Читать интересную книгу Записки офисной крысы - Игорь Ягупов

Я делюсь своими мыслями с Тошкой. У Тошки хорошая память, и она тут же начинает цитировать описание дворца Снежной королевы:

– Сотни огромных, освещенных северным сиянием зал тянулись одна за другой…

Это в точности соответствует «Арктикуму». Наверняка это и есть ее сказочный дворец.

– И если ты сложишь из льдинок слово «вечность», – заговорщически продолжает Тошка, – ты будешь сам себе господин, и я подарю тебе весь свет и пару новых коньков.

Она жмурится и лезет целоваться.

– Ты и так уже подарила мне весь свет, – шепчу я ей в холодные губы. – Дело осталось за коньками.

Тошка обещает.

– Знаешь, – говорит она, – мы с тобой, как Кай и Герда, которые спустя много лет едут навестить старых знакомых: принца и принцессу, старуху лапландку…

– Северного оленя мы уже навестили, когда чуть не поддали ему под зад возле границы, – ей в тон серьезно подхватываю я.

Тошка хохочет.

9

Мы крутимся по городу, проезжаем мимо вокзала. И вот я выруливаю на огромную парковку возле гипермаркета «Призма». Строго говоря, сейчас мы могли бы уже быть на полпути к Кемиярви, где обитает наш ненаглядный Юсси. Но Тошка хочет купить свечей. Местные свечи разительно отличаются от тех, что можно найти в мурманских магазинах.

Парковка перед «Призмой» забита до отказа. Мы оставляем джип довольно далеко от входа и идем между рядов машин. Отец семейства катит набитую всякой всячиной тележку к своему автомобилю. Рядом жена ведет за ручки двух маленьких девчонок-погодок лет пяти-шести. Девчонки наперебой озабоченно объясняют матери, почему им обязательно нужно было купить именно черничный йогурт.

– Даже не верится, – шепчет Тошка, хотя финны все равно не понимают по-русски, и она могла бы говорить свободно, – что такие малюсенькие детки уже умеют говорить по-фински.

– Они просят черничного йогурта, – тоже почему-то шепотом поясняю я.

Мы заходим в гипермаркет. Тошка быстрым шагом проходит между рядами одежды, подвешенной на плечиках на бесконечные вешалки. Минуем мы и сектор детских игрушек. Яркие упаковки переливаются в пронзительном, почти хирургическом освещении гипермаркета всеми цветами радуги. Огромные коробки с конструкторами и детскими железными дорогами дожидаются, когда их купят, чтобы через несколько дней подарить на Рождество их постоянному хозяину. Игрушки, как и собаки, обязательно должны иметь хозяина. Иначе их сердца разбиваются, и они погибают.

Как ни странно, в этом отделе очень мало детей. Хотя, если разобраться, странного здесь ничего нет: родители покупают рождественские подарки. А какой же это будет подарок от Сайты, от Рождественского Козла, от доброй феи или от какого бы то ни было еще представителя волшебного рождественского населения, если ребенок сам выберет его в магазине? Нет, в канун Рождества в отделах детских игрушек можно встретить исключительно взрослых. Они, как герои «Сказки о потерянном времени», с детским восторгом роются в коробках, украшенных разноцветными картинками, живописующими все то, что содержится внутри.

И вот мы на месте. Следующий сектор предстает перед нами империей свечей всевозможных цветов, форм, размеров и предназначения. Ими уставлены огромные полки, чьи очертания теряются вдалеке. Тошка, как зачарованная, идет вдоль стеллажей, принимая парад. Я качу тележку и готов складировать груз. Моя спутница не уйдет отсюда без доброго десятка самых диковинных представителей этого необыкновенного мира хрупких огненных душ. Здесь пахнет парафином, красками, навощенными фитилями и упаковочной бумагой. Так пахнет Рождество.

Свечи – самое странное создание рук человеческих. Они прекрасны и грациозны. Некоторые из них являются настоящими произведениями искусства. И весь этот блеск – только начальное па их огненного танца, в котором им суждено погибнуть. Но только в этом самоуничтожении и протекает краткая, но прекрасная жизнь любой свечи.

Люди отливают их в диковинные формы, раскрашивают вручную специальными восковыми красками, украшают позолотой и серебряной пылью. И все только для того, чтобы потом собственноручно уничтожить все это за несколько часов. Чтобы выпустить на свободу парафиновую невесомую свечную душу, которая на язычках пламени выпархивает из тесноты вещественных форм, сковывающих ее движения, и возносится прямо на небо. Туда, где она сможет присоединиться к миллиардам душ своих подружек, вырвавшихся когда-то до нее из земного существования в виде причудливой игрушки в мир воздушного блистательного бытия. И где только легкое дуновение эфира да едва слышимое отсюда потрескивание обгорающего фитиля говорят о материальном мире твердых непроницаемых вещей и грубых форм.

