Читать интересную книгу Как бороться с «агентами влияния» - Филипп Бобков

Совершенно неожиданно 8 марта мне позвонил хороший товарищ Михаил Иванович Гришунов, начальник отдела Управления правительственной охраны, и сказал о возможности дать мне и моему другу Михаилу Борисовичу Мухину пропуска на Красную площадь, на похороны Сталина. Мне дорого это внимание до сего дня.

9 марта мы пошли на площадь и оказались на правой трибуне, третьей от Мавзолея, среди делегации из стран народной демократии. Мы, в частности, попали в окружение польской делегации. Вскоре после нашего прихода к делегации подошел сопровождаемый приветствовавшими его людьми К. К. Рокоссовский в форме маршала Польши. Это был его первый, как говорили, выход из госпиталя после ранения в Кракове, где в него стреляли террористы. Маршал был бледен, но весьма общителен, он тепло откликался на приветствия, в то время как поток желающих подойти к нему, пожать руку, сказать добрые слова не прекращался вплоть до появления на площади лафета с саркофагом покойного.

День был погожий, но холодный. Термометр показывал 12 градусов мороза, временами падал снежок, но это не мешало многим на трибунах стоять, сняв головные уборы. Особенно больно было смотреть на стоявшего на Мавзолее Ракоши. Рядом стояли Вылко Червенков, Климент Готвальд, Болеслав Берут. К сожалению, Готвальд в тот день простыл настолько, что получил воспаление легких. Спасти его не удалось, через неделю он умер.

Прошел митинг. Выступили Хрущев, Молотов, Маленков, Берия. Затем руководители партий и социалистических государств спустились с Мавзолея и внесли саркофаг в Мавзолей В. И. Ленина, на котором уже к этому времени была готова надпись: «Сталин».

После все члены Президиума ЦК КПСС и с ними Чжоу Эньлай ушли в Кремль, а остальные сгруппировались около центрального входа в мавзолей. Туда же потянулись с трибун делегации соцстран. Среди них были и мы с Мухиным. Неожиданно мы оказались почти у входа в Мавзолей, неподалеку от Червенкова и Готвальда. К ним подошел К. К. Рокоссовский. Трудно передать наши ощущения и переживания…

Постояв минут двадцать, все направились в Мавзолей. Пошли и мы. Мне памятно это посещение до деталей. Войдя в первое помещение перед ступенями лестницы, мы увидели, что в темном углу справа стоит Отто Гротеволь. На его груди рыдала супруга, в сравнении с ним, рослым, казавшаяся очень маленькой и хрупкой. Рядом, положив руки и голову ему на плечо, плакала Долорес Ибарурри. Вся в черном, с открытой седой головой, она убивалась, не скрывая горя.

Саркофаг стоял напротив гроба Ленина, у лестницы, по которой шли люди. Проходя мимо, можно было остановиться и посмотреть на Сталина через стекло. До сих пор его лицо у меня перед глазами. Оно осталось в памяти нетронутое смертной тенью…».

Глава 2. Как и почему слабела наша страна. План «Лиоте»

На следующий день после похорон Иосифа Виссарионовича, 10 марта 1953 года, по радио объявили о новом составе правительства. Председателем Совета Министров стал Маленков, а первым заместителем Председателя Совета Министров СССР был назначен Берия, который по совместительству стал также главой Министерства внутренних дел, принявшего на себя и функции упраздненного с этого момента МГБ.

Всего три месяца Берия пробыл на посту, но успел за этот короткий срок провести акцию, которая разжигала, по сути, национальную вражду. Он взялся «вычищать» из руководящих органов союзных республик русских людей, объясняя это тем, что надо давать национальным кадрам укреплять себя во власти. И то же самое происходило с нерусскими кадрами в России, к примеру, в органах безопасности были авторитетные чекисты, уважаемые люди, не русские по национальности. К примеру, был чекист, армянин по национальности, но он не знал своего языка, так как родился и вырос в Москве. Отправили в Ереван… Это была акция, обесценивающая профессионализм человека, ставящая на первое место национальность. Перетряхивание кадров осуществлялось шумно и демонстративно.

Взялся Берия и за установление связей с Югославией, посылал своих людей к Тито, а также за освобождение врачей, пострадавших во время кампании, которую начинал Рюмин. Освобождение – гуманная миссия, но он явно использовал ее для того, чтобы затеять следом новый крупный политический процесс против своего предшественника по должности Игнатьева и тех, кто его поддерживал. Берии надо было утвердиться в глазах общественности в качестве лидера страны, а для этого предстать в роли гуманиста по отношению к невинным жертвам и непреклонного борца с нарушителями законности.

