Читать интересную книгу Многоярусный мир: Создатель вселенных - Фармер Филип Хосе

Вольф не мог удержаться от улыбки. Его юный спутник выглядел таким веселым и жизнерадостным, что чем-то напоминал бронзовую статую, которая внезапно ожила и источала бьющую через край радость жизни.

— Ладно! — воскликнул Кикаха. — Прежде всего мы должны достать для тебя какую-нибудь подходящую одежду. Нагота ценится в мире уровнем ниже, но здесь все по-другому. Ты будешь носить набедренную повязку и перо в волосах, иначе туземцы начнут тебя презирать, и ты либо попадешь в рабство, либо погибнешь.

Он зашагал вдоль грани. Вольф поспешил за ним.

— Эй, Боб, взгляни, какая здесь зеленая и сочная трава! Она доходит до колен. Великолепное пастбище! Но тут водятся очень злобные и проворные хищники. Так что будь осторожен! В траве может затаиться равнинная пума или ужасный волк, полосатая охотничья собака или гигантская ласка. Здесь еще водится «фелис атрокс», которого я называю жестоким львом. Когда-то он бродил по юго-западным прериям Северной Америки, но вымер около десяти тысяч лет назад. Здесь же он еще жив, выглядит на треть больше африканского льва и раза в два его опаснее. Эй, посмотри-ка туда! — вдруг закричал он. — Мамонты!

Вольф хотел остановиться и понаблюдать за огромными серыми животными, которые паслись в четверти мили от них. Но Кикаха велел идти дальше.

— Тут этих зверей полным-полно. Наступит час — и тебе захочется, чтобы их поблизости не оказалось. Лучше следи за травой. Если она шевельнется против ветра, тут же предупреди меня.

Они быстро прошли две мили и наткнулись на табун диких лошадей. Жеребцы заржали, подбежали к путешественникам и остановились. Так они стояли, фыркая и роя копытами землю, до тех пор, пока путники не прошли мимо. Это были великолепные животные, высокие и гладкие, черные, глянцево-красные и каурые в черное и белое яблоко.

— Это тебе не какие-нибудь там индийские пони, — заметил Кикаха. — Я думаю, Властитель импортировал сюда лишь самые лучшие породы.

Вскоре он остановился возле кучи камней.

— Это мой ориентир, — сказал Кикаха и двинулся дальше.

Пройдя еще милю по прерии, путешественники достигли высокого дерева. Юноша подпрыгнул, ухватился за нижнюю ветвь и начал взбираться вверх. Добравшись до середины ствола, он залез в дупло и вытащил оттуда большой мешок. Спустившись, Кикаха достал из мешка два лука, два колчана со стрелами, набедренную повязку из оленьей кожи и пояс с длинным стальным ножом в кожаных ножнах.

Вольф надел набедренную повязку и пояс, затем поднял лук и колчан.

— Ты знаешь, как им пользоваться? — спросил Кикаха.

— Всю жизнь тренировался.

— Вот и хорошо. Тебе не раз представится возможность попрактиковаться. Пошли. Нам еще идти и идти.

Они тронулись «волчьим скоком» — сто шагов бегом, сто — шагом. Кикаха показал на горный кряж, который виднелся справа.

— Там живет мое племя. Их зовут хроваками, что означает «медвежий народ». До них восемьдесят миль. Там мы можем передохнуть и подготовиться к долгому путешествию.

— Ты не похож на индейца, — сказал Вольф.

— И ты, мой друг, не похож на шестидесятилетнего старика. Однако здесь мы живем по другим законам. Ладно. Я не рассказывал тебе свою историю, потому что хотел сначала выслушать твою. Но сегодня вечером ты ее узнаешь.

Они почти не разговаривали в этот день. Только Вольф иногда удивленно вскрикивал при виде экзотических животных. Здесь бродили огромные стада бизонов — темных, лохматых, бородатых и куда более крупных, чем их земные сородичи. Встречались все новые и новые табуны лошадей и животных, похожих на верблюдов. Путешественники видели мамонтов и даже семейство степных мастодонтов. Какое-то время спутников сопровождала стая ужасных волков, которые бежали всего в ста ярдах сбоку. В холке их высота доходила Вольфу до плеча.

Заметив тревогу спутника, Кикаха засмеялся.

— Они не нападут на нас, если не голодны. А при таком изобилии дичи вокруг это почти невероятно. Они просто очень любопытны.

