Читать интересную книгу Позолоченный век - Марк Твен

Все преграды рухнули перед этой мольбой. Лора бросилась на шею матери.

- Да, да! - воскликнула она. - Ты моя мама и останешься ею навсегда. Все будет как раньше. С этой минуты никакие глупые сплетни, ничто на свете не сможет разлучить нас или отдалить друг от друга!

Всякое чувство отчуждения между Лорой и миссис Хокинс мгновенно исчезло. Теперь их взаимная любовь казалась еще более совершенной, более полной, чем прежде. Немного погодя они спустились вниз и, усевшись у камина, долго и взволнованно говорили о прошлом Лоры и о найденных ею письмах. Выяснилось, что миссис Хокинс ничего не знала о переписке мужа с майором Лэклендом. С обычной для него заботливостью мистер Хокинс постарался оградить жену от всех огорчений, которые могла причинить ей эта история.

Лора пошла спать, чувствуя, что утеряла значительную долю своей романтической возвышенной печали, зато вновь обрела душевный покой. Весь следующий день она была задумчива и молчалива, но никто не обратил на это особого внимания - все ее близкие переживали кончину мистера Хокинса, всем было так же грустно, как и ей. Клай и Вашингтон так же любили сестру и восхищались ею, как прежде. Для младших братьев и сестер ее великая тайна была новостью, но и их любовь ничуть не стала меньше от этого поразительного открытия.

Если бы местные сплетники успокоились, то, весьма вероятно, все постепенно вошло бы в прежнюю колею и тайна рождения Лоры утратила бы в ее глазах весь свой романтический ореол. Но сплетники не могли и не хотели успокаиваться. День за днем они навещали Хокинсов, якобы для того, чтобы выразить сочувствие, и старались выведать что-нибудь у матери или у детей, видимо даже не понимая, сколь неуместны и бестактны их расспросы. Они же никого не обижают - им только хочется кое-что узнать! Обывателям всегда только хочется кое-что узнать...

Хокинсы всячески уклонялись от расспросов, но это служило лишь еще одним доказательством правоты тех, кто говорил: "Если "герцогиня" дочь достойных родителей, почему Хокинсы не желают это доказать? Почему они так цепляются за шитую белыми нитками историю о том, что они подобрали ее после взрыва парохода?"

Преследуемая нескончаемым потоком сплетен и расспросов, Лора снова предалась печальным размышлениям. По вечерам она подводила итог всем услышанным за день намекам, злым и клеветническим измышлениям и погружалась в раздумье. Вслед за раздумьем приходили гневные слезы, а порой у нее вырывались озлобленные восклицания. Шли минуты, и она успокаивалась, утешая себя презрительным замечанием, вроде следующего:

- Да кто они такие? Скоты! Что мне их пересуды? Пусть болтают! Я никогда не унижусь до того, чтобы обращать на них внимание. Я бы могла возненавидеть... Чепуха! Все, кем я дорожу и кого хоть немного уважаю, разумеется ничуть не изменили своего отношения ко мне.

Ей самой, наверное, казалось, что мысль эта относится ко многим людям, - на самом же деле она имела в виду только одного человека; при воспоминании о нем на душе у нее становилось теплее. Но однажды ее приятельница подслушала интересный разговор и немедленно передала Лоре его содержание:

"- Говорят, ты больше не ходишь к ним, Нэд. Неужели это правда?

- Да. Но я не бываю там вовсе не потому, что не хочу туда ходить, и вовсе не потому, что для меня имеет хоть какое-нибудь значение, кем был или кем не был ее отец. Но сплетни, эти бесконечные сплетни!.. Она чудесная девушка. И если бы ты знал ее так же хорошо, как знаю ее я, - ты бы сказал то же самое. Но ты ведь понимаешь: стоит девушке попасть на язык нашим сплетникам - и все кончено, ее уже не оставят в покое!"

На это Лора лишь спокойно ответила:

- Значит, будь все по-старому, я могла бы ожидать, что мистер Нэд Тэрстон осчастливит меня предложением руки и сердца? Природа наделила его привлекательной внешностью; кажется, он многим нравится и принадлежит к одному из лучших семейств нашего городка; к тому же он преуспевает: уже год, как занимается врачебной практикой, и за год у него было два пациента... нет, даже три. Совершенно верно - три: я была на их похоронах. Ну что ж, не я первая, не я последняя: многим приходилось разочаровываться в своих ожиданиях. Оставайся обедать, Мария, у нас сегодня сосиски. И мне хочется рассказать тебе о Хоукае и взять с тебя обещание навестить нас, когда мы туда переедем.

Но Мария не осталась. Она пришла сообщить Лоре об изменнике и пролить вместе с ней романтические слезы, а вместо этого натолкнулась на черствую душу, целиком занятую сосисками и неспособную возвыситься до истинного понимания своего горя!

