Клэри стояла очень тихо. Ее мать и Люк сидели за кухонным столом; Джослин подперла голову одной рукой, а Люк потирал ей спину. Клэри рассказала матери все о том жилье, которое Валентин обустроил для Джослин, будучи уверенным, что однажды его жена вернется к нему.
Мать спокойно выслушала ее, но очевидно, эта история расстроила ее гораздо больше, чем Клэри себе представляла.
— Его больше нет, Джослин, — сказал Люк. — Я знаю, это кажется почти невозможным.
Валентин всегда был внушительной наружности, даже когда скрывался. Но теперь он действительно мертв.
— Но мой сын — нет, — добавила Джослин. — Ты знаешь, как я постоянно брала эту шкатулку и плакала над ней, каждый год, в день его рождения?
Иногда мне снился мальчик с зелеными глазами, мальчик, не отравленный демонской кровью, способный смеяться и любить, и быть человеком — и этого мальчика я оплакивала, но его никогда не существовало.
«Брала и оплакивала», — подумалось Клэри. Она знала, что значила для матери эта шкатулка. Мемориал по ребенку, который умер, оставаясь живым. В шкатулке лежал локон детских волос, фотографии и крошечный ботинок. Последний раз, когда Клэри видела ее, она находилась во владении ее брата. Валентин отдал ему шкатулку, хотя она так и не могла понять, почему Себастьян хранил ее. Его вряд ли можно было назвать сентиментальным.
— Тебе придется рассказать Конклаву, — произнес Люк. — Если это имеет какое-то отношение к Себастьяну, они захотят знать об этом.
Клэри почувствовала, как в желудке у нее похолодело.
— К сожалению, придётся, — отвечала Джослин. — Жаль, что не могу просто предать всё это огню. Мне невыносимо сознавать, что это моя вина, — вырвалось у неё. — Я всегда хотела только одного — защитить Клэри. Но больше всего я боюсь за неё и за всех нас потому, что из-за меня жив тот, кто жить не должен. Голос Джослин стал безжизненным и зазвучал с горечью. — Мне следовало убить его, когда он был ребенком.
Она откинулась на спинку стула, отодвинувшись от Люка, и теперь Клэри могла видеть, что лежало на кухонном столе. Это была серебряная шкатулка, такая, какой она запомнила ее. Тяжелая, с простой крышкой и инициалами «Д.К.», выгравированными сбоку.
Утреннее солнце сверкало на новых воротах перед Гардом. Старые, Клэри догадалась, были уничтожены в бою, от которого потерпело крушение большая часть Гарда и выжженные деревья вдоль холма. За воротами она могла видеть Аликанте, мерцающие воды в каналах, сторожевые башни, доходя до которых, солнечный свет делает их блеск, похожим на слюду, искрящуюся в камне. Гард был восстановлен. Огонь не смог уничтожить ни каменные стены, ни башни. Стена все еще окружала их, но установили новые ворота из тяжелого, чистого адамаса, из которого формировались башни от демонов. Казалось, ворота были выкованы вручную, их линии изгибались, образуя круг около символов Конклава — четырех букв «С» в квадрате, означающих Совет, Завет, Верность и Консул. Под изгибом каждой буквы «С» находились ветви Нежити. Растущая луна- символ оборотней, книга заклинаний — магов, стрела эльфа- знак Фейри и звезда- символ вампиров. Звезда. Она была не в состоянии придумать что-то символизирующее вампиров, как их самих. Кровь? Клыки? В звезде же было что-то простое и элегантное. То, что было ярким в темноте, темноте, которая никогда не будет освещена, и так же это было их одиноким путем, так как вещи, которые никогда не могут умереть, были одиноки.
Клэри с острой болью скучала по Саймону. Она была обессилена после короткого ночного сна, ее эмоциональные ресурсы были опустошены. Не помогало и то, что она чувствовала себя центром враждебных взглядов. Множество Сумеречных Охотников толпилось у ворот, большинство из них Клэри не знала. Многие бросали взгляд на Джослин и Люка; небольшая часть выходили, чтобы поприветствовать их, пока остальные стояли в стороне и с любопытством оглядывались.
Джослин, казалось, приходилось делать усилие, чтобы держать себя в руках. Большинство сумеречных охотников проходили по дорожке вдоль Гард Хилла. С облегчением Клэри узнала среди них Лайтвудов — впереди Мариза, рядом с ней Роберт, Изабель, Алек и Джейс, шедший позади. Они были одеты в белые траурные одежды. Особенно мрачно выглядела Мариза. Клэри не могла не заметить, что она и Роберт шли бок о бок, но порознь, даже их руки не соприкасались.
Джейс отделился от толпы и направился к ней. Взгляды проследовали за ним, хотя он казалось, не заметил этого. Он был известен среди нефилимов как сын Валентина, который на самом деле не был его сыном. Украденный Себастьяном, спасенный мечем Небес. Клэри хорошо знала историю, как и все близкие Джейса, но слухи росли как кораллы, добавляя истории слоев и красок
-. ангельская кровь.
-. особая сила.
-. слышал, что Валентин научил его особым приемам.
-. пламя в его крови.
-. не подобает Нефилиму.
Она слышала, как они шептались, даже когда Джейс прошел через них.
Это был яркий зимний день, холодный, но солнечный; свет выхватывал золотые и серебряные блики на его волосах, что заставило Клэри прищуриться, когда он подошел к ней и остановился возле ворот.
— Траурная одежда? — спросил Джейс, коснувшись рукава ее жакета.
— Ты ее тоже надел, — заметила Клэри.
— Не думал, что она у тебя есть.
— Это Аматис. Слушай, мне нужно тебе кое-что сказать.
Джейс позволил ей отвести его в сторону. Клэри описала ему подслушанный ей разговор матери и Люка о шкатулке.
— Это точно она, я помню. Моя мама держала ее у себя, когда я росла, и ее же я видела у Себастьяна в доме, когда была там.
Джейс провел пальцами сквозь светлые пряди его волос. — Я думал, в ней что-то было.
Сегодня утром Мариза получила сообщение от твоей матери, — его взгляд стал глубоким. — Себастьян обратил сестру Люка. Он сделал это намеренно, чтобы причинить боль Люку и, соответственно, твоей матери. Он ненавидит ее.
Наверное, Себастьян отправился в Аликанте за Аматис в ту ночь, когда мы сражались в Буррене. Он столько раз говорил мне о том, что собирается сделать это — тогда, когда мы были связаны. Говорил, что собирается похитить Сумеречного Охотника из Аликанте, но не уточнял, кого именно. Клэри кивнула. Каждый раз было странно слушать, как Джейс рассказывает о том, каким он был, другом Себастьяна, — больше, чем другом — союзником. Джейс, который выглядел целиком и полностью, как Джейс, но был кем-то совершенно другим.
— Должно быть, в ту ночь он взял шкатулку с собой и оставил ее в доме Аматис, — добавил Джейс. — Он знал, что твои родные однажды найдут ее. Он считал это посланием или своим отличительным знаком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});