Сотни свечей глядят на нас с полок. Здесь есть толстые и короткие настольные свечи. Они двуслойны: внутри – легко испаряющийся белый парафин, снаружи – тугоплавкая цветная облатка. Такие свечи ставят на стол во время праздничных обедов. Внутренний слой выгорает быстрее внешнего. Горящий фитиль погружается вниз, и пламя просвечивает сквозь цветную облатку, превращая свечу в фонарик.

Рядом стоят шеренгами лампадки из венецианского стекла. Их тоже ставят на стол дома и в офисах. Колба в форме тюльпана, с расширенным низом и слегка зауженным верхом, что-то вроде рюмки без ножки, сделана из матового, как будто затянутого морозными узорами венецианского стекла – белого, красного, синего, зеленого. Внутри она на треть заполнена крупчатым, как мартовский снег, парафином, из которого торчит фитиль. Этот парафин очень легкоплавкий. Когда лампадку зажигают, пламя быстро растапливает его верхний слой, и огонек свечи начинает плавать по расплавленной магматической поверхности парафинового озера. Матовое стекло колбы озаряется изнутри неясным и трепещущим светом, как будто вы с улицы смотрите через замерзшее окно в комнату, где в печи горит огонь, неясными бликами играющий на стенах и морозных узорах на стеклах. В прошлое Рождество Тошка понаставила таких венецианских свечей в офисе, так что он стал похож на языческий храм огнепоклонников. Каждый сотрудник начинал рабочий день с чирканья спичкой, чтобы зажечь свечу на своем столе.

Следующий стеллаж уставлен большими толстыми свечами сантиметров сорок высотой и восемь-десять в диаметре, вставленными в целлулоидные патроны с железными рассекателями наверху. Такие свечи горят ровно семь дней. Вообще говоря, на каждой уважающей себя свече обязательно написано время горения – срок жизни, предопределенный судьбой. Например, красные и зеленые фонарики горят двадцать четыре часа. Венецианские свечи – в зависимости от размера – либо тоже двадцать четыре, либо двенадцать.

Белые толстяки горят ровно семь суток: с Рождества до Нового года. То есть с двадцать пятого по тридцать первое декабря. Их так и называют – семидневные. Такую свечу зажигают в сочельник и ставят в снег возле дома, чтобы своим светом, матовым из-под целлулоида, она приветствовала рождественские каникулы. Встретив Новый год, свеча умирает, выполнив свой долг и осветив путникам дорогу к дому в эту неделю сказки и праздника.

Рядом с семидневными свечами стоят смоляные светильники всех размеров и фасонов. Они похожи на обыкновенные большие банки из-под пресервов со срезанной крышкой. Источником горения в них является не парафин, а густая смолистая смесь. Она обладает довольно приятным, но резким запахом. Такие светильники горят сильным высоким пламенем и почти не коптят. Их ставят перед дверями магазинов, складов, гаражей, перед входом в бар или ресторан. Они стоят там бесшабашными гостеприимными привратниками, отгоняя нечистую силу своим пламенем.

Как и свечи, они созданы для праздника. И ничего не будут знать об этой жизни, кроме праздника. Собственно говоря, вся их жизнь, сверхзадача, ради которой они созданы, есть служение празднику, карнавальный танец огня во славу добра и чуда.

Следующий ряд стеллажей заставлен сувенирными свечами. Они представляют собой шары, покрытые слоем тугоплавкого цветного парафина, и расписаны поверх него особыми восковыми красками. Лишь на самом верху шар чуть-чуть срезан, открывая взору сердцевину из мягкого белого парафина, из которого робким ростком выглядывает, как черенок из яблока, фитилек. Шары-свечи разных размеров упакованы в картонные коробочки с затянутыми целлофаном передними стенками. Через эти окошечки можно разглядеть рисунок на свече и выбрать ту, которая понравится вам больше других.

Глаза разбегаются. На свечках пляшут гномы и забавные зверушки, тащит огромный мешок с подарками Санта, расправляет петушиный хвост комета, снеговик стоит под елкой и ждет детей, раскрывают лепестки диковинные цветы. Как можно выбрать что-то из такого великолепия? Вернее, как можно что-то не выбрать, оставив здесь, на полке, такую красоту? Двух одинаковых свечей просто не существует в природе. Тошка сгружает их мне в тележку целыми охапками.