и получилось, что записка не на один лист. Но ему очень хотелось написать. «Вы подкидываете мне свинью? Ответ будет, ждите!» После написания он пошёл искать Олега. Добрые люди помогли ему найти его дом. Он подошёл к двери, постучал:
— Ху ар ю?
— Э-э-э, май нейм из Константин Кадков.
«Да открывай уже! Холодно!»
И его мольба быа услышана — открылась входная дверь, а оттуда выглянул Олег.
— Уот ду ю уант?
— Э-э-э, моя твоя не понимай. Я хочу тебе хелп сделать.
— Уот? Ду ю нид а хелп?
— Нет, хелп тебе нужен. Держи — отдай своей подруге.
Он передал ему письмо, затем развернулся и потопал обратно. Что же, антиплан Яши был запущен. И Константину было хорошо, что он подгадил этому мерзкому типу. «По хорошему бы ещё тех девок найти, и того татарина. Но, боюсь, им предъявить будет нечего.»
Темнело. Собирался дождь. Константин исчез с улицы. А Олег Новиков стоял с непониманием того, что делать с этим письмом. «Надо к Ольге. Но уже не сегодня».
Глава 6: Подковёрные интриги. Начало.
После прохождения записи я отправился домой. Довольно быстро стемнело, ещё и дождь собирался начаться. Короче: погода так и шепчет «Спи»! А сейчас так и сделаю. Зашёл в дом, закрыл дверь, разулся, разделся. Раздался стук в дверь. Да кому там не спится?
— Это кто?
— Э-э-э, мьенья зовуть Константин Кадков.
Хм, что-то знакомое. Ну-ка, открываю дверь — о! Мы с ним проходили анкетирование.
— Что вы хотите?
Далее он начал нести какую-то тарабарщину, из которого я понял только слово «Помощь»
— Что? Вам нужна помощь?
Но он отрицательно помотал головой, потом опять сказал какую-то тарабарщину, по-русски, наверное. Из всех его слов я понял только, что дело связано с помощью. Затем отдал мне какие-то пару или тройку листов и исчез. Странно как-то всё это. Закрыв дверь мне стало любопытно: что же там такого? Но, как оно и ожидалось, весь текст был на русском. Идти к Оле у меня не было желания. Да и поздно было — она рано ложится спать. В общем — завтра. Пожелал самому себе приятных снов, и на боковую.
Несмотря на то, что вчера вечером шёл дождь, утром уже было солнышко. Проснувшись оделся, привёл себя в порядок и пошёл на работу. По пути встретил Олю. Она согласилась прийти вечером ко мне и почитать записку. Это хорошо. Рабочий день прошёл как обычно — без эксцессов, с шутками-прибаутками. И вот — наконец-то вечер. Быстренько прибрался в своей холостяцкой берлоге — как-никак даму жду! Сполоснулся, приготовил что поприличнее, чем борщ. Кстати: спасибо Оле — научила. Всё, я готов. И... Звонок в дверь! Открываю — стоит она. Вся такая воздушная — в этой белой курточке и белых джинсах. И в кедах.
— Привет, чего звал?
— Заходи!
Она прошла и была немного ошарашена: бывало, что Оля и раньше ко мне приходила. Но так — в основном меня куда-то позвать. А вот чтобы настолько глубоко внутрь — первый раз. Ну что, подруга, пошли на кухню — жестом показал ей направление. Она пошла, там увидела стул, присела. А я пока пойду чай разолью по кружкам. Как раз свежезаваренный. Ммм, запах! Хм, а почему он мне кажется таким знакомым? Не могу понять.
— У тебя, оказывается, всё не так уж и плохо.
— В смысле?
— Да у скольких одиноких парней была — гораздо хуже.
— А что ты у них делала? — не понял, вроде бы она ни с кем не гуляет.
— Да Вика меня одно время сватала.
Опять Вика! Не нравится она мне! Не, внешне далеко не уродина. Но вот по какому-то внутреннему восприятию. Какая-то с гнильцой. Но объяснить это Ольге не могу — пытался.
— Я рад, что тебе нравится.
Она отхлебнула чай, закусила тортиком, и пристально посмотрела на меня. Я — на неё. И первой не выдержала она:
— Олег, ну ты ведь меня пригласил не на чай с тортом. Кстати — чай очень вкусный.
— Спасибо... А! Точно! — и ударил себя по лбу.
Куда я его положил, это письмо? Вот всегда так: пока лежит в общем беспорядке и не нужно — на виду. Но стоит только убраться или внезапно понадобится — всё, не найдёшь! Либо же найдёшь тогда, когда уже надобность отпала. Да что же это за напасть? Тут подошла Оля, посмотрела на меня. Затем повернулась к полочке за моей спиной и взяла письмо от Кадкова.
— Не это ищешь? — не, ну что за прикол? Она нашла то, что я собирался ей дать почитать.
— Оно...
И она принялась его читать «про себя». И чем дольше читает, тем шире и удивлённее делаются глаза. Иногда она охала и прикрывала рот ладошкой. Прочитала один лист. Затем другой, третий. Да ты что, Оля? Не тебе же написали!
— Что там такого?
— Олег! — она прочла его полностью. И в её глазах был ужас. — Тебе туда не надо!
— Да что такого твориться-то, Оль! Расскажи!
— Тебя хотят убить! — уже чуть ли не плача.
— Так, подожди! — непроизвольный жест ладонью. — Давай подробнее: что там написано?
— Ты мне не веришь?
— Верю. Но пойми — я тоже хочу понять, что там такого написано, что тебя повергло в истерику.
Она опустила руки с письмом, закрыла глаза, сделала пару глубоких вдохов. И потом, уже спокойнее глядя на меня, произнесла:
— Хорошо, перевожу тебе во всех подробностях. Итак, слушай!
— Подожди! Давай на кухне!
— Давай.
Мы переместились, и Оля сразу же доела кусок торта, а затем положила себе ещё. Хлебнула чай, а затем:
— Вот теперь слушай: "Олег! Ты парень вроде неплохой. Однако чем-то не угодил телевизионщикам. Они не хотят, чтобы ты победил. Конкретно — тебя заказали. И, я так подозреваю, что я — не единственный, кто должен тебе помешать победить. Есть ещё пара женщин и татарин, похожие на тебя. Либо они тоже будут тебя пытаться устранить, либо они тоже жертвы. Возможно, если бы Яков Хипштейн изначально подошёл не ко мне, а к другим, что-нибудь и выгорело. Тем не менее мне он дал понять, что дорога в Аэромос для меня закрыта — всплыли подробности предыдущей жизни. А так хотел завязать с