Хрущев остановил эти активные шаги, так как слишком уже было очевидно, что Берия может ему закрыть дорогу во власть. Остановить прыткого и ретивого Берию на его пути к ведущему месту в руководящем государственном аппарате Хрущеву удалось с помощью Маленкова. Арест Берии в июле 1953 года не вызвал в органах безопасности тяжелых настроений, переживал только руководящий состав, возвращенный им же самим в МВД, в то недолгое время, когда он возглавлял органы…

После смерти Сталина было два важных выступления, которые способствовали росту авторитета новых руководителей партии и государства. Была обнародована программа Маленкова, его речь на пятой сессии Верховного Совета. Программа предусматривала плавное исправление перекосов в развитии промышленности в пользу товаров народного потребления (так называемой группы «Б») за счет сокращения расходов на тяжелую промышленность (группа «А»), прежде всего на оборонную промышленность, ни в коей мере не ослабляя при этом военной мощи государства. В сентябре 1953 года на пленуме ЦК КПСС с обстоятельным докладом о развитии сельского хозяйства выступил Хрущев. Названные выступления Маленкова и Хрущева были в русле тех идей, которые за год до своей смерти уже высказывал Сталин. Мне и сегодня думается, что если бы не ушли от решения задач развития государства, путями, изложенными в докладах уже нового руководства страны, жизнь Советского Союза сложилась бы совсем иначе.

* * *

Укрепляя собственную власть, Хрущев, видимо, не мог или не хотел прогнозировать, к каким тяжелым последствиям для страны это приведет. Власть укреплялась, прежде всего, усилением влияния партийного аппарата не только на политическую и государственную жизнь страны, но и на хозяйственно-экономическую деятельность. Известно, что при Сталине на семнадцатом съезде ЦК были ликвидированы функциональные отделы партии. К ним вернулись в военное время, но после победы эти отделы снова были ликвидированы. Партия должна была быть именно политическим органом, она управляла агитацией и пропагандой, партработой, иностранными делами, а вся власть уходила в Советы. Теперь же Хрущев укрепил отраслевые отделы Центрального комитета КПСС (сельскохозяйственной, тяжелой, легкой, оборонной промышленности, финансов, здравоохранения и другие). Практически они дублировали соответствующие отделы Совета Министров, подменяли их и Госплан, но не снимали с них ответственности за практические результаты текущей работы. По существу, Хрущев подчинял себе Совет Министров, превращал его лишь в исполнительный орган, лишенный власти. Партия же становилась обладательницей всех полномочий власти, но это была совершенно безответственная власть, потому что, с одной стороны, без партии ничего нельзя было решить, с другой – когда решали неправильно – отвечал Совет, а не партия. Таким образом, произошла подмена советской власти на партийную, и Советы все время отодвигались все дальше и дальше от управления государством, особенно в регионах.

Но и сама партия ликвидировалась в том ее виде, в каком она была прежде, – шло фактическое ее раздвоение на сельскую и промышленную. Иначе и быть не могло – ведь когда руководящие партийные звенья стали превращаться в хозяйственные, а политические работники – в хозяйственников, должен был поменяться и подход к кадрам. Возглавлять городские и районные комитеты КПСС должны были лучшие (а значит, и остро необходимые для промышленности своих районов) кадры из инженеров, металлургов, машиностроителей, шахтеров, нефтяников и других рабочих профессий – с одной стороны. Соответственно, обкомы и райкомы партии в сельских районах возглавляли агрономы, ветеринары и т. д. Силу федеральной власти разрушали и Совнархозы, которые появились еще до ХХ съезда партии, а впоследствии стали виновниками тяжелого состояния сельского хозяйства.

Все десятилетие своего правления Хрущев как будто специально ускорял процесс перерастания крестьянства в рабочий класс. Колхозы заменились совхозами, так называемые трудодни, по которым прежде оплачивался труд крестьянина, сменила заработная плата. При этом сельского жителя лишили приусадебных земельных участков, индивидуального крупного рогатого скота, прежде всего коров. То есть мясо, молоко и другие продовольственные продукты теперь крестьянин вынужден был покупать в магазине, как городской житель. Ликвидировалась также промысловая кооперация – это привело к исчезновению многих товаров, продававшихся в магазинах промкооперации. Удержать ситуацию удалось только в Белоруссии, так как процессу этой ликвидации воспротивились первые лица республики Н. Мазуров и Л. Машеров. Но и в других союзных республиках все это вместе взятое вызывало настроения сепаратизма и, конечно же, содействовало стремлению к независимости от Москвы.