Читать интересную книгу Обреченные на месть - Федор Зуев

Встречу определили на второй вторник сентября. На 9 часов утра был запланирован «большой митинг». Для завершения всех подготовительных дел у Александра оставалось почти полторы недели вязкого, как патока, времени и томления в предчувствии «большой кубковой игры». Все дела решались на удивление легко и просто в деловых перелетах Нью-Йорк — Дайтона-бич и далее с инспекцией проездом по Ист-95-магистрали на север в Сан-Августин, а затем на юг через Палм-Кост в Майами. Новое поколение смуглых молодых американок кубинского происхождения давали ему некий допинг в профессиональном рвении. Работу свою Александр любил и «высоко», считая себя в жизни везучим человеком.

Итак, Алекс подтвердил, что прилетает в Нью-Йорк 9 сентября. И Самарину предстояло в очередной раз доказать боссу, что на него можно положиться. Он и не сомневался: у него все получится — он был всегда уверен в себе.

Тем временем в Москве по заказу Алекса в частном специализированном сыскном бюро был нанят профессиональный детектив. Евгений Никифорович Михайлов — известный в Москве среди старых воров и нынешних авторитетов как Дед Никифор. Он ушел в отставку еще до развала страны, а нынче служил «честным детективом» и консультантом в своей фирме. Этот семидесятилетний еще крепкий «барбос» умел цепко взять след и идти по нему, не сбиваясь. Худощавый и подвижный, когда-то заядлый курильщик папирос, теперь он ограничивался тем, что ломал «беломорину» и отправлял в каждую ноздрю по щепотке мелкого въедливого табака. Прочихавшись, он утверждал, что теперь может читать любую газету без очков. Память у него была уникальная — он знал имена и клички клиентов сотен дел, расследованных им за долгую службу в МУРе. Не терял связей с «бывшими» и, случалось, помогал известным в прошлом в криминальном мире личностям, а сейчас больным и никому не нужным одиноким старикам то с пенсией, то с местом в доме престарелых. И многие, не лишенные таланта молодые сыскари, приходили к нему с уважением за советом и помощью.

Михайлов не сразу дал согласие, поначалу заявив, что политика — не его профиль. Но позже согласился при условии, что выступит только в роли консультанта и никаких договоров заключать не будет. Алексу он сказал так: «Я не за свою жизнь опасаюсь, пожил, слава Богу. Боюсь, что контору нашу закроют, и куда тогда остальным сыскарям идти? В охрану или, может, „блаткомитет“ обслуживать? Дело ваше деликатное, ибо стоят за ним люди не нашего с вами полета. Не соколы и не орлы, а натуральные драконы. А те, кто им служит, — это обычное воронье да коршуны-падальщики, их во все времена хватало. Вот таким вот образом, молодой человек. Вы должны знать, с кем вам сразиться выпало в вашей незавидной судьбе и в наше непонятное время парадоксов»…

Глава XVII

Мне на сотовый позвонила соседка и сообщила, что уже дважды приходил участковый и разыскивал меня. Оставил повестки в дверях и почтовом ящике, обязал соседей позвонить, как только я появлюсь в квартире, в противном случае обещал опечатать дверь квартиры.

Алекс улетал в Штаты 9 сентября, мы с Ангелиной должны были вылететь следом, когда будут готовы эмиграционные бумаги и визы на въезд в США. Все это должно было произойти со дня на день. Ждали только звонка из посольства об окончательном решении в каком-то вашингтонском процессинг-центре.

Узнав от меня, что милиция ищет встречи со мной, Алекс посоветовал привести все свои дела в порядок и закрыть эту тему. Сказал: тыл должен остаться чистым, как поцелуй младенца. И мы не должны давать ни малейшего повода для каких-либо зацепок. Въезжать в Америку нужно абсолютно легальным человеком с кристально чистой репутацией. Исключение составляют только рефьюджи, то есть беженцы.

Как мне ни было это неприятно, но ехать в милицию было необходимо. Я полагал, что меня вызывают для завершения дела по произошедшему в моей квартире двойному убийству налетчиков. Это было делом рук превысившего самозащиту Владимира Палеева, у меня не прописанного. Поэтому необходимы мои объяснения и свидетельские показания. Я решил все-таки воспользоваться помощью адвоката и позвонил Илье Ефимовичу Маргулису. Мы договорились встретиться с ним в милиции в двенадцать часов дня.

В районное отделение я добрался с опозданием на двадцать минут. Километровые московские пробки отняли больше часа. Они возникали от всевозможных ремонтных работ, на которых, в лучшем случае, перекуривали двое-трое рабочих. Где находились в это время остальные, было непонятно, тем более что очередей за водкой не существовало уже давно. Просто создавалась видимость деятельности, и разворовывался городской бюджет.

