— Где бу? — захныкал Стивен, и Рейн выпрямилась в кресле.
Недоуменно посмотрев на нее, Кайл закрыл книгу и отложил ее. Рейн следила за тем, как он наклонился к ребенку и положил успокаивающе руку на его маленькое плечико. После нескольких умиротворяющих фраз, сказанных ему мягко, но настойчиво, Стивен немного остыл, но продолжал таращить свои широко открытые глаза на Кайла.
— Где бу? — повторил он уже без хныканья.
— Стивен, я не понимаю.
На маленьком личике появилась печаль, и нижняя губка опять задрожала.
— Бу! — заявил он в отчаянии, что не может донести свою просьбу до взрослых. Он вздохнул всей своей маленькой грудью, и это, видимо, причинило ему боль. Кайл слегка нахмурился. Ему, как и Рейн, это не нравилось.
— Эй, — мягко произнес он, успокаивающе поглаживая малыша по груди. — Успокойся, дружок. Мы найдем другую историю, если ты не хочешь эту. А что бы ты хотел? «Кошку в шляпе?»
Стивен резко замотал головой, отказываясь от замены. Его глаза были полны слез.
— Не хочу истории! — Подбородок его задрожал. — Хочу мою бу!
Рейн встала из кресла и взяла маленького медвежонка из целого зверинца, размещенного на шкафу. Кайл посторонился, давая ей пройти мимо, и остался стоять за ее спиной, когда она нагнулась к малышу.
— Все в порядке, дорогой. Вот, я принесла тебе мишку. — Она дала игрушку в руки Стивену, но он бросил ее на пол. Маленькое личико сморщилось. Чувствуя себя беспомощной, Рейн сделала единственное, что могла: она стала целовать его то в подбородок, то в щеки, то в маленькие глазки. Однако он выпростал свой крошечный кулачок из-под одеяла и вцепился ей в волосы в последней отчаянной попытке что-то объяснить.
— Я хочу бу, мама!
Ей было больно, и она едва успела успокоить его, прежде чем слезы хлынули градом. Ребенок выглядел усталым, когда наконец заснул.
— Какой ужас. Я не смогла даже подержать его! — с упреком сказала она Кайлу, будто это была его вина. И он, конечно, был в некотором роде виноват. Она уже стала всеми силами ненавидеть этот установленный им механизм вытяжки. Даже понимая, что не права, она все же не могла избавиться от этого ощущения. Ну, а каково же ребенку? Разве он понимает, из-за чего обречен на долгую пытку?
— Успокойтесь, — прошептал Кайл. От его тела повеяло теплом, когда он приблизился, чтобы освободить из кулачка уснувшего Стивена прядь ее волос. Это заняло некоторое время, и она не сводила глаз со спящего мальчика, продолжая бормотать:
— Ему только два года, Кайл. Его нельзя обижать. Он не должен так чувствовать себя… А что это или кто это «бу»? О, Господи, я никогда не была такой беспомощной. Я не могу этого терпеть!
— Тогда уходите, — сказал он серьезно, закончив ее освобождение.
Рейн выпрямилась и повернулась к нему, все еще не веря услышанному.
— Это я бы сделала позже, чем кто-либо. Неужели вы не понимаете?
— Вы хотите заменить ему мать.
Он сказал это спокойно, словно подытожив все ее реакции, начиная со дня несчастного случая по сегодняшний, в одном своем заключении. Она закрыла глаза, стоя около дорогого маленького Стивена, как будто все еще ясно слышала его голос, произнесший «мама». Слеза, скатившаяся по ее щеке, застыла на уголке губ.
— Рейн, — произнес он, и у нее возникло подозрение, что Кайл говорит как-то неохотно. Но через секунду он уже держал ее лицо в своих теплых ладонях. Она увидела, что его глаза потемнели. Это был открытый взгляд. Она инстинктивно открыла губы.
Ничего похожего на нежное касание его губ, которого она ожидала, не произошло. Вместо этого ей достался импульсивный и долгий поцелуй, вдохнувший в нее тепло. Как молодая девушка, наслаждающаяся первой лаской, она начала дрожать. Обнимая ее трепещущее тело, Кайл едва ли мог укротить этот трепет.
Через некоторое время Рейн постаралась выпрямиться, но и не думала стыдливо отворачиваться. Она хотела бы удостовериться, что он чувствует сейчас то же самое, что и она. Он встретил ее взгляд, и его синие глаза словно погрузились в ее душу до самого донышка. Она поняла, что не ошиблась, и успокоилась.
— Присядем, Рейн. — Его голос звучал теперь сухо, не оставляя места для чувственности.
Рейн поправила на Стивене тонкое одеяло и в чулках прошла до стула в углу. Кайл пошел за ней, пододвинул свой стул и взял ее руку в свою. Его пальцы крепко сжали ее кисть, но выражение лица Кайла было ей непонятным.
— Сейчас не время проверять пульс, — сказала она отрывисто. — Не будьте доктором Кайлом со мной… теперь.
Эта тихая просьба была произнесена искренне, и по лицу Кайла пробежала тень улыбки.
— Я и не думал меняться.
— Нет. — Она немного поколебалась, опустив свои аметистовые глаза. — У вас иногда такое профессиональное лицо, что мне сдается, будто я ищу помощи и сочувствия не у того человека. — Он не ответил, и она тихо вздохнула. — Вы думаете, Стивен вспомнил что-то важное для него?
— Бу? — произнес Кайл, и глаза его сузились. — Я уверен, в этом, хотя что это, никак не могу догадаться. В словаре ребенка это должно что-то означать, но что?
— Это не связано с книгой? То же самое с ним случилось вчера, когда я попыталась почитать ее. Хотя тогда Стивен не был таким огорченным. Я быстро отвлекла его.
— Вполне возможно, он хорошо знаком с этой сказкой и она ему что-то напоминает.
— Когда, вы считаете, эта временная потеря памяти или что-то в этом роде может у него пройти? — Рейн, задавая этот вопрос, содрогнулась при мысли, что скоро, возможно, наступит момент, когда Стивен спросит о своей настоящей матери и отвергнет мнимую. А что она сможет объяснить двухлетнему ребенку, не ведающему о таких понятиях, как смерть и безвозвратная потеря?
Лицо Кайла стало доверительно мужественным, ей это очень понравилось.
— Он страдает от травм, Рейн. Строго говоря, это совсем не обычная потеря памяти, это больше подсознательная блокировка ее, защита организма от испытанного им болевого шока. Мысли и воспоминания немного смешались, реакции подавлены, но это пройдет.
Рейн впитывала эту информацию, безотчетно оглядывая несколько шоколадных пятен на своей одежде. Глубоко задумавшись, она положили свои стройные ноги на стул. Этот уголок комнаты стал для нее почти родным жилищем, в котором она никого не стеснялась. Рейн хотела спросить у Кайла что-то еще, как вдруг Стивен проснулся и сказал, обращаясь к ним обоим:
— Я хочу мамочку, а ты… уходи.
Кайл понизил голос, чтобы ребенок не мог разобрать, о чем он говорит.
— Он вас часто так называет? Мама?
Худое лицо его было суровым, и она нехотя ответила:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});