Вопросов ни у кого не возникло, и Ищук был этим недоволен. Он не без основания полагал, что вопросы, как правило, — свидетельство серьезного подхода к предстоящей работе. Бывает и так.
6 июня 1942 года группа истребителей вылетела на разведку войск противника в район Погожево-Олым. Черные клубы разрывов зенитных снарядов встретили нас уже над линией фронта. Они густо усеяли небо справа и слева, сзади. Мы шли ровно, не нарушая строя, держа курс вдоль дороги, осматривая, как могли, каждый объект, уточняя направления передвижения техники. Чем ближе к городу Касторное, тем больше скопления машин. Впереди — зеленая полоса леса. Присматриваемся к зеленым квадратам, полянам. Сквозь маскировочные сети и ветви все же распознаем темные пятна танков.
Докладываю командиру звена А. К. Рязанову:
— В лесу танки.
— Сколько?
— Около двухсот.
Капитан Ищук тоже заметил вражеские танки, но и за доклад похвалил. Комэск сделал круг над расположением фашистской техники и подал сигнал: «Всем — за мной». Группа отходила на восток.
Мы уже шли обратным курсом, когда из-за облаков вынырнули «мессеры». Донесся голос командира звена:
— Степаненко, на хвосте у тебя «мессы».
Машинально оборачиваюсь. Длинная очередь рассекает воздух слева, брызги снарядных разрывов угрожающе подступают к крылу. Резко бросаю самолет вправо и оказываюсь в центре разрывов. В нос бьет удушливый запах тротила.
На этот раз фашисты вынудили меня лишь понюхать пороха и проскочили мимо. Быстро осматриваюсь вокруг. Наш строй разладился, летчики поодиночке отбивают яростные атаки наседающих немецких асов. Павленко и Глушихин ложатся в вираж, остальные перешли в вертикальный маневр и тоже атакуют.
Мой ведущий Алексей Рязанов свечой идет вверх, я за ним. Со всех сторон мелькают самолеты. Происходящее напоминает мне ловкую игру грачей перед бурей. Минут десять длится упорный бой: кто кого? Наши самолеты вертятся, резко падают вниз, взмывают вверх. Вот уже задымил один «мессер», вскоре другой. Подбит и наш истребитель — лейтенанта Владимира Глушихина — правда, он удачно садится на своей территории.
Комэск капитан Ищук подает команду с боем отходить на восток. Следом за своим ведущим встаю в строй. Маневрируем методом «ножниц», отворачивая вправо и влево, защищаем друг друга.
Группа садится на свой аэродром. Сбито три фашистских самолета, у нас потерян один.
Первый бой с «мессерами» запомнился навсегда. Главный вывод — не лови ворон, смотри в оба, быстро реагируй на обстановку, не подпускай фашистов близко. Подпустишь — станешь их добычей. Крайне важны взаимная выручка, предупреждение, своевременная подсказка, дельный совет товарища. В самом деле, если бы не предупреждение командира звена Рязанова, увидевшего «мессершмиттов» на моем хвосте, вряд ли пришлось бы мне возвращаться вместе с товарищами.
Алексей Рязанов был опытным летчиком, берег меня. Но и я стремился отблагодарить его в бою тем же.
Начало неплохое. Выдержано первое испытание. А самое главное — доставлены ценные сведения о наземных силах противника, за которые командование объявило благодарность всем летчикам, участвовавшим в вылете.
Завтра нам предстоит полет на прикрытие наших войск. Для лучшего уяснения задачи и способов ее выполнения капитан Ищук собрал весь личный состав эскадрильи. Мы уселись на траве, под сенью могучего дуба. Каждый должен был высказать свои соображения относительно методов прикрытия войск и ведения воздушного боя с истребителями и бомбардировщиками противника.
— Воздушный флот противника имеет цель: удерживая господство в воздухе, обеспечить продвижение своих наземных войск, — говорил комэск. — От наших активных действий зависит, достигнет он своего или нет. Враг силен, но мы с вами обязаны не давать ему наносить удары по нашей обороне.
Боевые летчики, много раз встречавшиеся с немецкими асами, высказывались решительно.
— Не следует бояться их перевеса, — горячо говорил Алексей Рязанов, поблескивая карими глазами и время от времени приглаживая непокорные волосы. — Следует драться так, словно в воздухе господствуем мы. — Далее он напомнил об осмотрительности и быстроте реакции на команды.
Старший лейтенант Кобяков, лейтенант Флейшман и другие присоединились к такому мнению. Всех нас вдохновили последние воздушные бои, в которых нам сопутствовал значительный успех. Об этом же сказал и Амет-Хан.
— Мы можем побеждать, — горячился он. — Закрепим такое положение, какого достигли в последнем бою, — значит будем и дальше побеждать.
Ищук и Константинов слушали внимательно, но мы замечали, что они недовольны.
— Все, что вы здесь сказали, — верно, — резюмировал комиссар. — Но в ваших словах больше, так сказать, морального аспекта. Не возражаю: боевой наступательный порыв, уверенность в своих силах — очень важные факторы. Но этого мало. Предлагайте новые тактические приемы: построение атаки, ракурс и угол при стрельбе, порядок взаимодействия…
Замечание было очень кстати. Нам не занимать было веры в победу, горячности, настойчивости. О моральной стороне поведения в бою говорили часто, с пристрастием. А вот оценить тактику врага, внести предложение о своем новом приеме… До этого почему-то далеко не всегда доходили. Изобретательность, обмен опытом практиковались редко, хотя командиры обращали внимание именно на эту сторону.
Наша импровизированная «конференция под зеленым дубом», как ее назвал капитан Ищук, продолжалась. Комиссар Константинов напомнил, что прошло больше года, как фашистская Германия по-разбойничьи напала на нашу Родину.
— В самом деле, вспомните, сколько уже прошло бессонных ночей, — подхватил Ищук. — Больше года! Пора нам…
Не успел комэск закончить «конференцию», как в воздух взвилась ракета — сигнал к вылету. Мчимся прямо к машинам. Ведущим группы назначен военком Константинов. «Ножницы» эскадрильи врезались в небо. Боевая задача — прикрытие мотомеханизированных частей в районе Ивановки.
Передний край просматривается очень хорошо. Вижу танковый бой. Весь простор — десятки километров — затянут дымом от пылающих автомашин, танков, построек. Горят дома, хлебные нивы, деревья. «Поработали» здесь и вражеская артиллерия, и танки, и бомбардировщики противника. Казалось, что внизу, на земле, не осталось живой души. Но мы знали: в окопах стоят насмерть наши бойцы. Представляю себе их положение и надежды на помощь с воздуха — будто слышу голоса оттуда…
Многие ли там выжили, уцелели? И выстоят ли, выдержат ли они, если на их головы посыплются новые тонны бомб и снарядов?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});