Значительную оживленность внесло появление в полку девушек, прибывших на разные должности: укладчиц парашютов, мотористок, оружейниц, связисток. В воскресные дни и на праздники мы ходили даже на танцы. Это было непривычно и удивительно для фронтовиков.
Противник не оставлял без внимания крупные центры промышленности — Ярославль и Рыбинск. Получив хороший отпор у Москвы и Тихвина в 1941 году, он продолжал угрожать столице и прилегающим городам удавами с воздуха.
Незадолго перед празднованием Первого мая фашисты в который раз попытались вывести из строя ярославский резиновый комбинат, производивший, как известно, покрышки для автомобильного парка всей страны и снабжавший ими фронт. Противник рассчитывал нанести удар по комбинату утром, когда у нашей противовоздушной обороны, как ему казалось, притуплялась бдительность.
На рассвете нас подняли по тревоге. Прозвучал сигнал на взлет. «Юнкерсы» были перехвачены на дальних подступах к городу. Наши истребители действовали методом круговой обороны, чтобы не пропустить врага с любого направления, расстроить его боевой порядок, сбить с боевого курса. Несколько «юнкерсов» удалось перехватить, другие ретировались со снижением, не дойдя до цели, три или четыре упали на землю. Но остальные — наиболее опытные немецкие асы продолжали двигаться по курсу и маневрировать, рассыпая кассетные бомбы.
Бой был тяжелый, затяжной. Бомбовозы огрызались всеми средствами защиты, но наши летчики понимали, что, если не удастся отбить атаку, то смертоносный груз не только разрушит резиновый комбинат, но и унесет немало жизней работающих на нем тружеников. Сознание воинского долга, стремление не пропустить фашистов к городу придавало воздушным бойцам энергию, смелость и решительность.
В составе группы полка действовал один из молодых, но отважных летчиков Амет-Хан Султан. Его действия в воздухе как бы отвечали личному характеру: неспокойному, порывистому, огневому. Амет-Хан привносил в бой азарт, сочетая его с разумным расчетом, отвагой, точно определяя позицию, заходя на вражеские машины с разных направлений.
Затяжной бой, как известно, требует много боеприпасов. А их не хватало. Когда «юнкерсы» все же прорвались к городу, Амет-Хан вдруг увидел: кончается боезапас. Как быть? Выйти из боя? У летчика нет времени на размышления. Самолеты один за другим, выработав горючее, снижались, уходили из боя. Но в его машине горючее еще имеется. Нужно атаковать! Вражеских самолетов остаемся все меньше, один из них действует довольно активно, прорываясь к объекту. Еще минута, и бомбы посыплются на комбинат, на людей, работающих для фронта. Амет-Хан улавливает момент и направляет свою машину на врага. Тот уклоняется от удара, но Амет-Хан заходит вновь и атакует. «Юнкерс» не выдерживает, отваливает в сторону и исчезает в облаках. За ним отходят еще два.
Уже приземлившись, Амет-Хан в нервном возбуждении метался у своей машины, по привычке теребя пальцами черные кудри.
— Надо было таранить!.. — повторял он. — Таранить на подходе к облакам…
Свое намерение Амет-Хан осуществил в последующем бою. Он вылетел на перехват воздушного разведчика ведущим пары. Неожиданно у ведомого, сержанта А. П. Струкова, стал давать перебои двигатель, и тот вынужден был вернуться. Теперь на Амет-Хана ложилась двойная ответственность за охрану города и перехват противника. До боли в глазах всматривался он в горизонт, делал круги, выходил на вероятные направления. Наконец далеко на западе появилась черная точка. Приближаясь, она увеличивалась в размерах, и стало понятно: это противник.
Амет-Хан развернулся. Сердце забилось чаще. Сейчас главное — не потерять «юнкере» из поля зрения. Наш самолет заходит сзади, дает очередь. Огненные трассы рассекают воздух совсем рядом с разведчиком. Начинается горячий поединок. Противник маневрирует, уклоняется от ударов. Черные кресты то мелькают над головой, то проплывают сбоку. «Теперь ты не уйдешь… — решает Амет-Хан. — Теперь я тебя с короткой дистанции…»
Следующая очередь пришлась на стрелка, но машина продолжает полет. Амет-Хан атакует в третий раз, с силой нажимает на гашетки. Оружие молчит — боезапас истрачен.
Обо всем на свете забыл в тот миг летчик, кроме одного: во что бы то ни стало уничтожить врага.
Амет-Хан подходит совсем близко к «юнкерсу», почти касается грязноватого, с крестами, фюзеляжа, несколько секунд летит рядом, а потом бьет своим крылом по крылу фашиста. От сильного удара обе машины распадаются на куски. Три парашюта зависают в воздушном пространстве над городом.
Амет-Хан приземлился у околицы пригородного села, освободился от строп и уже собрался было идти в поселок, но тут произошло неожиданное: его со всех сторон обступили люди — кто с вилами, кто с палкой.
— Стой, руки вверх!
«Облава» — догадался летчик. Колхозники, охраняющие порядок в селе, поспешили взять в плен вражеских парашютистов. Окружили и Амет-Хана.
— Кто такой?
— Советский летчик.
— Знаем таких летчиков… Много вас здесь летает, поди разберись!..
Амет-Хан по-русски говорил с небольшим южным акцентом, и это вызвало подозрения. Под усиленной охраной его доставили в местную милицию, а уже оттуда — в свою часть.
Вечером после подведения итогов дня мы собрались в клубе. Со всех сторон слышались шутки, в центре внимания был Амет-Хан Султан. Конечно, не молчал и он сам:
— Я фашиста и в хвост, и в гриву, а он удирать… Пришлось погладить крылом…
Подошел старший техник-лейтенант Александр Мельников, вынул из кармана портсигар и протянул Амет-Хану.
— Возьми, теперь он твой.
Амет-Хан внимательно посмотрел на Мельникова и заколебался: брать или нет?
— Возьми! — настаивал Александр.
Дело было в том, что однажды в минуты перекура, увидев у Мельникова красивый инкрустированный портсигар, Амет-Хан пошутил:
— Был бы ты хороший друг, подарил бы…
Надо сказать, что многие техники, коротая время в ожидании возвращения летчиков из полетов, мастерски изготовляли из металла и плексигласа всякие изящные вещицы — зажигалки, мундштуки, складные ножики, портсигары, затейливо украшая их.
— Было бы за что дарить, — с улыбкой ответил Мельников. — Никак не собьешь хоть одного паршивого фашиста.
— А вот и собью, — горячился Амет-Хан.
— Кишка тонка.
— Бьюсь об заклад.
— Давай, — согласился техник. — Собьешь врага в ближайшую неделю — портсигар твой. Ну, а если нет, то что ты мне?
— Месячную зарплату, — без раздумий выпалил летчик.
Такая вот история.
— Бери портсигар, он твой, — настаивал Мельников. — Ты выиграл.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});