Взглядом.
Руками.
Мыслями.
Притянул ее к своему телу, а она даже не пыталась его оттолкнуть. Доверчиво прижималась, делилась своими страхами и переживаниями.
А он говорил ей то, что хотелось произнести мне.
И я не знаю, кого хочу схватить за шею и придушить первым: наглого Дамира Железнова, который похотливо поглядывал в сторону Леры, или неизвестного мне Лешу, который ее чуть не трахнул, еще и наговорил какой-то херни.
Леша, скорее всего, именно тот парень, которому я не съездил по роже по просьбе Леры. Жаль, что так быстро его отпустил, стоило задержаться тогда.
А вот Дамир… С ним все не так просто. Он влиятельный сукин сын, и его ребята ничем не хуже моих.
Один из них сейчас в коридоре — делает вид, что пьет кофе у окна, а на самом деле пристально следит за входом в студию. Поэтому приструнить его, пригрозив неприятностями, не получится, а разжигать конфликт с таким, как он, сейчас ни к чему. Вокруг и так неспокойно.
Лера была так занята Железновым, что не заметила, как я сменил Богдана еще час назад. Наблюдал за ней со спины, сжимал руки в кулаки, подавлял желание выбросить за дверь этого Дамира, который сидел перед ней почти голый.
Я напоминал себе о том, что не имею права указывать Лере, как жить. Что я всего лишь человек, который отвечает за ее охрану, но, черт подери, это почти невыносимо — видеть ее, вдыхать аромат, смотреть на пухлые губы, на затвердевшие соски через майку и не иметь возможности прикоснуться.
Вспоминать, как когда-то подминал под себя ее податливое тело, как она стонала подо мной, как кончала, как брала в рот мой член, как улыбалась и смущалась, царапала мою спину в порыве страсти и как шептала слова любви, на которые я ни разу ей не ответил.
Но хуже всего чувствовать вину за произошедшее и понимать, что нельзя ничего вернуть. Что рано или поздно она будет принадлежать другому. Дамиру Железнову, например. Но не мне. Потому что после всего, что я натворил в прошлом, после фарса с браком, после моих жестоких слов второго шанса не будет.
Лера спускается по ступенькам вместе с Дамиром. Флиртует с ним, улыбается, меня игнорирует, даже не смотрит. Я, словно тень, следую за ними. Быть телохранителем Леры — единственная моя роль, при которой я могу оставаться рядом.
Да я на Смоленского работать согласился только для того, чтобы знать все о жизни Леры. А держаться в стороне пиздец как тяжко было.
Я, конечно, знал где она находится, мог в любой момент сорваться и рвануть туда, но что толку-то? Что я ей скажу? Привет, я ошибся, позволь мне быть рядом? Давай дружить? Кажется, я облажался? Сам не понял, как стал от тебя зависим, и теперь на стену лезть хочется от пустоты в квартире и моем сердце?
Хрень.
Я видел ее взгляд в больнице. Видел в нем пылающую ненависть, презрение и разочарование. И эти чувства так быстро не проходят.
Даже сейчас Лера предпочла бы необитаемый остров, чем остаться со мной в машине наедине.
И я ее понимаю. Меня есть за что ненавидеть.
Они прощаются, я держу дистанцию в несколько шагов. В основном для того, чтобы не сорваться и не запихнуть ее насильно в автомобиль, скрыв от глаз Железнова.
Курить хочется — пиздец. Сигареты остались в машине. Я за полгода ни одной затяжки не сделал — и вот сейчас, после встречи с Лерой, снова сорвался.
Наконец-то этот хмырь отчаливает, при этом на прощанье мазнув по мне прищуренным взглядом. Он не дурак, понял все сразу. Это даже к лучшему.
Выражение лица Леры резко меняется, когда машина Дамира скрывается за поворотом, а она поворачивается ко мне.
От милой девочки ничего не осталось, но она мне больше нравится такой — темпераментной ведьмой, готовой вцепиться в мою глотку, с горящими глазами и острым языком.
— Какого черта ты здесь делаешь? — шипит она, скрестив руки на груди. Ближе подходить не решается. Но смотрит так, словно я испортил им свидание.
