По поводу лекарств хочу сказать, что терпеть не могу возиться с больничными листами. Помню, для института мне нужно было взять форму 0-86. В холле перед кабинетом окулиста одна бабулька высказала мудрую мысль: «В поликлинику можно ходить только здоровому человеку». Промучившись в очередях неделю, я с ней полностью согласился. По простудным заболеваниям я могу написать диссертацию, а самое главное, что я о них знаю, так это то, что можно избежать повышения температуры, если быстро начать лечение. В противном случае придется либо ходить на работу, варясь в собственном соку, либо париться с получением и закрытием больничного. Поэтому лекарства от простуды и гриппа всегда при мне. Держать при себе пластырь меня научила прогулка с друзьями, на которую я пошел в новых ботинках и стер себе мизинцы ног до мяса.
В пятиэтажном гараже, находившемся напротив дома, меня ждала моя четырехколесная подруга Наоми, черная «мазда 3» с автоматической коробкой передач. Свое имя машина получила в честь известной топ-модели Наоми Кэмпбелл. Еще при жизни дедушка решил разделить свои сбережения между наследниками. Тогда он подарил мне внушительную сумму денег. Я дал себе мысленный зарок, что не буду сразу тратить свое наследство, так как деньги могли понадобиться дедушке на лечение. Лишь после его смерти я задумался о том, чтобы найти этим средствам достойное применение, и решил купить машину. Для начала я пошел учиться водить. Природного таланта к этому занятию у меня нет, но мне повезло встретить отличного инструктора; его звучная фамилия Радостин полностью соответствовала отношению к жизни. Он не требовал от меня мгновенных успехов, а методично и спокойно объяснял все детали. Проблема заключалась в том, что мои голова и тело привыкли жить отдельно друг от друга. Умом я сразу понимал, что нужно делать, но на практике на отработку любого навыка уходили месяцы. Я путал право и лево, не мог быстро переключать передачи, глох на светофорах. Прошло восемь месяцев, перед тем как я почувствовал себя более-менее уверенно на знакомом маршруте. Район вокруг ГИБДД мы объездили вдоль и поперек, поэтому я знал там каждую яму и каждый светофор. Экзамен на права я сдал с первого раза.
Папа тогда так гордился мной, что предложил заплатить за половину будущей машины. Проведя в Интернете мониторинг под названием «Автомобили и цены», я определил для себя круг моделей, которые мне по карману, и поехал вместе с папой в «Мэйджор» выбирать транспортное средство. Там располагался настоящий город из автосалонов разных марок, поэтому было удобно сравнивать разные модели. До сих пор я считаю, что своего железного коня нужно выбирать сердцем. Сев в «мазду», я влюбился в эту машину и сразу решился на покупку. В августе ко мне из Японии приехала Наоми. Мы с ней сразу поняли друг друга. Она слушалась руля идеально; порой мне казалось, что машина читает мои мысли и заранее совершает нужное действие, стоит мне об этом подумать. Конечно, я сразу стал следить, чтобы у моей красавицы было все самое лучшее – сам мыл и полировал ее на даче, поддерживал идеальную чистоту в салоне. Как любая породистая машина, Наоми требовала к себе бережного отношения и не могла мерзнуть зимой под окном. Тут проблема решилась сама собой – гараж мне достался после того, как папа переехал за город. За заботу четырехколесная подруга платила мне безоговорочной преданностью. В автосервис я ездил только на плановое техобслуживание. (Наоми и сейчас принадлежит мне, до сих пор на ходу, хотя теперь ее относят к категории раритетных коллекционных машин.)
С машиной мне повезло, но навыки вождения все еще оставляли желать лучшего. По знакомым дорогам или по автостраде я ездил без проблем, но маневрирование в городе, особенно в пробках, по-прежнему давалось с трудом. На работу я добирался на метро, потому что так быстрее, но в Подмосковье ездил только на машине.
Дом моего отца находился в поселке с красивым названием «Долина ветров». Располагалось это место примерно в часе езды от Москвы. Добраться туда можно было только на автомобиле (ну, может быть, еще на вертолете), так как от ближайшей железнодорожной станции потребовалось бы еще час с лишним пилить по лесному бурелому. Примерно в двадцати минутах ходьбы от дома, в деревне, стояла покосившаяся автобусная остановка, но я никогда не видел, чтобы там останавливалось что-нибудь хоть отдаленно напоминающее общественный транспорт. Сам дом представлял собой двухэтажное здание с гаражом. На цокольном этаже находились коммуникации, на первом – гостиная и кухня, а на втором – спальни. В небольшой пристройке над гаражом располагался кабинет.
