В чисто футбольном и тактическом плане Бесков, конечно, не вредил «Спартаку». Все, что делалось в те годы на поле, все, что позволило «Спартаку» подняться, — заслуга Бескова. Дед же не был тренером, он был хозяйственником. Однако у него был свой взгляд на футбол.
Больше того, Старостин со своим братом Андреем Петровичем в свое время очень серьезно влияли и на состав, и на тактику. Тренеры «Спартака» Николай Гуляев, Никита Симонян, да и другие, за исключением Бескова, прислушивались к их советам.
Андрей Старостин, правда, говорил, что Николай ничего в футболе не понимает. Однажды в Бельгии после матча с «Брюгге» на приеме в советском посольстве Дед рассказал мне про Андрея то же самое.
Я переел на фуршете и вышел в фойе подышать. Присел на диван, и тут ко мне Николай Петрович пристроился. Он любил со мной поговорить. Дед начал про Андрея рассказывать. Назвал его разгильдяем. Поругал за то, что с цыганкой связался, что с артистами пьянствует: «Я ему тысячу раз говорил, это до добра не доведет». Сам же Дед не пил и не курил. Говорил, попробовал чуть-чуть в молодости, не понравилось.
Рассказывали, что в бытность игроком он чуть ли не в чулане перед матчами запирался, ничего не ел, настраивался. То есть Дед был настоящим профессионалом. В то же время многие рассказывали, что к другим он относился либерально. Юра Севидов мог после игры нарушить режим. Все это видели, только не Дед. Он удивлялся, мол, не может быть.
Наверняка все видел, но был тонким дипломатом и философом. И очень умным человеком. Если бы глупым был, в тюрьме не выжил бы. И мог ли недалекий человек создать такой клуб, как «Спартак»?
Дед не прощал тех, кто сам уходил из «Спартака», как бы хорошо к ним ни относился. И пути назад не было. Дед, по большому счету, никого из выдающихся спартаковских игроков не подпустил к клубу — ни Сергея Сальникова, ни Игоря Нетто, ни Юру Гаврилова.
Первый внешне был очень похож на самого Старостина. Мать Сальникова работала на базе, а Николай Петрович женщин любил, хотя в этом смысле брату Андрею значительно уступал. Андрей Петрович вообще плейбоем был! Дед возмущался: «К играм не готовился. Все время с цыганами. Меня совсем не слушал».
Николай Петрович очень не любил «Динамо». Неприязнь возникла, видимо, после лагерей. И когда я перешел из «Динамо» в «Спартак», он меня остерегался. Но не мог же я ему, человеку, которого едва тогда знал, рассказывать, что в «Динамо» был такой бардак, что после Спартакиады народов СССР я готов был уйти куда угодно и что Бесков был именно тем тренером, к которому я хотел попасть во что бы то ни стало. Тем более что Бесков мне сам намекнул, что не против видеть меня в «Спартаке». Он мне это сказал, когда пришли «слонов» получать за выигрыш Спартакиады. На выбор — квартиры, машины, мебель...
Я никак не мог получить ордер на квартиру для моих родителей, выделенную «Динамо». Дед через Моссовет моментально решил эту проблему.
• • • • •
На Спартакиаде народов СССР 1979 года я увидел Деда во второй раз. И когда в «Динамо» стало совсем плохо, решил ему позвонить. За телефоном Старостина обратился к Владимиру Ильичу Козловскому, который работал в Малаховке в областном институте физкультуры. Там, в отличие от столичного ГЦОЛИФКа, можно было учиться годами.
Я этим особо не пользовался, старался учить все, что было связано с футболом, и не только с ним, и вовремя сдавать зачеты и экзамены. Даже на лыжах ходил, хотя в Орджоникидзе детей этому не учили.
Козловский меня любил. Когда попросил у него телефон Старостина, он поинтересовался, в чем дело. Объяснил, что хочу уйти из «Динамо» в «Спартак». Оставаться сил не было. Все надоело, хотя играл уже в разных сборных.
Козловский меня выслушал и телефон Старостина дал. Но я не учел, что он работал в научной группе «Торпедо», и когда узнал о моих проблемах, тут же связался с Валентином Козьмичом Ивановым, главным тренером автозаводцев. И Иванов захотел со мной встретиться! Мне так неудобно стало. Я ведь просил Ильича мне со «Спартаком» помочь, а он сразу в «Торпедо»! Как будто только этого момента ждал. Дурацкое положение: Иванова я уважаю и отказаться от встречи не могу, но в «Торпедо» не хочу, потому что мне не нравится торпедовский стиль.
Спрашиваю Зою:
«Что делать?» — «А что делать? Сходи послушай, что он тебе скажет».
Договорились с Ивановым встретиться на стадионе «Торпедо» на Восточной улице. Он встретил меня, завел в тренерскую. Говорил очень уважительно. Но я-то знал, кто такой Иванов. Великий футболист! Если Бесков-футболист был для меня фигурой во многом абстрактной — моему поколению он был больше известен как тренер, то как играл Иванов вместе со Стрельцовым и Ворониным, я видел.
Правда, не знал, что по молодости Иванов и Стрельцов были в плохих отношениях с Бесковым. Он даже хотел их отчислить из «Торпедо», но в итоге они сами Бескова отчислили!
Я никогда ничего нигде не просил, но разговор начался так.
Иванов: «Александр! Трехкомнатная квартира, «Волга» и все, что тебе надо».
Я: «Валентин Козьмич! Спасибо, конечно, но мне ничего не надо. Дело не в квартире или машине. У меня в «Динамо» дела плохи, и я не хочу там оставаться».
Прямо отказать Иванову я не мог. Спасло меня то, что был офицером.
«Мы бы тебя сразу взяли, именно такой игрок, как ты, нам нужен, но ничего не получится».
И я перекрестился.
У «Торпедо», которое принадлежало автозаводу имени Лихачева, были огромные возможности, но с «Динамо» ему трудно было тягаться. А Дед в «Спартаке» имел прямой выход на Виктора Гришина, первого секретаря Московского горкома партии. Там силы были помощней. Через Гришина Дед решал любые вопросы.
С Ивановым мы расстались. Торпедовец из меня не получился. Да и не мог получиться, потому что я мечтал только о «Спартаке».
• • • • •
Спартакиада, где я впервые играл под руководством Бескова, на какое-то время отвлекла меня от мыслей об уходе из «Динамо». Сборную Москвы решили создать на базе «Спартака» и «Динамо», а во главе ее поставить Константина Ивановича.
Я попал в предварительный список кандидатов. Перед Спартакиадой предстоял сбор команды, и я рассчитывал на нем оказаться. После поражения в Самаре в последнем туре перед месячной паузой в чемпионате настроение было поганым, и мне не хотелось в «Динамо» заниматься не пойми чем, сидя на базе в Новогорске.
Автобус в Тарасовку, где должен был проходить сбор, отправлялся от Сокольников. Я пришел пораньше. Федор Сергеевич Новиков, помощник Бескова, на меня как-то странно посмотрел. Я внутренне удивился, но ничего у него не спросил. А когда после победы на Спартакиаде спустя месяц вернулся домой, мать рассказала мне историю. Оказывается, как только я ушел из дома, появился Ловчев. И сказал: «Саше не надо приезжать на сбор». Ловчев жил напротив меня, и потому кто-то из руководства «Динамо» попросил его к нам зайти. Но он опоздал и меня не встретил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});