Читать интересную книгу Битва Ведьмака - Джозеф Дилейни

Расположенный в глубине заповедника, Рид-Холл оказался самым впечатляющим сельским жилищем, какое я когда-либо видел, — он больше походил на дворец, чем на дом скромного джентльмена. Широкие ворота вели на еще более широкую, усыпанную гравием подъездную дорогу, которая шла прямо к двери. Там она раздваивалась, огибая строение справа и слева. Само здание было трехэтажное, с внушительным главным входом. К центральной секции примыкали два заросших плющом крыла; все вместе формировало закрытый с трех сторон внутренний двор. Я пораженно разглядывал ряды окон. Сколько же там спален?

— У судьи большая семья? — спросил я.

— Семья Роджера Ноуэлла когда-то обитала здесь, — ответил отец Стокс. — Но, к несчастью, его жена умерла несколько лет назад. Две взрослые дочери нашли хороших мужей на юге Графства. Единственный сын в армии, там он и останется до смерти господина Ноуэлла, после чего унаследует Рид-Холл и землю.

— Наверное, чудно жить одному в таком огромном доме, — заметил я.

— Ну, Том, он тут не совсем один. Есть слуги, которые стряпают и поддерживают чистоту. И конечно, домоправительница, госпожа Вюрмальд. Внушительная женщина, успешно заправляющая хозяйством. Однако в каком-то смысле она ведет себя не совсем так, как дамы ее положения. Человек, неосведомленный о здешних порядках, может принять ее за хозяйку усадьбы. Лично мне госпожа Вюрмальд всегда казалась любезной и умной, но некоторые считают, что она зазнается, важничает и превышает полномочия. За последние годы ее усилиями тут многое изменилось. Раньше, приходя в Рид-Холл, я стучал в переднюю дверь, но теперь это дозволено только рыцарям и эсквайрам. Нам придется воспользоваться служебным входом.

Отец Стокс повел меня вокруг дома мимо декоративных кустов и деревьев, остановился перед маленькой дверью и вежливо постучал три раза. Выждав примерно минуту, он постучал снова, на этот раз громче. Спустя несколько мгновений нам открыла служанка, нервно щурясь от солнечного света.

Отец Стокс попросил разрешения поговорить с господином Ноуэллом, и нас ввели в большую, обшитую темными панелями приемную. Служанка поспешно ушла, оставив нас дожидаться. Было тихо, как в церкви. Спустя несколько минут послышались шаги, однако вместо джентльмена, которого я рассчитывал увидеть, вошла женщина и окинула нас критическим взглядом. Я сообразил, что это и есть госпожа Вюрмальд.

Ей, очень высокой женщине, с прямой осанкой и горделиво вскинутой головой, было где-то под сорок. Пышные темные волосы напоминали львиную гриву, и прическа ей шла, подчеркивая властность в лице.

Еще две черты привлекли мое внимание, и я непроизвольно заметался между ее губами и ее глазами. Домоправительница сосредоточилась на священнике и прямо на меня не смотрела, но, несомненно, взгляд у нее был самоуверенный и пронизывающий; я чувствовал, что, обрати она на меня внимание хотя бы раз, и этого будет достаточно, чтобы проникнуть в самую душу. Что касается ее губ, они были ужасно бледные, прямо как у трупа. Большие, полные, и, хотя краски лицу не хватало, в этой даме ощущалась огромная жизненная сила.

Однако больше всего меня поразила ее одежда — никогда в жизни не видел ничего подобного. На госпоже Вюрмальд было платье из прекрасного черного шелка с белым гофрированным воротником, и на него ушло столько материала, что хватило бы еще на двадцать человек. На бедрах юбки расширялись и огромным колоколом опускались до пола, закрывая туфли. Интересно, сколько слоев ткани нужно, чтобы создать такой эффект? И стоило платье наверняка немало; такое одеяние больше годилось для королевского двора, это уж точно.

— Приветствую вас, святой отец, — проговорила она. — Чему мы обязаны этой честью? И кто ваш спутник?

Священник слегка поклонился.

— Я хотел бы поговорить с господином Ноуэллом. А это Том Уорд, гость Пендла.

Впервые взгляд госпожи Вюрмальд переместился на меня. Удивительно, но ее глаза слегка расширились, ноздри затрепетали, и она потянула носом воздух. От зрительного контакта, длившегося не больше секунды, у меня по всему позвоночнику пробежал ледяной холод. Я тут же понял, что передо мной человек, так или иначе связанный с тьмой. Более того — я был практически уверен, что эта женщина ведьма. И в то же мгновение она почувствовала, что я понял это. Мы одновременно узнали друг друга.

Она нахмурилась, но быстро согнала с лица недовольство и холодно улыбнулась, снова переведя взгляд на священника.

— Сожалею, отец, но сегодня это невозможно. Господин Ноуэлл чрезвычайно занят. Советую прийти завтра не раньше полудня.

