Жюли с неудовольствием отметила про себя, что Рэйнолдс, как и человек, на которого он работал, видимо, привык к тому, что люди беспрекословно подчиняются ему.
— Я была бы вам благодарна, если б вы показали, где здесь есть телефон. Я хочу заказать себе такси.
— Но в этом нет необходимости, мисс Ланье. Мистер Дамарон собирается сам доставить вас домой. Вы нормально переносите полеты?
«Видимо, он намеревается воспользоваться своим вертолетом», — подумала Жюли.
— Не стоит так утруждать мистера Дамарона. Я и так доставила ему немало хлопот. Я собираюсь добраться домой на такси. Так что, пожалуйста…
— Споришь с Рэйнолдсом, Жюли? С утра пораньше? Может быть, лучше сначала позавтракать?
Она обернулась и увидела Джоуна, стоящего в дверном проеме, опершись о косяк. Он с насмешливой улыбкой смотрел на Жюли своими золотисто-карими глазами.
— Нехорошо начинать день таким образом, — произнес он.
— Извините, Рэйнолдс, — сказала Жюли, чувствуя, что надо что-нибудь сказать в наступившей тишине.
— Все в порядке, мисс Ланье, — сказал он тоном, дающим ей понять, что он понимает ситуацию.
А Джоуна он приветствовал кивком. Но внимание того было всецело поглощено Жюли.
— Ты помнишь, что я обещал вчера отвезти тебя домой?
Темные тени все еще лежали под его глазами, и она едва поборола в себе желание протянуть руку и дотронуться до них, так, как сделала это прошлой ночью. «Спал ли он вообще?» — подумала она.
— Я хотела заказать такси и добраться до дома сама, чтобы не доставлять тебе неудобств.
— Спасибо за заботу, я это очень ценю, но мне совсем нетрудно отвезти тебя самому.
Он выпрямился, подошел к ней и, не обращая внимания на присутствие Рэйнолдса, нежно поцеловал ее в губы. Затем, взяв ее за локоть, Джоун увлек ее за собой, вперед, пока она не пошла рядом с ним.
— Сразу же после завтрака, Жюли, я доставлю тебя домой.
Джоун проводил ее в комнату, наполненную солнцем, цветами и восхитительными ароматами свежего хлеба и кофе. Она могла бы заупрямиться и отказаться, но желание провести рядом с ним еще несколько последних минут было слишком велико.
Жюли присела за стол и наслаждалась моментом, пока ела свой тост, запивая его кофе.
Через полчаса его вертолет с изумительным салоном, отделанным черной кожей и оснащенным такой совершенной звукопоглощающей системой, что они могли разговаривать, практически не повышая голоса, взлетел с газона, протянувшегося между особняком и парком. Руководствуясь ее указаниями, Джоун приземлился на пустой лужайке за дощатым домом, в котором она прожила всю свою жизнь.
Двигатель он не выключил, но наушники, которые были на нем, снял и повернулся к Жюли.
— Я должен быть через час в городе, у меня назначено совещание, но я хотел бы увидеть тебя…
— Тогда я не буду тебя задерживать, — сказала Жюли, не дав ему договорить.
Этот момент расставания она не хотела затягивать. Слишком это было больно. Хотя Джоун не подозревал об этом, дороги их с этого момента расходились. Теперь у них были диаметрально противоположные цели. У него — защитить то, что принадлежало ему, у нее — прорваться через эту защиту.
— Спасибо, что доставил так быстро. И… спасибо за твою помощь. Не знаю, что бы делала без нее этой ночью.
Она потянулась, чтобы открыть дверцу, но его рука легла ей на руку и задержала ее.
— Вчера ночью ведь был не только приступ аллергии, Жюли. Или ты не помнишь об этом?
Она надеялась, что они смогут расстаться спокойно, без взаимных объяснений насчет того, что случилось ночью, без обсуждения всех интимных подробностей происшедшего между ними. При свете дня, если приглядеться ко всему, можно было бы увидеть больше, чем в тенях ночи.
Жюли попыталась как-то выкрутиться и сменить тему.
— Наступил новый день, и мы с тобой расходимся, каждый своей дорогой, — сказала она, стараясь вложить в эти слова всю свою решимость.
— Лишь на некоторое время, — возразил он. Она покачала головой:
— Джоун, я думаю, что не…
Он вдруг резко подался вперед, рука его преодолела разделявшее их расстояние, скользнула по ее шее, обхватив сзади, и рывком притянула ее голову. Губы их слились в поцелуе — неистовом, пылком, опустошающем — совершенно потрясшем Жюли. Когда наконец они оторвались друг от друга, оба тяжело дышали.
— А может, лучше не думать? — тихо, но уверенно сказал он. Глаза его приобрели какой-то удивительный стальной отлив, отбивая у нее всякое желание спорить. — Скоро увидимся.
— Прекрасно, Жюли, просто чудесно! — раздался голос отца, как только она вошла через черный ход в кухню.
Он стоял у окна с чашкой кофе в руке и смотрел на постепенно растворяющийся вдали, в небе, силуэт вертолета Джоуна Дамарона.
— Неплохой способ добраться до дома, дорогая! Дамароны никогда не останавливаются на половине пути, правда? Всегда все только самое лучшее.
— Тебе лучше знать.
Она кинула сумочку на стол и направилась за чашкой, чтобы налить себе кофе.
— Ты же провел прошлую ночь с ярким представителем клана Дамаронов.
— Ах да, Абигейл! — воскликнул простодушно Кольберт Ланье. — Очаровательнейшая женщина! Она похитила мое сердце!
Чашка Жюли замерла на полпути ко рту, и она пристально посмотрела на отца. Неужели он влюбился в тетю Джоуна? Только этого не хватало. По собственному опыту она знала, что нужно быть действительно неординарным человеком, чтобы произвести впечатление на ее отца. Но что правда, то правда — Жюли видела Абигейл и не могла не согласиться с отцом. Это действительно была очаровательная женщина.
— Ну что ж, расскажи мне о мистере Джоуне Дамароне, — проговорил отец после небольшой паузы. — С ним ты попала в точку. Он так заботился о тебе ночью.
Ее забавляло то, что произошло с ними этой ночью. Жюли подумала об этом и сразу приготовилась отрицать любые домыслы отца относительно их с Джоуном совместного времяпрепровождения.
— Просто он был очень галантен и как настоящий джентльмен и гостеприимный хозяин помог мне и позволил остаться на ночь.
— Да, это очень благородно с его стороны… К большому облегчению Жюли, отец решил, что на этом тема личных отношений его дочери с мужчинами полностью исчерпана, и оседлал любимого конька.
— А какая у него коллекция картин! — воскликнул он с восторженным видом. Отец всегда увлекался искусством.
— Действительно, коллекция хороша, — согласилась Жюли, — но три картины в ней стали теперь далеко не коллекционными.
Жюли выдвинула стул и села. Она не слишком хотела заводить этот разговор, но откладывать на будущее его уже было нельзя.