— Вы серьезно опаздываете, молодой человек, — сказал Илья Ефимович, — а я напрасно теряю драгоценное время.

— Ну тогда включите счетчик, я не против, — несколько раздраженно после дорожной нервотрепки выпалил я.

— Что значит «включите счетчик», я же не таксист, — обиделся старый адвокат.

— Ну простите, пожалуйста, вырвалось случайно.

Мы вошли вместе в нужный кабинет, и, представившись, я заметил, как по-лошадиному вытянулось полное лицо майора.

— Вы так сразу и с адвокатом, — выдавил он из себя. — Ну и времена пошли, язви их разэтак, — крякнул он. — Наша машина стоит у вашего дома, чтобы, так сказать, сопроводить вас без сопротивления до прокуратуры, а вы, стало быть, в обход и добровольно.

— Что значит добровольно? — спросил я. — Меня уведомила соседка, и я, не теряя вашего и своего времени, явился в тот кабинет, который был указан в повестке.

— Так-то оно так, но только это домашняя заготовка, — хмыкнул майор. — Вы нам не нужны, а дело завела прокуратура по факту вашего наезда на человека и скрытия вас с места преступления. Вот так-то вот!

— Какого человека, какого скрытия? — только и смог я произнести.

— Женщина на трассе, из ближнего зарубежья, возможно, проститутка. Машина «ВАЗ-06», зарегистрирована на ваше имя. Так что не обессудьте, подозреваемый, я вынужден вас арестовать, — сказал он и дружелюбно улыбнулся.

Но тут взвился Маргулис и по всем правилам адвокатского дела стал обдирать майора, как жирного гуся обдирает старый матерый лис, высыпая, как из рога изобилия, названия статей, параграфов, названий и дат международных конвенций, начиная с Хельсинкской хартии по правам человека.

Майор, капитулируя, успел только крикнуть:

— Разбирайтесь сами с прокуратурой! А я вынужден до принятия решения предложить вашему подопечному остаться в отделении. Обещаю, что до вечера в «обезьянник» он не попадет.

— Не волнуйтесь, — парировал Илья Ефимович, — он туда вообще не попадет. У моего подопечного семнадцать с половиной алиби, и все подтверждаются как минимум сотней свидетелей. А если хотите знать, я заслуженный адвокат более чем с полувековым стажем! Так-то вот, и советую вам, господин майор, не торопиться с выводами. Они иногда бывают ошибочны и очень влияют на присвоение очередного звания.

Было ясно, что адвокат «порвал опера, как Тузик грелку». Оставив меня с майором в кабинете, он отправился на попутном милицейском газике в Люблинскую прокуратуру, которая находилась в трех кварталах от околотка, пообещав, что вернется часа через два, не позже. Но уже буквально минут через сорок в отделение милиции позвонил следователь прокуратуры и поговорил с майором. И тот сопроводил меня на Ангелининой «тойоте» к своим соседям — оказалось, он как раз имеет какие-то собственные дела в прокуратуре. Какие уж у него были дела, я не знаю, но наблюдать, как работает адвокат Маргулис, было одно удовольствие. Театр одного актера, и какого! Уже буквально через полчаса мы вместе садились в серебристый джип. Я должен был отвезти старого дотошного юриста в Переделкино, на дачу его дочери, «построенную за его счет», как он выразился.

В моем кармане лежала подписка о невыезде за территорию города Москвы. Мне ничего не оставалось, как только сообщить обо всем Алексу. Я сделал это по дороге, возвращаясь на Нижнюю Масловку. Он говорил со мной сдержанно и немногословно, что зародило во мне некоторое беспокойство. Припарковав машину, я с тяжелым чувством вошел в лифт. Это чувство меня не обмануло: Лина встретила меня в дверях с растерянным лицом и грустными глазами.

— Слава, только что звонил папа — есть разрешение на наш с тобой совместный выезд в Штаты, — сказала она.

— Очень хорошо, но почему же ты такая потерянная?

— Дело в том, что мы с папой вылетаем раньше. Он опасается за меня в связи с твоим невыездным положением.

— Понятно, — только и нашелся я. — Хорошо, мы будем собирать вещи и радоваться этим последним дням до отъезда, и может быть, наше расставание будет недолгим, — попробовал я утешить ее.

— Ты знаешь, Слава, я, наверное, никогда не поверю, что вся эта беда когда-нибудь кончится, просто нет такого чувства во мне ну ни капельки. Все время жду новых неприятностей, и кажется, что будто мы в какой-то западне…