— Пришел слюни тебе вытереть, — хмыкаю я и в который раз по привычке тянусь к карману, где обычно у меня пачка сигарет. От привычек избавляться трудно. От плохих — в сто раз сложней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ее бровь вопросительно выгибается, она смотрит на меня с недоумением, поэтому приходится пояснить:
— Ты так на красавчика своего глазела полураздетого, что чуть не затопила весь этаж.
Ничего с собой не могу поделать: как и прежде, рядом с Лерой меня покидает контроль.
Мной управляют эмоции.
Я всегда был с ней излишне резким. И сейчас корю себя за это.
Все же плохой идеей было влепить себе смену вместо одного из своих парней. Это не моя работа. Но хотелось посмотреть на этого Железнова, оценить, лично убедиться, что между ними лишь рабочие отношения, а сейчас вот буря внутри меня не утихает.
— Рада, что ты оценил его внешний вид, он и в самом деле хорош. — Она задирает нос и с вызовом смотрит на меня.
У меня в кармане вибрирует телефон. Я киваю ей на машину, оставляя ее реплику без комментариев.
— Садись, я на вызов отвечу. — Щелкаю брелоком, снимая дверцы машины с блокировки.
Она не двигается с места.
— Тебе помочь? — Делаю шаг вперед.
Лера хмыкает и все же выполняет мой приказ.
Как же с ней сложно. Всегда было.
Я слежу взглядом за девчонкой, сам же принимаю звонок. Брат.
— Куда ты запропастился, черт тебя подери? — спрашиваю вместо приветствия, так как не мог ему дозвониться несколько дней.
— Прости, малая утопила телефон, а мы за городом были, и не сразу карту получилось восстановить. Что-то случилось?
— Да, Дань, случилось. — Я открываю дверцу с пассажирской стороны, тянусь через сиденье за пачкой сигарет. Встречаюсь с недовольным взглядом Леры. Она расположилась сзади.
Я хлопаю дверцей, разделяя нас. Отхожу еще на несколько шагов дальше от машины, чтобы Лера точно не смогла услышать наш разговор.
Щелкаю зажигалкой, удерживая плечом телефон. Прикуриваю.
— Тут один из моих объектов сбежал. Ребята пробили мне номер машины, на которой ей кто-то помог избавиться от хвоста, и каково же было мое удивление, когда ее владельцем оказался мой брат, — раздраженно говорю я, все еще не понимая, как так могло случиться.
— Эм, это ты о чем сейчас?
— О девушке. Блондинка, острая на язык, умеет влипать в неприятности. Зовут Лерой.
— А, ты о речной нимфе, — протягивает он мечтательно.
И если бы я не знал, что он счастливо на Милке своей женат, скорее всего разозлился бы от этих слов и стал гадать, какого хера он ее так называет.
— О ней. Наверное.
— Так ты ж сейчас на Смоленского работаешь. Или стал частные заказы брать?
Я втягиваю дым в легкие, медленно выдыхаю.
— Это дочка Смоленского, — признаюсь, понимая, что сейчас посыпятся сотни вопросов.
— Стоп-стоп. Ты хочешь сказать, что это та самая Лера, которая…
— Да, это моя бывшая жена, — перерываю его.
— Охренеть. Знал бы, что она моя невестка, так хоть познакомился бы поближе.
— Бывшая невестка, — поправляю его, вглядываясь в тонированное окно внедорожника. Леры за ним не видно, но отчего-то уверен, что она за мной наблюдает сейчас.
— Ну, кто знает, что уготовило нам будущее? — философски заключает он. — Не злись, брат, если бы знал, что твои ребята за ней гнались, то притормозил бы. А так представь: девка из камыша выныривает, к трассе несется, сразу видно: от кого-то бежит. Не предложи я ей подвезти, мало ли на каких уродов наткнулась бы.
— Это по твоему совету она мобилку в окно выбросила?
— Ну прости, хотел как лучше, — смеется он. — Зато ты в догонялки поиграл, а после них кровь так и кипит. Схватил и в берлогу.
— У тебя шуточки идиотские.
— А ты скучным стал, Давид. Так что там у вас? Все в порядке? Она напуганной мне показалась, а еще грустной очень. Жаль, что ты нас раньше не познакомил.
— Не самые лучшие времена для знакомства были.