— Нет! Нет, Анжела, прошу! Что бы ты не собиралась сделать, не делай этого! Пожалуйста! Я ведь ни в чем не виновата перед тобой!
И тут Анжела замерла с таким выражением лица, будто не слышала ничего глупее в жизни.
— Это ты то ни в чем не виновата, тварь? — процедила она, сделав шаг навстречу. Я рыдала, изворачиваясь в крепких руках, что зажали меня словно тиски. И тут перед моим лицом щелкнули ножницы. Так близко, что я закричала от ужаса, но Катя быстро заткнула мне рот. Теперь я могла только мычать и изворачиваться, пытаясь не потерять сознание от ужаса. Лезвия продолжали приближаться к моему лицу, и я, еле живая от страха, зажмурила глаза. Вдруг Анжела схватила меня за волосы, и я услышала скрежет стали. Господи, за что? Мои волосы, моя самая большая гордость, сейчас прядями осыпались на грязную землю.
— Ну что, тварь, будешь еще к чужим мужикам клеиться? — с мрачным удовлетворением процедила Анжела, покончив с моими волосами. От душивших меня рыданий, я не могла вымолвить ни слова. Да и что я могла сказать на это? Я совершенно не понимала, о чем говорит эта сумасшедшая. — Видимо надо объяснить получше!
Я закричала, когда она вновь схватила меня за грудки.
— Нет! Отпусти меня!
— А тебе не кажется, что такой шлюхе, как ты, нужен разрез побольше?
С этими словами, Анжела резанула горловину моего платья, того самого, Димкиного любимого… Раз, еще и еще, она с упорством маньяка орудовала злосчастными ножницами, оставляя о платье одно лишь воспоминание.
— Прекрати! — закричала я, что есть мочи. И вдруг, совершенно неожиданно, все действительно прекратилось. Руки моих истязательниц больше не держали меня, а Анжела стояла с побледневшим как мел лицом.
— Что здесь происходит?
Я вздрогнула, услышав знакомый голос.
— Максим Алексеевич! — закричала я, со всей возможной скоростью бросившись к преподавателю, но подвернутая нога подвела меня. В последний момент я буквально рухнула в объятия Корнилова.
— Господи, Нина, — пораженно прошептал он, удержав меня за плечи. А я только и могла рыдать, вцепившись в его рубашку. Поспешно Максим Алексеевич снял с себя пиджак и накинул мне на плечи. И только в этот момент я осознала, что стою перед ним в искромсанном платье практически в нижнем белье. Силясь не сгореть со стыда, я отстранилась, плотно укутавшись в его пиджак. И теперь Корнилов перевел полный гнева взгляд на Анжелу.
— Потрудитесь объяснить, — на удивление спокойным, но в то же время полным ярости голосом произнес он. — Что здесь только что произошло? Даю вам минуту, а потом вызываем полицию.
— Не надо, Максим Алексеевич, — проблеяла Катя.
— Полицию я вызову в любом случае, — хладнокровно отчеканил он, и меня просто в жар бросило. Господи, только не полицию, отец убьет меня! Боже, какой ужасный позор! Надо срочно что-то делать! Думать времени совсем не было, и я сделала первое, что пришло в голову — издав приглушенный стон «рухнула в обморок». Спасибо отменным рефлексам Корнилова, до земли я так и не долетела. Мужчина подхватил меня на руки.
— Нина, что с вами? — взволнованно воскликнул он, принявшись легонько похлопывать меня по щеке.
— Простите, я перенервничала, — выдохнула я, снова закрыв глаза. Я чувствовала, что Корнилов находится в нерешительности. Он не знал, то ли меня спасать, то ли устраивать взбучку Никифоровой. Наконец, перехватив меня поудобней, он устремился к тротуару, бросив напоследок притихшим девушкам: «С вами мы разберемся завтра, не думайте, что подобное сойдет вам с рук». Я вздохнула с облегчением, хоть и понимала, что это ненадолго. Сейчас мне надо будет как-то уговорить Корнилова, чтобы он оставил все как есть. Возможно, вы решите, что я сумасшедшая, но у меня было так много причин не предавать случившееся огласке. Во-первых, мне было ужасно стыдно за то, что я вообще оказалась в такой ситуации. Теперь и Корнилов знал, какая я ни на что не способная слабачка. Во-вторых, я не могу допустить, чтобы была привлечена полиция, ведь мой отец… он опять обвинит во всем меня, а я не могу больше терпеть его упреков в своей слабости, видеть разочарование в его глазах, ведь «Егоровы не сдаются». А больше всего я боюсь реакции друзей. Лера убьет ее, и я не шучу, ведь тогда, после моего «случайного» падения, она столкнула Никифорову с лестницы. Про взрывного Димку вообще молчу. Нет, я не могу так подставить друзей!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Все эти мысли проносились в моей голове, пока я мирно покачивалась на руках Максима Алексеевича. Господи, как стыдно-то! Не в силах больше использовать этого святого человека, я открыла глаза. Лицо Корнилова по-прежнему было ужасно взволнованным, и я почувствовала укол совести.
