кого это останавливало, наивная ты душа. Кстати, она могла бы и развестись, чисто теоретически. Детей нет, делить нечего… Короче говоря, Сидорчук начал готовить побег. А чтобы мозги Ирине запудрить, попросил ее вместе с Маликой пойти устроиться в «Чачу-бухачу». Типа он договорился с директором одного из магазинов сети, что дамы будут там приторговывать золотыми украшениями. Ирине сказал: «Видишь, Малика просто на меня работает. Никакой любви. Все нормально». Та сначала поверила. Юнусова вообще девушка наивная — что ей Сидорчук говорил, все принимала на веру. С Ириной она даже подружилась. На свою голову. А Малахова такой наивностью не страдала. Видит, у нее Сидорчук перестал хранить драгоценности и даже попросил ему потихоньку отдать те, что уже ей передал раньше. Вскоре грянул гром, — Герман куснул пиццу и с аппетитом начал жевать.
— Что? Что случилось-то? — Оля с укоризной посмотрела на коллегу.
— Ирина нашла билеты на автобус до Ростова-на-Дону. Два билета. У Сидорчука нашла в ящике стола в магазине. Он отошел, прости, в туалет. Она давай у него шуровать и нашла.
— Его надо было по логике травить, — предположила Оля. — Это ж он сволочь, как она кричала, и жизнь ей испортил. Как-то так.
— Не совсем. Ирина его любила, раз. Деньги не хотела терять, два. Поэтому решила убрать с дороги соперницу. Она вообще не предполагала, что ее поймают. Ведь какой выдался удобный случай. Ирина постоянно с собой носила в пакетике яд, чтобы при малейшей возможности сыпануть его Малике в напиток — хоть в воду, хоть в кофе, хоть в чай. Но на дегустации, когда все смотрели, буквально с минуты две, в сторону окна, Ирина поняла, что это ее шанс, и высыпала в бокал с вином яд.
— Но в ее сумочке ничего не нашли.
— Она умудрилась до приезда полиции незаметно выкинуть пакетик в пресловутое окно. Стояла суета, никто этого не заметил, так как все столпились около Малики. Сумку потом выбросила тоже. Мы же их отпустили. Она вечерком и выкинула.
— Да-а-а, — протянула Оля, — кошмар какой!
— Любовь зла! — философски заключил Герман и подмигнул Оленьке.
***
Эх, хорошая у него была в последний раз работа. На заводе марочных вин проводил дегустации. И тело досталось довольно здоровое для такого возраста. Красота, да и только. Но Нелли Павловна начала спиваться. Нет, он не виноват, просто постоянно хотелось опохмелиться, а тут такое дело — вино всегда под рукой. Короче, уволили его в лице Нелли Павловны, а точнее, упекли на пенсию. С расстройства та запила еще больше, уже крепкие напитки начала употреблять. И померла. С непривычки, наверное.
Сущности оставалось только брести по своей пустыне. Жаль. Многое не успел понять. Например, чего там все в масках и перчатках. Ковид какой-то. Зато какие вина попробовал в теле прекрасной Нелли Павловны! Сколько знаний о разных напитках приобрел! Только впустую все в пустыне.
Вдали померещились танцующие в бочках с виноградом черти.
— Тьфу на вас, нечистая сила! — и он повернул в другую сторону.
Англичанка умирает под Рождество
Труп. «Труп, — считал Герман, — всегда плохо», и вовсе не из гуманных побуждений. Труп — это ненормированный рабочий день, отсутствие нормальных выходных, нагоняи от начальства и прочие неудобства. Благо, трупы в маленьком южном городке наблюдались не часто, а даже, скорее, редко. Последний серьезный труп случился полгода назад. И вот на тебе!
Женщина лежала на кухонном полу, лицом вниз. Футболка едва прикрывала спину, ноги торчали во всю свою небольшую длину, представляя взору довольно крупные ляжки, лодыжки и здоровые ступни. Ноги были не бриты, «ну да бог с ним», — философски заключил Герман. Тут не до эстетики. Короткая стрижка позволяла узреть шею, и, судя по всему, женщину задушили.
— Задушена, — подтвердила догадку Германа судмедэксперт Оля.
— Уверена?
— Надо, конечно, мне ее осмотреть, — ответила Оленька, доставая перчатки, — но судя по отметинам на шее, душили.
В этот момент из комнаты вышел участковый с паспортом в руках.
— Влипли мы, братцы, — уныло сказал он, проявляя легкий сексизм в отношении судмедэксперта женского пола. — Трупом является англичанка.
«Сон в руку, — подумал Герман. — Наванговал себе удачи».
***
То был эдакий лубочный Лондон. Или Лондон нельзя называть лубочным? Впрочем, какая разница. Германа в данной ситуации лингвистика не волновала. Он оглядывался по сторонам и медленно брел по улице, которая четко сигнализировала ему о том, что он находится в столице Великобритании. Людей не было, но мимо проезжали красные двухэтажные автобусы, на тротуаре стояли красные телефонные будки, клубился туман, накрапывал мерзкий дождик, вдали виднелся Биг Бен — короче, все признаки Лондона на лицо. Герману вдруг стало интересно, по какой же улице он идет. Со школы он помнил о Лондоне крайне мало, а что касается названий улиц так практически ничего: Оксфорд стрит и Бейкер стрит. Герман начал смотреть на фасады домов. Первой встретилась табличка «Masons», потом «Russian oligarchs» и, наконец, «Baker Street». Еле слышно заиграла музыка из советского фильма о Шерлоке.
Неожиданно распахнулась дверь подъезда, и на улицу выскочил человек, сразу напомнивший Герману Холмса.
— Hello, — бодро сказал Холмс. — How are you?
— Fine, — отрапортовал Герман, — and you? — высыпались из него практически все школьные знания английского.
— Оставим это, — ответил Холмс по-русски. — За нами следят, — он показал пальцем на скамейку, стоявшую напротив входной двери. — Нам следует пройти в дом. Там подслушивают, но где-то нам надо поговорить.
На скамейке сидели двое и нагло разглядывали в полевой бинокль Германа с Шерлоком.
— А зачем они за нами следят? — удивился Герман.
Вместо ответа Холмс схватил его за рукав куртки и втащил в подъезд. Квартира знаменитого сыщика находилась на втором этаже. Клубы тумана заполнили лестницу и даже норовили вползти в квартиру. В комнатах царил полумрак. Герман послушно прошел за Холмсом до конца коридора, напоминавшего коридоры коммунальных квартир: узкий, длинный, а по сторонам двери в многочисленные комнаты. Большинство дверей стояли распахнутыми, но разглядеть хоть что-то из-за полумрака и вползшего кое-куда тумана было крайне сложно.
— Садитесь, — чуть не силой впихнув Германа в кресло, предложил Шерлок. Сам подошел к окну и выглянул на улицу.
— Сидят, — констатировал он спокойно. — Верные слуги режима.
— Так все-таки, зачем они за вами следят? — не отставал Герман.
Ответить Холмс опять не смог. В комнату вошла миссис Хадсон. Выглядела она странновато и не походила на советскую актрису Рину Зелёную. Руки женщины украшали татуировки с изображениями драконов, на ногах красовались высокие ботинки, на голове — дреды, выкрашенные в лиловый цвет. На миссис Хадсон была надета белая