Читать интересную книгу Битва Ведьмака - Джозеф Дилейни

Я открыл окно и посмотрел на заросшую плющом стену. Попробовать сбежать? Выдержит ли растение мой вес? Я потянулся вниз и вцепился в него, но когда попытался подтащить к себе, листья остались в руках. Без сомнения, их подрезали хотя бы раз в год, не давая заслонять окна. Это были совсем молодые побеги. Может, дальше стебли толще и сильнее цепляются к камню?

Нет, слишком рискованно. Вюрмальд не может унюхать меня, но Тибб-то может. Спускаться придется осторожно, на это уйдет время. Он будет ждать внизу еще до того, как я коснусь земли. А если упаду, станет только хуже… Надо отказаться от этой мысли. В сознании еще ярче вспыхнули образы, зароненные Вюрмальд. Такие живые, такие ужасные, почти невыносимые: страдающий Джек; Мэри, кричащая от страха в темноте; бедная Элли, оплакивающая потерянного ребенка. Ведьма-убийца Грималкин, которой дали волю мучить несчастных. Щелк-щелк…

Однако тревога постепенно сменялась усталостью. Тело налилось тяжестью, я почувствовал необходимость лечь. Как и отец Стокс, я не стал раздеваться, просто повалился поверх одеяла. Сначала я еще боролся со сном, но потом глаза закрылись, а все мои страхи и беспокойства медленно угасли.

Я напомнил себе, что Вюрмальд дала на размышления день и ночь. Пока я в доме, ничто не причинит мне вреда. К утру я отдохну и придумаю, как все решить. Сейчас нужно просто расслабиться…

Не знаю, сколько я спал, но через некоторое время проснулся от вопля.

— Нет! Нет! Убирайся! Слезь с меня!

Я слышал его как бы во сне. Несколько мгновений я недоуменно смотрел на потолок, не понимая, где нахожусь. В комнате было совсем темно — лунный свет больше не разгонял мрак. Постепенно я осознал, что кричит отец Стокс.

— О Господи! О Господи, избави меня от лукавого! — в ужасе завопил он снова.

Что с ним? Что происходит? Кто-то мучает священника. Кто? Ведьма или Тибб? Даже безоружный, я должен был помочь ему. Однако, попробовав сесть, я испытал полное бессилие. Тело казалось неимоверно тяжелым, конечности не реагировали. Что со мной? Я чувствовал себя слабым и больным.

Отравиться я не мог, поскольку баранины не ел. Может, это действие какого-то заклинания? Я близко подошел к Вюрмальд, слишком близко. Что мешало ей заколдовать меня?

И потом отец Стокс начал молиться.

— Из бездны взываю к Тебе, о Боже! Боже, услышь мя…

Сначала голос священника был отчетлив, перемежался стонами и криками боли, но постепенно сменился бормотанием и совсем смолк.

Около минуты стояла тишина, а потом за дверью моей спальни послышалось поскребывание. Я снова попытался сесть, и снова без толку. Однако выяснилось, что, пусть и с великим трудом, я мог двигать головой. Я слегка повернул ее вправо, чтобы видеть вход.

Глаза быстро приспособились к темноте. Дверь приоткрылась, сначала совсем чуть-чуть, а потом, к моему ужасу и смятению, щель начала расширяться. Сердце молотом колотилось в груди. Очень медленно, со скрипом, дверь полностью распахнулась. Я устремил взгляд во мрак за порогом, в любой момент ожидая появления Тибба.

Я ничего не видел, хотя слышал царапанье и поскребывание. Потом до меня дошло, что звуки исходят не снизу, а сверху. Я поднял взгляд, и как раз вовремя: по потолку проползла темная фигура наподобие паука и остановилась точно над моей постелью. Неспособный двигаться, я начал глубоко дышать и постарался замедлить сердцебиение. Страх прибавляет тьме сил. Я должен держать эмоции под контролем.

Я различал очертания конечностей и тела, но голова почему-то казалась гораздо ближе, чем все остальное. Я всегда хорошо видел в темноте, глаза и сейчас постепенно к ней привыкали, и в конце концов я сумел как следует разглядеть то, что мне угрожало.

Тибб полз по потолку, а морда на длинной мускулистой шее свисала к постели. Глаза, оказавшиеся ниже рта, слегка мерцали во мраке и смотрели на меня, а рот с острыми как иглы зубами был широко распахнут.

На лоб капнуло что-то липкое и теплое; казалось, оно вывалилось из безобразной пасти. Еще дважды что-то падало — на подушку рядом головой и на рубашку. И потом Тибб заговорил хриплым, скрипучим голосом:

— Я отчетливо вижу твое будущее. Тебя ждет печальная жизнь. Хозяин умрет, ты останешься один. Лучше бы тебе и вовсе не появляться на свет.

Я не отвечал, пребывая в странном спокойствии; страх отступил.

