понял… э-ээ…
— Мое имя Игнат Сирота. Я купец с Халь-Фаюма. Хочу осесть в Акаписе и вести свои негоции.
— Понятно, — почесал макушку Рамон, повернулся лицом к солидному шкафу и стал копаться на полках, что-то выискивая среди бумаг. Вытащил толстую тетрадь в солидном коричневом кожаном переплете и пожелтевший от времени и пыли свиток. Когда он положил все это на стол возле меня и развернул рулон, я понял, что пергаментный лист является планом Акаписа. Причем, неизвестный картограф пытался художественно изобразить каждую улицу и самые значимые места города. Глаз сразу выхватил центральную площадь с фонтаном. Красивая надпись гласила, что она называется Торговой. От нее радиально расходились пять главных улиц. Вот дом губернатора, дворянские поместья, тянувшиеся вдоль береговой линии, порт и примыкающий к нему поселок, красочное изображение маленьких корабликов, фруктовых садов, полей, поместий и вилл. Сразу обратил внимание, что большая часть города простирается в сторону каких-то холмов, а вот на побережье очень много пустых квадратов. Сразу задал вопрос, тыкнув пальцев в один из них:
— Что это такое?
— Участки, выкупленные богатыми горожанами, — пояснил Рамон. — Карта старая, нарисована лет тридцать назад, многое изменилось. На этих местах уже построены виллы и особняки. Не везде, еще остались пустыри. Сразу скажу: вы не можете претендовать на них. Все вопросы по приобретению решаются через губернатора и королевского наместника восточных провинций, живущего в Скайдре. Там его штаб-квартира. Скажу, даже больше через него, чем через уважаемого барона Тебриссо.
— Черт с ними, — отмахнулся я. — Ты мне подходящий дом найди.
— Здесь, — тонкий палец с обгрызенным ногтем ткнулся в северную оконечность Акаписа, — живут богатые нобили. Цена аренды особняка доходит до ста золотых крон в год.
— Жирно, — присвистнул Рич.
— Так и жилье приличное, — возразил Рамон. — Помимо дома есть гостевые флигели, фруктовые сады, даже купальни кое-где присутствуют. Вам это надо?
— Обойдемся без излишеств, — буркнул я. В самом деле, зачем выкидывать деньги за купальни и фруктовые сады? Искупаться можно и в море, благо оно рядом. — Не тянет меня соседствовать с нобилями.
— Поясните, уважаемый, что конкретно вы хотите?
— Большой дом с пристройками, которые можно переделать под временное жилье для слуг и складские помещения, — разглядывая план города, я уже понял, где нужно покупать. Вопрос в том, найдется ли искомый дом в этом районе? — С участком земли под личные нужды.
— Ремесленный квартал отпадает, — уверенно двинулся палец с северного фаса к западу. — Там слишком скученно живут люди. Каждая гильдия старается селиться вместе. Шумно, вонь в жару стоит, да и ворья хватает. Там же неподалеку теперь рыночная площадь. Людей много, воришкам раздолье.
— А здесь что? — теперь мой палец ткнулся в очерченное ломанными линиями пространство. Тут же рядом протянулась синяя жилка. Вероятно, картограф так обозначил ручей или небольшую речку. Интересно, что рядом с этой неровной линией почти не было домов кроме искусно нарисованного каменного сарая. Подозреваю, это какая-то загородная ферма. Самое то. Лишь бы не ошибиться в предположениях.
— Вас заинтересовало это место? — лицо Рамона изменилось, как будто тень набежала. — Вы уверены, что оно вам нужно?
— Любезный, — я хлопнул помощника маклера по плечу, отчего у того подогнулись колени. Едва удержался на ногах. — Откуда же мне знать, подходит оно для меня или нет? Я ведь еще там не был. Поэтому предлагаю туда прокатиться и увидеть все своими глазами. Кстати… Не могу прочитать, что здесь написано. Какие мелкие буковки…
— Там находится Пустошь Кракена, — замогильным и торжественным голосом одновременно сказал Рамон. — Место жуткое, и покупателей на него действительно не находится. Позвольте я вам расскажу, в чем дело…
Глава 4. Пустошь Кракена
— Господин Сирота, этот дом стоит заброшенным уже десять лет, и никто из маклеров не может продать его, как бы ни старался. Раньше там жил барон Домине, заводчик лошадей. Его жеребцы и кобылы славились на всем восточном побережье, в Скайдре у него была собственная контора. Даже из столицы знатные аристократы не ленились приезжать, чтобы приобрести породистых животных для королевского двора, — Рамон даже приглушил голос, придавая ему таинственности. Рич развалился в кресле и с ухмылкой слушал болтовню маклера. В чертей и преисподнюю он не верил, я тоже ожидал банальной развязки. Ясно же, что барон разорился, не смог содержать хозяйство, позже возникли какие-нибудь проблемы, все пришло в запустение, и как результат — участок зарос диким кустарником, дом развалился, стал прибежищем бродяг.
Рамон вдруг замолчал, пересек комнату из одного угла в другой, покопался в очередном шкафу и вытащил из его глубин еще одну бутылку. Поболтал ее и с облегчением пробурчал:
— Уф, хвала богам! В глотке пересохло после вчерашней попойки. Надо выпить, иначе голова расколется пополам!
Он припал к горлышку и сделал несколько глотков. Опустошенную бутылку младший маклер поставил на пыльный подоконник, загроможденный ящиками, в которых торчком стояли толстые тетради.
— Мы ждем окончания истории, — напомнил я, теряя терпение. — Время стремительно двигалось к вечеру, а еще нужно было оформить купчую на дом. Мысли о «Тире» не покидали голову. Как прошла таможенная проверка? Все ли в порядке, и умерило ли любопытство чиновников мое золото?
— Ну, конечно же! — хлопнул себя по лбу ладонью младший маклер. — Раньше там находилась мельница старины Дариуса. Людская молва связывала его с служением морскому дьяволу.
— Почему именно ему? — не выдержал Рич. — А не озерным демонам?
— Потому что река, на которой стояла мельница, впадала в море, — посмотрел на него как на маленького Рамон. — Она и сейчас, конечно, никуда не делась, но сильно обмелела за последние годы. А раньше по ней даже большие парусники ходили. Так вот, что хочу добавить. Люди, которые там бывали, утверждали, что в урочный час вверх по течению заплывал сам Кракен, и Дариус приносил ему жертву. Ягненка там, курицу. Злые языки и вовсе разносили поганые слухи, что мельник даже людскими приношениями не брезговал. В Акаписе многим не нравились заигрывания с дьяволом, и однажды мельницу сожгли вместе с хозяином. Пустошь там была довольно долгое время, пока в городе не появился барон Домине, отец сеньора Диеро Домине. Тот-то