– Спасибо, – сказал он.
– Тут хватит – хотя, вообще-то, можно было и попросить.
– Да нет, спасибо за то, что позволила разразиться всей этой катавасии. – Он ухмыльнулся, подняв голову от ломтя дыни. – Давно я так не веселился.
Он и впрямь выглядел другим человеком. Из глаз ушла настороженность, стало заметно, что они золотисто-коричневые; спина выпрямилась – теперь все тело излучало вызов.
– Мне кажется, битва едой подпадает под категорию «Неизбежные конфликты малой интенсивности», – сказала я и прокомментировала: – Это аллюзия. На Изречения. «Есть определенное количество неизбежных конфликтов малой интенсивности, до которых мне никакого дела нет».
– «Только смотрите не перестарайтесь там».
Элиан поразил меня, процитировав окончание стиха. Должно быть, мое удивление было заметно, потому что Элиан посмотрел на меня и поморщился.
– Да я не идиот, вообще-то. Если бы я попал на необитаемый остров, единственная книга, которую я бы взял с собой, определенно была бы «Почему я засадил тебя на этот необитаемый остров. Подпись: Твой сумасшедший механический властелин». Конечно, я читал эту чертову Талисову книгу.
Тут встретились наши тревожные и испуганные взгляды, но надзиратели его не тронули. Формально они обладали интеллектом, но разумными не были. Потому что они не люди. Сарказм давался им плохо.
Я перевела дух.
– Эту книгу, мне кажется, нельзя прямо назвать книгой Талиса. Просто он афористичен.
– Ага, – сказал Элиан, выбрав кусок дыни побольше. – Это точно. Афористичен – это именно то слово, которое немедленно приходит в голову.
Надо зайти с другой стороны.
– Я только имела в виду, что меня не стоит благодарить. Эту битву ведь ты затеял.
– Козел ее затеял, – возразил он. – Но ты, Грета, – ты могла ее остановить.
– Не уверена. Она слишком быстро разгорелась.
– Серьезно? – Элиан стер с подбородка сок тыльной стороной ладони. – Ты изучаешь философию власти и не знаешь, кто здесь обладает властью? Я тебе подскажу, принцесса. Ты и обладаешь.
И вот тут-то последовал электрический разряд. Элиану сошло с рук замечание о Талисе, поэтому он, должно быть, ослабил внимание, и боль застала его врасплох. Мальчик дернулся, рука подогнулась, и он упал навзничь. Я бросила дыню и ухватила Элиана как раз вовремя, чтобы он не разбил себе голову о камень. Но никакого рычага, чтобы подпереть тело, у меня не было, и я аккуратно опустила его на землю.
– Элиан?
Он не отозвался. Только еще больше откинул голову, так что подбородок задрался в небо, оголяя горло, глаза закатились, черные ресницы сомкнулись. Если бы у позы эмбриона была противоположность, то вот она – сама беззащитность. Было видно, как на шее, где мягкие ткани, бьется пульс.
И от этого внутри у меня что-то сжалось, скрутилось, как будто выжимали мокрую тряпку.
Всю жизнь я была так осторожна, так защищена броней, так собранна, а тут он, открытый и… и…
Я не могла додумать, что «и». Во всяком случае, в этот момент – ничего «дурацкого».
– Ну что за ерунда, – сказал он. – Не могли они нас не перебивать, что ли?
Внутри у меня снова сжалось, потому что я была согласна. Я согласилась с ним!
– Это ты сбил большого надзирателя? – спросила я. – Я… я надеюсь, что ты.
Элиан не ответил. Может, не понял, как важно мне было это произнести, встать на сторону беспорядка. Он поднял обеими руками кусок дыни и принялся изучать на нем пики и разломы.
– Столько суеты вокруг меня. – Он еще откинул голову и улыбнулся мне перевернутой улыбкой. – Клянусь тебе, дома я был никто.
– Перестань. Внук Уилмы Арментерос – никто? Эта женщина – воплощенная легенда!
– Да, но мама держала меня от всего этого подальше. Я оставался почти никем.
– И уверена, ты не безобразничал.
Я обошла его, чтобы у него не заболела шея от разговора со мной.
– Н-н-ну-у-у, – протянул он, растягивая слово и разворачивая к нему соответствующую хитрую улыбку. – Разве что самую малость. Время от времени.
– Время от времени… – повторила я, стараясь выглядеть строго, но мне плохо удалось.
Я сидела и смотрела на него сверху вниз.
Элиан положил дыню себе на живот и внимательно вгляделся в меня. Глаза у него снова были настороженные, и я знала, совершенно однозначно: он собрался сделать что-то категорически предосудительное.
– А ты? Тебя еще никто не… уводил? Ты сама – безобразничала?
– Редко.
Теперь строгость мне удалась. Отчетливо.
– А хотела бы?
– Хотела бы что?
У него были серьезные глаза. Даже испуганные. Но голос зазвучал сладко, как персик.
– Чтобы я тебя умыкнул?
– Элиан, за пределами этой территории я герцогиня. Никакая наша совместная прогулка не сможет пройти без участия чиновников по протоколу.
Он засмеялся – или только изобразил смех? – и огляделся по сторонам.
Проверял зоны видимости.
Я знала эти зоны намного лучше его. Знала, что Паноптикон скрыт стеной сарая. Наших лиц он не видит. Можно было не поворачиваться, чтобы в этом убедиться, но все же, исключительно от нервов, я повернулась и посмотрела на него. Потому что вдруг поняла, куда клонит Элиан. Он вовсе со мной не заигрывал. Или, может быть, и заигрывал тоже, но на самом деле этот разговор о том, чтобы сбежать отсюда.
Элиан научился говорить шифром обители. И сейчас им воспользовался. И предлагал мне побег.
Паноптикон его видеть не мог, не мог прочитать по губам. Маленькие паучки в одежде могли его слышать, но не в состоянии были проникнуть сквозь все оболочки смыслов.
– Ну, одно-то свидание у нас наверняка грядет, – сказал он. – С участием… чиновника по протоколу.
С Лебединым Всадником. Меня всю скрутило от напряжения, когда я вспомнила ее: вежливая белая женщина, с темными волосами, напоминающими шапочку синицы. Войдет в класс. Назовет оба наших имени…
– Когда?
Этот вопрос я задавала себе с первого мгновения, как увидела Элиана. Знает ли он, что ему предстоит умереть, или только догадывается? Знает ли, когда именно?
Это слово вырвалось у меня слишком бурно. На растоптанной грядке повернулся надзиратель и стал нас изучать. Я вежливо улыбнулась ему, улыбнулась Элиану, как будто польщена его вниманием. Мои щеки дрогнули в улыбке.
– Мы и так, – сказала я. – У нас уже назначено свидание.
– И этот день придет так скоро…
– Думаешь?
Знает ли он?
Руки у меня были липкими от сока. Я вытерла их о грубый лен рабочих штанов.
Элиан взял мою руку за запястье, останавливая ее и оглядывая меня сверху донизу. Я уверена, он пытался изобразить взгляд, «каким мужчина смотрит на женщину», но у него скорее получилось, «как инженер смотрит на пилон моста». Сколько же нужно страха, чтобы флирт получился таким кривым? Должно быть, немало.