Октябрь 1942
Сталинграду
Девятнадцатого ноября
1942 года началось наше на-
ступление на Сталинградском
фронте.
Мы засыпали с думой о тебе.Мы на заре включали репродуктор,чтобы услышать о твоей судьбе.Тобою начиналось наше утро.
В заботах дня десятки раз подряд,сжимая зубы, затаив дыханье,твердили мы: — Мужайся, Сталинград!—Сквозь наше сердце шло твое страданье.Сквозь нашу кровь струился горячопоток твоих немыслимых пожаров.Нам так хотелось стать к плечу плечоми на себя принять хоть часть ударов!
…А мне все время вспоминалась ночьв одном колхозе дальнем, небогатом,ночь перед первой вспашкою, в тридцатом,второю большевистскою весной.Степенно, важно, радостно и строгоготовились колхозники к утру,с мечтой о новой жизни, новом строе,с глубокой верой в новый, общий труд.Их новизна безмерная, тревожа,еще страшила… Но твердил народ:— Нам Сталинградский тракторный поможет…— Нам Сталинград коней своих пришлет.
Нет, не на стены зданий и заводов,проклятый враг, заносишь руку ты:ты покусился на любовь народа,ты замахнулся на оплот мечты!И встала, встала пахарей громада,как воины они сюда пришли,чтобы с рабочим классом Сталинградаспасти любимца трудовой земли.
О том, что было страшным этим летом,—еще расскажут: песня ждет певца.У нас в осаде, за чертой кольца,все озарялось сталинградским светом.И, глядя на развалины твои(о, эти снимки в «Правде» и в «Известьях»!),мы забывали тяготы свои,мы об одном молили: — Мести, мести!
И про'бил час. Удар обрушен первый,от Сталинграда пятится злодей.И ахнул мир, узнав, что значит верность,что значит ярость верящих людей.А мы не удивились, нет! Мы знали,что будет так: полмесяца назадне зря солдатской клятвой обменялисьдва брата: Сталинград и Ленинград.Прекрасна и сурова наша радость.О Сталинград, в час гнева твоегоприми земной поклон от Ленинграда,от воинства и гражданства его!
24 ноября 1942
Новоселье
Осенью 1942 года из об-
щежитий при предприятиях и
учреждениях ленинградцы
возвращаются в жилые дома,
покинутые многими в первую
блокадную зиму.
…И вновь зима: летят, летят метели.Враг все еще у городских ворот.Но я зову тебя на новоселье:мы новосельем встретим Новый год.
Еще враги свирепый и бесцельныйведут обстрел по городу со зла —и слышен хруст стены и плач стекла,—но я тебя зову — на новоселье.
Смотри, вот новое мое жилище…Где старые хозяева его?Одни в земле, других нигде не сыщешь,нет ни следа, ни вести — ничего…
И властно воцарилось запустеньев когда-то светлом, радостном дому,дышала смерть на городские стены,твердя: «Быть пусту дому твоему».
Здесь холодом несло из каждой щели,отсюда ч е л о в е к ушел… Но вотзову тебя сюда, на новоселье,под этим кровом встретить Новый год.Смотри, я содрала с померкших стеколунылые бумажные кресты,зажгла очаг, — огонь лучист и тепел.Сюда вернулись люди: я и ты.Вот здесь расставим мы библиотеку,здесь будет столик, стульчик и кроватьдля очень маленького человека:он в этом доме станет подрастать.
О строгие взыскательные тенибылых хозяев дома моего,благословите наше поселенье,покой и долголетие его.
И мы тепло надышим в дом, которыйбыл занят смертью, погружен во тьму…Здесь будет жизнь! Ты жив, ты бьешься, город,не быть же пусту дому твоему!
31 декабря 1942
Песня о жене
патриота
Хорошие письма из дальнего тыла сержант от жены получал.И сразу, покамест душа не остыла, друзьям по оружью читал.
А письма летели сквозь дымные ветры, сквозь горькое пламя войны,в зеленых, как вешние листья, конвертах, сердечные письма жены.
Писала, что родиной стал из чужбины далекий сибирский колхоз.Жалела, что муж не оставил ей сына,— отца б дожидался да рос…
Читали — улыбка с лица не скрывалась, читали — слезы' не сдержав.— Хорошая другу подружка досталась, будь счастлив, товарищ сержант!
— Пошли ей, сержант, фронтовые приветы, земные поклоны от нас.Совет да любовь вам, да ласковых деток, когда отгрохочет война…
А ночью прорвали враги оборону,— отчизне грозила беда.И пал он обычною смертью героя, заветный рубеж не отдав.
Друзья собрались и жене написали, как младшей сестре дорогой:«Поплачь, дорогая, убудет печали, поплачь же над ним, над собой…»
Ответ получили в таком же конверте, зеленом, как листья весной.И всем показалось, что не было смерти, что рядом их друг боевой.
«Спасибо за дружбу, отважная рота, но знайте, — писала она,—не плачет, не плачет вдова патриота, покамест бушует война.
Когда же сражений умолкнут раскаты и каждый к жене заспешит,в тот день я, быть может, поплачу, солдаты, по-женски поплачу, навзрыд…»
…Так бейся же насмерть, отважная рота, готовь же отмщенье свое —за то, что не плачет вдова патриота, за бедное сердце ее…
Январь 1943
Третье письмо
на Каму
В ночь на восемнадцатое
января 1943 года «Последний
час» сообщил всей стране о
прорыве блокады Ленинграда.
…О дорогая, дальняя, ты слышишь?Разорвано проклятое кольцо!Ты сжала руки, ты глубоко дышишь,в сияющих слезах твое лицо.
Мы тоже плачем, тоже плачем, мама,и не стыдимся слез своих: теплейв сердцах у нас, бесслезных и упрямых,не плакавших в прошедшем феврале.
Да будут слезы эти как молитва.А на врагов — расплавленным свинцомпускай падут они в минуты битвыза все, за всех, задушенных кольцом.
За девочек, по-старчески печальных,у булочных стоявших, у дверей,за трупы их в пикейных одеяльцах,за страшное молчанье матерей…
О, наша месть — она еще в начале,—мы длинный счет врагам приберегли:мы отомстим за все, о чем молчали,за все, что скрыли от Большой Земли!
Нет, мама, не сейчас, но в близкий вечеря расскажу подробно, обо всем,когда вернемся в ленинградский дом,когда я выбегу тебе навстречу.
О, как мы встретим наших ленинградцев,не забывавших колыбель свою!Нам только надо в городе прибраться:он пострадал, он потемнел в бою.
Но мы залечим все его увечья,следы ожогов злых, пороховых.Мы в новых платьях выйдем к вам навстречу,к «стреле», пришедшей прямо из Москвы.
Я не мечтаю — это так и будет,минута долгожданная близка,но тяжкий рев разгневанных орудийеще мы слышим: мы в бою пока.
Еще не до конца снята блокада…Родная, до свидания! Идук обычному и грозному трудуво имя новой жизни Ленинграда.
18—19 января 1943