Читать интересную книгу Гиллеспи и я - Джейн Харрис

6

Мой интерес к Кеннету зародился в один прекрасный день, когда я позировала в гостиной. Нед по-прежнему работал над «Восточным дворцом» у себя в мастерской, а Энни отправила девочек поиграть в сквер за углом, на Квинс-Кресент. Портрет был близок к завершению: закончив юбки, Энни приступила к самому сложному — мелким деталям лица и рук. Работа шла в полной и такой непривычной для меня тишине, как вдруг в дверь позвонили. Горничная Кристина, которая каким-то чудом оказалась дома, впустила гостя — Уолтера Педена, явившегося навестить Неда. Прежде чем подняться в мастерскую, он по обыкновению задержался в гостиной и поделился неожиданной новостью.

Карикатурист Мунго Финдли собирался изобразить Неда. На протяжении всей Выставки Финдли публиковал серию шаржей на местных художников в еженедельнике «Тисл». В основном карикатуры были довольно безобидными, однако несимпатичных ему персонажей он высмеивал особенно зло. Например, с Лавери Финдли обошелся весьма жестоко — и дело даже не в нарочитом искажении лица, а в глумлении над его напыщенностью. По словам Педена, карикатура на Неда была пока не закончена; ее собирались напечатать в середине августа. С одной стороны, попасть в «Тисл» — честь для художника, признание определенных заслуг на поприще шотландского искусства. Сам факт, что Нед оказался достойным шаржа, уже был немалым достижением. Тем не менее многое зависело от благосклонности карикатуриста. Едва ли август был выбран случайно: спустя несколько дней после выхода еженедельника Комитету предстояло назвать имя королевского портретиста, и Нед мог пострадать, если Финдли изобразил бы его в невыгодном свете.

Педен узнал новость от друга, который приятельствовал с Мунго Финдли — или «стариной Финдли-Биндли». Насколько мне известно, они в жизни не встречались, однако Уолтер всегда сочинял забавные прозвища для едва знакомых людей, как бы подчеркивая, что он с ними на короткой ноге. Например, меня он упорно называл «Хетти».

— Нед на рисунке не один, — заявил Педен. — Там еще Кеннет.

— Кеннет?! — воскликнула Энни. — Я думала, это карикатуры на художников.

— В этот раз не совсем — на художника и его брата.

Энни нахмурилась.

— А подпись есть? Какая?

Подозреваю, что Педен затанцевал бы вокруг нее, если бы не лежал, вытянувшись на диване, куда рухнул, едва переступив порог. Вместо этого он повел плечами и многозначительно постучал себя по носу, откровенно упиваясь ролью гонца, приносящего важные вести.

— Как же! Старина Финдли-Биндли держит ее в строжайшем секрете.

— Но при чем тут Кеннет?

Настойчивость Энни ни к чему не привела: Педен был недостаточно осведомлен. Его друг не видел карикатуры, только слышал, как Финдли хвалился и делал туманные намеки, будто присутствие Кеннета на рисунке прольет свет на некую скандальную историю. Интересно, в чем замешан брат Неда? Мысленно я перебирала возможные варианты: роман — быть может, даже с замужней дамой? Рулетка? Опиум?

Похоже, Энни тоже была обеспокоена.

— Можно увидеть рисунок до выхода газеты?

— Сомневаюсь. Обычно Финдли не любит ничего показывать до публикации. Нужно собраться с силами и подождать, миссис Ги. В следующем месяце все узнаем.

— Какая таинственность… — произнесла я.

— Вы правы, Хетти! Ну, таков уж Финдли-Биндли. Никогда не угадаешь, что еще выкинет этот старый плут.

Энни вздохнула и закусила губу. И без того измученная проделками Сибил, она была выбита из колеи глупыми загадками. Надо было Педену держать язык за зубами!

— Верно ли я понимаю, Уолтер, — обратилась я к нему, — что обычно, когда нет Выставки, вы уезжаете из Глазго на все лето и возвращаетесь только зимой?

— Совершенно верно. Я привык проводить лето в Кокбернспате или Киркубри. А почему вы спрашиваете?

— Просто так, — беззаботно отозвалась я.

Без сомнения, Педен сходил с ума от скуки и потому стал еще более назойливым пустозвоном. Мне приходило в голову, что ему следовало бы жениться, но Уолтер был до того неловок с женщинами, что едва ли мог рассчитывать на семейное счастье. Наконец он отправился наверх, к Неду. Энни все еще хмурила лоб — с тех самых пор, как прозвучало имя Кеннета. Взяв кисть, она принялась водить ею вверх-вниз, притворяясь, что наносит краску на холст.

Получше узнав семью, я заметила, что Энни довольно близка с деверем. В отличие от мужа, Кеннет был ей ровесником — всего на три месяца старше, — и они вечно вели себя, как заговорщики: то обменивались многозначительными взглядами, то хихикали в кулак каким-то шуткам, ведомым только им одним. Новости о Кеннете и карикатуре явно расстроили Энни. Но почему? Что такого ей известно, чего не знают остальные?