Отец Стокс слегка покраснел, но потом распрямил спину и решительно заговорил:

— Прошу прощения, что помешал господину Ноуэллу, госпожа Вюрмальд, но у меня к нему дело как к судье, совершенно безотлагательное…

Домоправительница недовольно кивнула.

— Будьте добры подождать здесь. Я попробую что-нибудь сделать.

Ждали мы в той же приемной. Встревоженный, я отчаянно хотел рассказать отцу Стоксу о своих подозрениях касательно госпожи Вюрмальд, но опасался, что в любой момент она вернется. Однако вместо себя она прислала служанку, и та отвела нас в кабинет, не уступавший библиотеке Ведьмака в Чипендене по величине и количеству книг. Правда, книги учителя различались размерами, формой и качеством обложки, в то время как здесь все они были одинаково переплетены прекрасной коричневой кожей. Больше напоказ, чем для чтения.

В кабинете было солнечно и тепло; в камине потрескивали дрова, а над ним висело большое зеркало в богатой позолоченной раме. Когда мы вошли, господин Ноуэлл работал за письменным столом, на котором кипами лежали бумаги, что контрастировало с безукоризненным порядком стеллажей. Он встал и с улыбкой направился к нам. Немного за пятьдесят, широкоплечий и узкий в талии; его обветренное, загорелое лицо больше подошло бы фермеру, чем судье. Наверное, решил я, просто любит бывать на свежем воздухе. Он тепло поздоровался с отцом Стоксом, любезно кивнул мне и пригласил нас сесть. Без дальнейших проволочек священник изложил суть дела. Закончив, он вручил Ноуэллу бумагу с показаниями двух жителей Голдшоу-Бут.

Быстро прочитав их, судья поднял взгляд.

— Эти люди клятвенно уверяют, что изложенные здесь факты имели место?

— Никаких сомнений, так все и было. Но мы должны гарантировать им анонимность.

— Хорошо, — согласился Ноуэлл. — Давно пора разобраться с негодяями из крепости раз и навсегда. Мальчик, умеешь писать?

Я кивнул. Он протянул мне лист бумаги.

— Укажи имена и возраст похищенных, а также какие вещи были увезены. Внизу поставь подпись.

Выполнив все, я вернул бумагу. Судья быстро прочел ее и встал.

— Сейчас пошлю за констеблем, а потом навестим крепость Малкин. Не волнуйся, мальчик. К ночи мы вызволим твоих родных целыми и невредимыми.

Уже когда мы собрались уходить, я краем глаза заметил в зеркале какое-то движение. Может, я ошибся, но, казалось, мелькнул и тут же исчез черный шелк. Может, Вюрмальд подглядывала за нами?

Не прошло и часа, как мы ехали к крепости Малкин.

Возглавлял процессию судья на крупной чалой кобыле. Следом за ним на сером коне поменьше скакал приходский констебль, суровый с виду мужчина по имени Барнс, одетый во все черное. Оба были вооружены: Роджер Ноуэлл мечом, констебль — тяжелой дубинкой. Мы с отцом Стоксом ехали в открытой повозке вместе с двумя судебными приставами, которых констебль взял с собой. Они сидели молча, с дубинками в руках, и старались ни с кем не встречаться взглядами; казалось, им совсем не хочется в крепость. Кучером был слуга Ноуэлла по имени Кобден; при виде священника он кивнул и пробормотал: «Отец», но меня полностью проигнорировал.

Нас сильно трясло на колдобинах и выбоинах, и я не мог дождаться конца поездки. Быстрее было бы пройти пешком напрямик, подумал я, чем держаться дорог. Однако никто не интересовался моим мнением. К тому же у меня были заботы и поважнее ухабов.

Тревога за Джека, Элли и девочку росла. Что, если их куда-то переправили? Несмотря на постоянную внутреннюю борьбу, вскоре мной овладели еще более мрачные мысли. Что, если родных убили, а тела спрятали там, где их никогда не найдут? В горле встал ком. В конце концов, в чем они виноваты? Они не заслужили такой судьбы… А Мэри вообще дитя. И ведь вместе с ними умер бы и еще не родившийся ребенок Элли, сын, которого так хотел Джек. Это все моя вина. Не будь я учеником Ведьмака, ничего бы не произошло. Малкины и Дины хотели моей смерти не просто так, а из-за моего ремесла.

Несмотря на присутствие судьи Ноуэлла и констебля, я не особо надеялся, что нам удастся проникнуть в крепость. А если Малкины просто не откроют дверь? В конце концов, она очень прочная, обита железом… Интересно, из-за этого у ведьм не возникает проблем? Нет, ведь есть и другие члены клана, способные прикасаться к металлу. И еще вокруг крепости ров. Ноуэлл, видимо, рассчитывает на страх перед властью и перед последствиями, которые ждут Малкинов в случае неповиновения. Однако он не подозревает, что имеет дело с самой настоящей нечистью. Я сильно сомневался, что меч и несколько дубинок уладят дело.