Но как только Мария ушла, Лора топнула ногой и воскликнула:

- Жалкий трус! Неужели все книги лгут? А я-то думала, что, вопреки всем сплетням, он сразу станет на мою сторону и будет отважно и благородно защищать меня от всех врагов! Пусть уходит, жалкое ничтожество! Я, кажется, и в самом деле начинаю презирать весь мир...

Лора задумалась. Потом сказала:

- Если только когда-нибудь мне улыбнется счастье - о, тогда уж я...

Но она, по-видимому, не нашла достаточно выразительных слов, чтобы закончить свою мысль.

- Я рада, что так случилось, я рада! Да он мне по-настоящему никогда и не нравился!

И тут же, вопреки всякой логике, залилась слезами и с еще большим негодованием топнула ногой.

ГЛАВА XI

ОБЕД У СЕЛЛЕРСОВ. СКРОМНОЕ УГОЩЕНИЕ.

БЛЕСТЯЩИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ

gildag05.gif*

______________

* Он ест, но удовольствия от еды не испытывает (японск.).

Прошло два месяца, и семейство Хокинсов обосновалось в Хоукае. Вашингтон по-прежнему служил в конторе по продаже недвижимого имущества и, в зависимости от того, улыбалась ли ему Луиза, или казалась равнодушной, чувствовал себя то в раю, то в аду, - ибо равнодушие или невнимание с ее стороны могло означать лишь одно: мысли девушки заняты кем-то другим. Когда после похорон отца Вашингтон вернулся в Хоукай, полковник Селлерс несколько раз приглашал его обедать, но Вашингтон без всякой видимой причины ни разу не принял приглашения. Вернее, причина была, но он предпочитал умалчивать о ней: ему не хотелось ни на минуту расставаться с Луизой. И вот теперь Вашингтону пришло в голову, что полковник уже давно не приглашал его. Уж не обиделся ли он? Вашингтон решил немедленно отправиться к Селлерсам - для них это будет приятный сюрприз. Мысль была совсем неплоха, тем более что утром Луиза не вышла к завтраку, ранив его в самое сердце; теперь он отплатит ей тем же, - пусть почувствует, каково приходится человеку, когда ему терзают душу.

Вашингтон явился к Селлерсам как снег на голову, - семья полковника как раз садилась за стол. На мгновенье полковник смутился и растерялся, а миссис Селлерс была в полном замешательстве. Но уже через минуту глава дома пришел в себя и воскликнул:

- Отлично, мой мальчик, отлично! Мы всегда рады видеть тебя и слышать твой голос, всегда рады пожать тебе руку. Настоящие друзья не ждут особых приглашений - все это глупости! Приходи когда вздумается, и приходи почаще: чем чаще - тем лучше. Ты этим доставишь нам только удовольствие. Моя женушка скажет тебе то же самое. Мы, знаешь ли, люди простые и не претендуем на какую-либо роскошь. Мы люди простые, и обед у нас простой, домашний, но зато мы всегда рады разделить его с друзьями, ты и сам это знаешь, Вашингтон! Скорее, дети, скорее! Лафайет*, сынок, зачем ты наступаешь кошке на хвост, разве ты не видишь? Хватит, хватит, Родерик Ду, неприлично так цепляться за фалды гостей! Не обращай на него внимания, Вашингтон: он живой мальчуган, но ничего плохого не сделает. Дети всегда остаются детьми, знаешь ли. Садись рядом с миссис Селлерс, Вашингтон. Как тебе не стыдно, Мария-Антуанетта, отдай брату вилку, если он просит; ты же старше его!

______________

* В те давние времена средний американец часто давал своим детям имена в честь любимых литературных или исторических героев. Поэтому трудно было найти семью без своего Вашингтона, Лафайета или Франклина (по крайней мере на Западе); если же отпрыски продолжали появляться на свет, то в семье оказывалось еще семь-восемь столь же звучных имен - из Байрона, Скотта и библии. Гость, пришедший в такую семью, сталкивался с целой ассамблеей представителей величественных преданий и самых высокопоставленных покойников всех эпох. Человека неискушенного это всегда изумляло и даже потрясало. (Прим. авторов.)

Оглядев приготовленные яства, Вашингтон усомнился, в своем ли он уме? Неужели это и есть "простой домашний обед"? И неужели он весь тут, на столе? Вскоре стало ясно, что это и есть обед и ничего другого не будет; состоял же он из большого кувшина свежей прозрачной воды и миски, наполненной сырой репой, - больше ничего на столе не было.

Вашингтон украдкой взглянул на миссис Селлерс и тут же горько раскаялся в этом. Лицо несчастной женщины было пунцовым, а глаза полны слез. Вашингтон не знал, что делать. Он уже жалел о том, что пришел и, подглядев царившую в доме жестокую нужду, причинил глубокую боль бедной хозяюшке и заставил ее покраснеть от стыда. Но - поздно: он уже здесь и отступления нет. Непринужденным движением рук полковник Селлерс поддернул манжеты, словно хотел сказать: "Вот теперь-то мы попируем на славу!" схватил вилку, помахал ею в воздухе и, орудуя вилкой, как гарпуном, стал раскладывать репу по тарелкам.