— Вижу девочку, она скоро станет женщиной, — говорил Тибб. — Девочку, которая разделит с тобой судьбу. Она полюбит тебя, она предаст тебя, и в конце концов она умрет за тебя. И все это зря, без всякой пользы. Твоя мать поступила жестоко. Какая мать станет обрекать ребенка на столь бессмысленное существование? Какая мать станет просить невозможного? Она поет козлиную песнь и помещает тебя в ее центр. Вспомнишь мои слова, когда будешь смотреть в зев смерти…

— Не смей так говорить о маме! — взорвался я. — Ты ничего о ней не знаешь!

Однако его слова о козлиной песне сбивали с толку. О чем это он?

Тибб издал короткий смешок, и еще одна влажная капля упала мне на рубашку.

— Я ничего не знаю? Как ты ошибаешься! Я знаю больше тебя, гораздо, гораздо больше. Больше, чем ты когда-либо будешь знать…

— Тогда скажи, что в сундуках! — воскликнул я, и Тибб возмущенно заворчал. — Ты не видишь, что там. Ты не можешь видеть все…

— Скоро ты отдашь ключи, тогда и посмотрим. Тогда и узнаем!

— Я тебе и так скажу.

— Да, скажи! Скажи!

Внезапно страх полностью исчез. Я понятия не имел, что ответить, но когда заговорил, слова выскакивали, будто по велению незримой силы.

— В сундуках ваша смерть, — произнес я. — В них гибель всех ведьм Пендла!

Тибб оглушительно заревел от гнева и огорчения, и я подумал было, что он собрался прыгнуть на меня. Однако когти снова застучали по деревянному потолку, и темная фигура быстро поползла к двери. Спустя несколько мгновений я остался один.

Я хотел пойти в спальню отца Стокса и помочь ему, однако сил по-прежнему не было. Попытки преодолеть слабость ни к чему не привели, и, вконец измотанный, я остался лежать пленником темного могущества Вюрмальд.

Только с первым лучом чары рассеялись. Я сел и увидел на подушке бурые пятна; еще два были на рубахе. Наверное, перед визитом ко мне Тибб напился у кого-то крови…

Вспомнив доносившиеся из соседней спальни стоны, крики и молитвы, я выскочил в коридор. Дверь была приоткрыта, и я осторожно вошел в комнату. Тяжелые занавески висели на окнах, единственная свеча догорела, в помещении стало почти совсем темно. Отец Стокс лежал на постели, но, казалось, не дышал.

— Отец Стокс!

— Том, это ты? — еле слышно простонал он. — С тобой все в порядке?

— Да, отец. А как вы?

— Раздвинь шторы, впусти свет…

Я выполнил его просьбу. Погода заметно ухудшилась, в небе громоздились темные облака. Повернувшись к отцу Стоксу, я остолбенел от ужаса: подушка и одеяло под ним буквально пропитались кровью. Донельзя огорченный, я подошел к постели.

— Том, помоги. Помоги мне сесть…

Священник вцепился в мою руку, и я потянул его. Он застонал от боли. На лбу выступили капли пота, он ужасно побледнел. Я передвинул подушку, чтобы отец Стокс мог откинуться.

— Спасибо, Том, спасибо. Ты добрый мальчик, — сказал он дрожащим голосом и попытался улыбнуться, дыша часто и поверхностно. — Ты видел эту мерзкую тварь? Он приходил к тебе ночью?

— Да, он был в спальне, но меня не касался, — кивнул я. — Просто разговаривал.

— Хвала Господу! Со мной он тоже разговаривал. И много чего наговорил. Ты оказался прав насчет госпожи Вюрмальд, я недооценивал ее. Теперь она мало заботится о своем положении в Рид-Холле. Она — та сила, которая стоит за кланами Пендла и стремится объединить их. Пройдет несколько дней, и весь округ окажется во власти самого дьявола. Похоже, притворяться дальше Вюрмальд не видит смысла. Малкинов и Динов уже удалось примирить. Она убеждена, что вскоре сумеет присоединить и Маулдхиллов. Потом, в день Ламмаса, три шабаша сообща вызовут Сатану, и в мире наступит новая эра тьмы.

Закончив рассказ, мерзкий упырь упал с потолка мне на грудь. Я пытался отшвырнуть его, но он жадно сосал кровь, и спустя несколько мгновений я ослаб, точно котенок. Тогда я стал молиться так страстно, как не молился никогда в жизни. Хотелось бы верить, что Господь услышал меня, однако нужно взглянуть в лицо правде — тварь оставила меня в покое, лишь насытившись…

— Отец, вам нужен доктор.

— Нет, Том, нет. Не нужно никакого доктора. Я просто полежу спокойно, и силы вернутся. Боюсь только, чудовище вернется, станет снова пить кровь, и тогда я умру. Ох, Том! — Он стиснул мою руку, широко распахнув от страха глаза и дрожа всем телом. — Страшно умирать так — совсем одному, в темноте. Я будто был на дне огромной ямы, и сам Сатана заталкивал меня вглубь, заглушал крики, чтобы Господь не услышал моих молитв. Я слишком слаб, но ты, Том, должен уходить. Джон Грегори — вот кто мне нужен. Приведи Джона. Он поймет, что делать. Он единственный в состоянии помочь.