И представить, что все наши прекрасные и ужасные тайные делишки выплывут наружу, сделавшись достоянием спецслужб и коллег, — для нас страшней, чем лишиться отопления в морозы; электронный тоталитаризм для нас опасней социального, который все-таки не препятствовал нам шушукаться по кухням и трахаться по парадным.

Исходя из всего этого, я считаю, что торжество прозрачности надо приветствовать. По крайней мере в России.

№ 709, 15 ноября 2007 года

Андоррский синдром

прогноз от Д. Быкова

На ближайшее время самой модной страной в России станет Андорра. Наши, конечно, выиграют у нее (когда вы это читаете, уже выиграли). В ничью не верю, проигрыша не допускаю.

Вспоминаю отборочный матч с Англией и диву даюсь, как британское посольство не погромили. Один таблоид тогда так и написал, захлебываясь от патриотической гордости: «Роман Павлюченко дважды поразил британского льва в самое сердце». Живо представлял, как британский лев издыхает от двух голов, забитых Павлюченко. Не знаю уж, как произошла реанимация этого советского представления о спортивном поединке как о камерном аналоге небольшой победоносной войны, но отчетливо помню, когда это стало наглядным. В тот роковой день, когда в Солт-Лейк-Сити (2002 г.) обидели наших лыжниц и Артур Чилингаров закатил патриотическую истерику. Это выглядело не очень прилично и совсем неспортивно.

Спорт вообще-то дело мирное и радостное, сближающее народы, а не разъединяющее их; но у нас ведь сейчас специфическая конъюнктура. Начальство очень хочет, чтобы его любили, причем взахлеб. А любовь получается, к сожалению, только от противного, потому что в принципе-то особо любить не за что: начальство как начальство, не лучше других… Вся телереклама «Единой России», искренне считающей декабрьские выборы референдумом о доверии начальству, строится на противопоставлении нашего прекрасного времени и ужасных девяностых. А все новостные программы строятся на противопоставлении нашей прекрасной жизни и ужасной заграничной. Мы в кольце врагов, а в этих условиях спорт — уже далеко не мирное занятие. Невротизация спортсменов, неумеренные восторги по поводу удачников, дружное «фи» в адрес неудачников, перенос политических реалий и оценок на обычные футбольные баталии… Вот рядовые матчи и вырастают в эпические события; вот президент и начинает общение с народом поздравлением в адрес нашей сборной; и быть неболельщиком вроде меня становится уже вроде как и непатриотично.