Вскоре гигантские волки свернули в сторону и, вспугнув в роще несколько полосатых антилоп, резво помчались за убегавшими животными.

— Это Северная Америка, какой она была задолго до прихода белого человека, — сказал Кикаха. — Дикая, необъятная страна с многочисленными животными и несколькими кочевыми племенами.

Над головами путешественников сотни крякающих уток. С зеленого поднебесья камнем упал ястреб. Он с глухим стуком врезался в клин — и в стае на одну утку стало меньше.

— Страна счастливой охоты! — вскричал Кикаха. — Но иногда она бывает не очень счастливой.

Когда до захода солнца осталось несколько часов, они устроили привал у небольшого озера. Кикаха нашел подходящее дерево и соорудил на нем помост.

— На ночь остановимся здесь. Один будет сторожить, другой — спать, потом поменяемся. На дерево к нам может забраться только гигантская ласка, но и этого вполне достаточно. К тому же здесь шныряют боевые отряды индейцев, а они еще хуже ласки.

Кикаха взял лук, нырнул в траву и через пятнадцать минут вернулся с крупным толстым кроликом. Вольф развел маленький костер из сухих веток, которые почти не дымили. Они зажарили кролика, и во время еды Кикаха объяснил Роберту топографию местности.

— Что бы там ни говорили о Властителе, но, проектируя свой мир, он неплохо потрудился — этого у него не отнимешь. Возьмем, к примеру, наш нынешний уровень, Америндию. На самом деле он не такой плоский, как кажется. Здесь есть цепь легких изгибов, каждый из которых тянется примерно на сто шестьдесят миль. Изгибы ландшафта позволяют воде стекать, образуя ручьи, реки и озера. На этой планете не бывает снегопадов — да это и невозможно без смены сезонов и при довольно однообразном климате. Но дожди идут каждый день, а облака приходят откуда-то из окружающего пространства.

Съев кролика, друзья засыпали костер. Вольф вызвался караулить первым, но Кикаха проговорил все дежурство Вольфа, а тот не засыпал всю смену Кикахи, слушая его удивительный рассказ.

Давным-давно, в начале времен, более двадцати тысячелетий назад, Властители обитали во вселенной, которая существовала параллельно земной. И тогда их никто не считал Властителями. В те времена, после победы в тысячелетней битве с другими видами разумных существ, выжили лишь немногие. Их осталось не больше десяти тысяч.

— Но нехватку количества они полностью компенсировали качеством, — рассказывал Кикаха. — Наши земные достижения по сравнению с их наукой и технологией выглядели мудростью аборигенов Тасмании. Они могли создавать свои личные вселенные. И они их создавали. Сначала каждая вселенная являлась своего рода игровой площадкой, — продолжал Кикаха, — этаким микрокосмическим загородным клубом для небольших групп. Но однажды они разругались. Это должно было произойти, потому что люди всегда остаются людьми, как бы они ни походили на богов. Их сердца переполняло чувство собственничества, не менее сильное, чем у нас. Поэтому среди них началась борьба. Я полагаю, что не обошлось без несчастных случаев и самоубийств. Изоляция и одиночество породили у них манию величия. Но это естественно, если учесть, что каждый Властитель разыгрывал из себя маленького бога и со временем входил в свою роль.

Если вкратце описать историю, длившуюся многие века, Властитель, создавший эту вселенную, в конце концов оказался в полном одиночестве. Его звали Ядавином. И у него не было спутницы жизни. Но Властитель не жалел об этом. Зачем делить мир с равной себе, когда он, как Зевс, мог обладать миллионами Европ и самыми прекрасными Ледами планеты?

Он населил свой мир существами, похищенными из других вселенных, но главным образом с Земли. Многих он создал сам в лабораториях дворца на вершине самого верхнего яруса. Он создавал божественных красавиц или, когда ему хотелось, экзотических чудовищ.

Единственная проблема заключалась в том, что Властителей не удовлетворяла власть лишь над одной вселенной. Они домогались миров друг друга, и их борьба не прекращалась ни на минуту. Они воздвигали почти неприступные оборонительные рубежи и изобретали почти неотразимые средства наступления. Битва стала смертельной игрой. И они уже не могли изменить фатальный ход событий, потому что тоска и скука превратились в постоянных спутников и врагов каждого Властителя. Когда ты почти всемогущ, а твои создания слишком жалки и слабы, чтобы вечно занимать тебя, — что еще может быть таким волнующим и трепетным, как риск потерять свое бессмертие в борьбе с другими бессмертными?