На участке папа и его жена выращивали цветы, клубнику, малину, смородину, огурцы, помидоры, морковь, кабачки, яблоки, груши, сливы и даже картошку. Возникало множество сопутствующих проблем, связанных с поливом, удобрениями, сорняками и зимовкой, но у папы после переезда открылся настоящий талант изобретателя. Он сам вручную собрал систему полива, а для огорода с помощью старых досок сделал высокие грядки, чтобы не нужно было наклоняться. Дом папа также проектировал сам, а его жена занималась дизайном интерьера. Я чувствовал, что они вкладывают в участок свои души и радовался, что у отца появилось доставляющее радость увлечение, но все же не мог до конца понять, зачем тратить столько сил на ежедневную двухчасовую дорогу на работу, когда можно читать, смотреть фильмы, играть в компьютер в городской квартире. Да разного рода развлечений, кинотеатров, выставок намного больше в городе, а все овощи можно купить в магазине.
Добравшись до «Долины ветров» я поставил машину у ворот, а сам прошел в дом. Папа встретил меня в холле и тепло пожал мою руку:
– Привет! Как добрался? – Он явно был рад меня видеть.
– Хорошо! С тех пор как тут новый асфальт положили, ездить – одно удовольствие.
– Обедать будешь?
– Да.
Мы прошли на кухню.
– Как дела? – Как только разогрелся суп, папа начал свой ритуал.
– Хорошо. – Я улыбался.
– Как здоровье?
– Отлично!
– Как мама?
– Тоже здорова, чего и тебе желает.
– Как бабушка?
– Хорошо, все здоровы.
Эта церемония проходила при каждой нашей встрече. Если я забывал вовремя сказать, что все здоровы, папа начинал спрашивать про каждого по отдельности.
– Как на работе? – поинтересовался папа.
– Бардак, – непринужденно ответил я, а потом стал рассказывать о своих удачных статьях, о нашем колоритном фотографе Боре и других интересных моментах, старясь вложить в свои истории как можно больше юмора.
Тут важно было соблюсти баланс. С одной стороны, я мог свободно рассуждать только о том, что волновало меня самого, но с другой – нельзя было грузить папу своим проблемами. Я прекрасно понимал, что, если буду слишком серьезен, папа начнет волноваться и даже может заболеть, но если вообще не рассказывать о своей жизни и разговаривать только на безобидные темы вроде китайской каллиграфии, то появлялась опасность стать чужими людьми. Поэтому в общении с отцом я придерживался золотого правила PR: «Правду, только правду, но не всю».
– Главное, тебе нравится? – снова спросил папа.
– Нет. Мне нравится дурака валять, а работа нужна для денег, – честно сказал я.
Папа молчал. В его представлении, я должен был безумно любить журналистику, так как выбрал ее сам. А уж если он что-то для себя решил, переубедить не представлялось возможным. Держа в руках несколько сорванных в теплице огурцов, к нам подошла Ирина, вторая жена папы. Это была симпатичная женщина среднего роста со светлыми волосами. По возрасту они с папой были одногодками. Ирина тщательно следила за своей кожей, одевалась стильно, без чрезмерного шика, но с присущей зрелой красоте элегантностью.
После развода папа в глазах женщин автоматически превратился в перспективного жениха: обеспеченный, с постоянной работой, не курящий, пьет в меру, дом за городом, спокойный, хотя бывает обидчивым, для своего возраста красивый, от первого брака есть только один сын (я), да и тот вполне адекватный. О кратком периоде своей холостой жизни папа никогда не рассказывал, но интуиция подсказывала мне, что ему было из кого выбрать. В Ирине, на мой взгляд, его привлекли, прежде всего, хозяйственность и практичность. Она могла часами заниматься цветником, указания рабочим раздавала не хуже инженера, а расходы подсчитывала с кропотливостью любящего свое дело бухгалтера.
Ксюша, дочь Ирины от первого брака, была на два года младше меня. После того как Ирина переехала к моему отцу, ее дочь осталась жить в их московской квартире. Веселая, порой немного легкомысленная, но в целом добрая девушка, Ксюша вызывала у меня теплые чувства. Как-то мы с ней рассуждали о том, что значит быть не единственными детьми в семье. Ксюша призналась, что предпочла бы быть младшей, а я честно ответил, что хотел бы быть старшим. Наконец, мы с ней решили, что это высшие силы исполнили наши желания таким вот оригинальным способом.