В надежде растормошить ее я сообщила, что недавно видела Кеннета на Выставке в дурном расположении духа. Я немного покривила душой — на самом деле он шел по тропе вдоль реки и с безмятежным видом швырял в воду камешки. Просто мне хотелось разговорить Энни.

— Так странно, — сказала я. — Прошел мимо и даже не глянул на меня. Похоже, он был глубоко погружен в раздумья. Интересно, о чем?

— Наверное, не заметил вас, — отозвалась Энни.

— Он казался почти испуганным. Ему свойственны перепады настроения?

— Вроде бы нет.

— Кеннет зашел в «Какао-хаус» — он часто туда заглядывает, поболтать с официантками.

Энни пожала плечами.

— Боже правый! — воскликнула я. — Уж не в этом ли его секрет?!

Она опешила.

— Что вы имеете в виду?

— Тайный роман — с одной из девушек в «Какао-хаусе»!

Энни рассмеялась и, чуть порозовев, наклонилась к холсту так, что он закрыл ее лицо. Я не отставала.

— Что, если они были слишком беспечны, и теперь она беременна…

— По-моему, нас это не касается, — сказала Энни и внезапно закончила сеанс, сославшись на усталость.

* * *

На следующий день мы с Элспет отправились в закусочную «Генерал Гордон». Там она угостила меня обедом с индийским карри, которым угрожала накормить с того самого дня, как я спасла ее от удушения собственной челюстью. За чередой жгучих и пряных блюд я осторожно попыталась заговорить о Кеннете и его образе жизни; однако в тот день мать Неда интересовала лишь одна тема — государственный визит и портрет королевы. Элспет где-то слышала, что, по замыслу заказчиков, кроме ее величества на полотне будут присутствовать еще двести пятьдесят местных сановников, среди которых, без сомнения, почетное место займут сами члены Комитета изящных искусств. Вдова Гиллеспи обожала о чем-нибудь переживать, а более подходящего повода было не найти.

— Две с лишним сотни лиц, Герриет! И всех нужно изобразить точно.

— Да, немало, — согласилась я. — Если Нед получит заказ, может, Кеннет его выручит? Кеннет умеет рисовать? Или у него другие таланты? Прошу вас, расскажите о нем.

— Кеннет? Да ну, какой из него художник? Нет, Неду придется все делать самому, он и на смертном одре никому не уступит свою работу. Разумеется, писать портрет ее величества — это честь, но двести пятьдесят пар усов, все при полном параде и мечтают попасть на картину!

Мы обе согласились, что такие масштабные полотна часто представляют интерес с точки зрения истории, а не великого Искусства. Тем не менее заказом от королевской семьи нельзя пренебрегать, ведь кто угодно — от жены мясника до баронета — заплатит бешеные деньги, чтобы его физиономию запечатлел портретист ее величества; даже полдюжины таких полотен в год позволят Неду жить безбедно и в остальное время работать для души. Здравый смысл подсказывал Элспет, что подобный заказ может стать переломным моментом в карьере ее сына, и она с жаром болела за него. Правда, совершенно не разбираясь в мире искусства, она рассуждала о способах достижения цели весьма странным образом.

— Ему нужно получить рекомендацию от своего банковского управляющего. Или пусть за него похлопочет кто-то более высокопоставленный — лорд-провост Глазго! Сэр Джеймс Кинг… нет, я придумала. Не лорд-провост, а сама королева. — Элспет стукнула кулаком по столу. — Нед должен показать королеве свои картины, и она лично порекомендует его для портрета.

— Да, — сказала я. — Но, пожалуй, встречу с королевой непросто устроить. А Кеннет? У него есть связи в высших кругах — например, среди клиентов лавки?

Элспет покачала головой.

— Ох, у Кеннета нет связей. Нет, думаю, Неду следует написать вежливое и изысканное письмо королеве. Или нет. Может, нужно, чтобы лорд-провост написал королеве от имени Неда. Точно.

И так до бесконечности — несмотря на все мои ухищрения, о Кеннете ничего выпытать не удалось.

* * *

Закончив обед, Элспет немедленно умчалась, а я — поскольку мне некуда было спешить — вдруг решила заняться вязанием. В поисках принадлежностей для своего нового увлечения я заглянула в «Шерсть и чулки» на Грейт-Уэстерн-роуд. Разумеется, это была лавка Гиллеспи, где работал брат Неда, и, несмотря на искреннее желание взяться за спицы, признаюсь, что в моем решении присутствовал и другой тайный мотив. Я хотела увидеть Кеннета на его территории, вне семейного круга. К несчастью, не обнаружив его в лавке, я была вынуждена пуститься в длинное обсуждение спиц и пряжи с его напарницей, мисс Макхаффи — невыносимо услужливой пожилой дамой. Я надеялась на внезапное появление Кеннета, однако он так и не явился. Решив, что у него выходной, я сделала покупки и попрощалась.