— Как вы, Нина? — произнес он, заметив, что я пришла в себя.
— Все хорошо, Максим Алексеевич, я могу идти, — ответила я, заерзав в его крепких руках. С каждой минутой находиться в них становилось для меня все неудобней. Господи, до чего я дошла! Обманываю, манипулирую ни в чем не повинными людьми!
— Отлично, — произнес он, аккуратно поставив меня на ноги. Приобняв, чтобы не упала, Корнилов вытащил из кармана ключи от машины. И только сейчас я поняла, что мы стоим возле его черной хонды.
— Максим Алексеевич, а что вы собираетесь делать?
— Не волнуйтесь так, Нина, я отвезу вас в больницу. Пусть вас осмотрят, а потом нужно будет снять побои.
— Нет!
От моего крика люди вокруг стали оборачиваться. Корнилов замер, недоуменно уставившись в мое лицо.
— Что значит нет? — ошарашенно произнес он.
— Я не поеду в полицию, Максим Алексеевич.
— Нина, этот кошмар не должен остаться безнаказанным, вы ведь понимаете это?
Крепко стиснув воротник его пиджака, что сейчас заменял мне платье, я нервно сглотнула.
— Пустяки, я почти не пострадала, так, испугалась больше.
Нахмурившись, преподаватель достал из кармана носовой платок и прижал ко все еще кровоточащей губе. От неожиданности я вскрикнула.
— Простите, — извинился он, ослабив давление. — И вот это вы называете «почти не пострадала»? А ваши волосы?
С сожалением взглянув на остатки былой роскоши, он бережно провел ладонью по моим волосам. От мысли о них я едва не разревелась, но сумела сдержаться.
— Я сама виновата в произошедшем, — сглотнув, соврала я.
— Что?
По глазам Корнилова я поняла, что он мне не верит.
— Я сама виновата. Я очень виновата перед Анжелой, поэтому давайте обо всем забудем.
— Но…
— Максим Алексеевич! — не выдержала я, вцепившись в ворот его рубашки. — Я взрослый, совершеннолетний человек, и вы обязаны уважать мое решение. Если я говорю, что ничего ужасного не случилось, значит так оно и есть! Поклянитесь мне, что никто кроме вас об этом не узнает!
— Нина…
— Поклянитесь!
Я вновь дернула его за ворот, вперившись умоляющим взглядом в удивленные глаза. Странно, но раньше я даже и не замечала, что они такие необыкновенные. С россыпью маленьких фиолетовых крапинок. Хотя… раньше я никогда так долго не смотрела в них. Господи, о чем это я, тут моя судьба решается, а я о красивых глазах моего преподавателя. Борьба наших взглядов продолжалась. Он словно пытался убедить меня одуматься, а я чувствовала себя вампиром, который пытается применить к человеку принуждение. Как жаль, что я все же не обладала столь полезным навыком. Наконец, Корнилов оторвал взгляд и вздохнул.
— Хорошо, я обещаю.
Никогда в жизни я не испытывала такого облегчения. Моя душа ликовала ровно до той минуты, когда Максим Алексеевич произнес:
— Раз так, я отвезу вас домой. Скажите адрес.
Тут и сказочке конец… Я так мечтала убедить Корнилова не рассказывать о произошедшем, что даже не подумала о том, что будет дальше. Как я могу явиться домой в таком виде?
— Только не домой! — вырвалось у меня прежде, чем я смогла связно мыслить.
— Тогда куда? — задал преподаватель вполне закономерный вопрос, и я невольно опустила взгляд.
— Я… все нормально, Максим Алексеевич, я … пойду… кое-куда, я… спасибо, я сама доберусь.