— Обещаю не увольнять никого из ваших работников. — Она холодно кивнула. — Это справедливо.
Уэйд хотел было сказать ей, что ни в коем случае не позволит ей уволить кого бы то ни было — на ранчо нужен каждый работник. Это были тщательно подобранные люди, хорошо сработавшиеся, как спортивная команда, каждый человек обладал особыми умениями, что делало его незаменимым. Но у нее был такой довольный вид, когда она это произнесла, что он забыл о споре и внезапно обнаружил, что стоит прямо перед ней, положив руки на ее талию.
— Может, не будем впутывать сюда работников? Лучше, если это будет только между вами и мной.
— Вами… и мной? — Голова у Кэтлин вдруг закружилась. От его прикосновения она ощутила какую-то непонятную слабость во всем теле и была не в состоянии сосредоточиться на споре. — Не понимаю… о чем мы можем… держать пари между… собой?
— Считаю, мы могли бы что-нибудь придумать. — Уэйд вряд ли понимал, что говорит. Он погрузился в эти бездонные зеленые глаза, потерял контроль над чувствами, осязая ее тело. На этот раз белокурые волосы Кэтлин не были зачесаны кверху, а свободно падали на плечи. Ему хотелось погладить их, узнать, такие же ли они мягкие на ощупь, как кажутся. А ее губы…
— Можно поспорить на поцелуй. — Уэйд не знал, откуда взялись эти слова, такие неожиданные в его устах, — они просто сами собой сорвались с его языка. Наверное, потому, что он смотрел на ее губы.
По телу девушки пробежала дрожь, и он заметил это, поскольку по-прежнему держал ладони на ее талии.
— Мы… разумеется, мы не можем сделать этого! Испугавшись, Кэтлин хотела было отодвинуться, но Уэйд обвил ее стан рукой и не дал ей уйти. Другой рукой он взял ее за подбородок.
— Ну же, не нужно кокетничать со мной, принцесса. Я просто пошутил.
Пошутил? Уэйд и сам не знал в точности, так ли это. Он видел, что она испугана и в то же время колеблется — это читалось в ее глазах, пытливо вглядывающихся в него. Слово «поцелуй» произвело такое же впечатление, как если бы он вонзил шпоры в бока молодой кобылки, которую намеревался объездить.
— Договоримся так. Если я прав и в счетной книге нет ошибок, тогда вы будете целую неделю носить ваши восхитительные волосы распущенными. Красиво и свободно, вот как сейчас.
Колдовские глаза смотрели на него в замешательстве.
— Почему вас волнует… как я ношу…
— Согласны или нет, принцесса? — мягко прервал девушку Уэйд и, сам того не замечая, привлек ее к себе.
Его внезапно охватило пылкое желание поцеловать Кэтлин, и понадобилось все его самообладание, чтобы удержаться. Он не хочет целовать ее, сказал он себе, черт, она ему даже не нравится! Но эти сочные соблазнительные губы рождали в его голове сумасшедшие мысли. Он сознавал, что с трудом может устоять перед искушением…
Кэтлин отпрянула с тихим возгласом:
— Нет!
Она прерывисто дышала, смотря на Уэйда полными страха огромными глазами, словно боялась, что тот швырнет ее на землю и овладеет ею насильно.
Досада и злость, злость на себя самого, охватили Уэйда.
— Не бойтесь, — сказал он. — Я ничего вам не сделаю.
— Вы пытались поцеловать меня!
— С какой стати?
— Вы сами сказали!
Черт побери, неужели? Уэйд не знал, почему хотел поцеловать ее, понимая, что этого делать не следовало, и резко переменил тему разговора.
— Слушайте, мне нужно пойти соснуть. Давайте не будем тянуть, заключим наше пари и проверим счетные книги сейчас же.
— П-прекрасно. — Ее охватили сомнения. Неужели она ошиблась и на самом деле он и не думал ее целовать? Кэтлин, пожалуй, не была в этом уверена. — Но вы… держитесь от меня подальше. Я вас предупреждаю!
— С удовольствием, — пробормотал он. — Так что я получу, если выиграю?
Кэтлин лихорадочно искала ответ. Почему этот человек так выводит ее из равновесия и она ничего не может с этим поделать?
— Я испеку вам пирог, — сказала она в конце концов, зябко кутаясь в шаль, — становилось прохладно.
— Вы что, умеете печь?
В голосе его звучало такое удивление, что Кэтлин вспылила.
— Полагаю, вы это узнаете. Если, конечно, выиграете, — бросила она через плечо, направляясь к дому.
— Какой пирог? — спросил он, ступая позади нее.
— С ядовитыми ягодами.
Он хмыкнул. Услышав это, она тоже чуть было не улыбнулась, но подавила это желание, вспомнив, как он бессовестно вел себя с ней.
— Так вы согласны на такие условия?
— Конечно, принцесса. — Он схватил ее за руку, не дав упасть, потому что она споткнулась о какую-то невидимую кочку в траве. — Считайте, что я уже ем этот пирог.
Когда они вошли в кабинет, Уэйд зажег лампу, подошел к письменному столу и уверенно открыл счетные книги.
— Ну, давайте. Покажите мне эти так называемые ошибки. Кэтлин взяла у него книги и стала листать страницы.
Лицо ее в золотом свете лампы казалось очень юным и в то же время исполненным решимости.
— Вот. — Она с торжествующим видом провела тонким длинным пальцем по столбику цифр. — И вот.
Уэйд нагнулся, чтобы проверить свои расчеты. Волосы ее, коснувшиеся его щеки, были как шелк. И… проклятие! От нее едва заметно пахло фиалками.
— И вот здесь.
Он заставил себя сосредоточиться на цифрах, но это было трудно, потому что она стояла так близко и от нее так сладко пахло! Он выхватил книгу и направился к другому концу стола.
Теперь, когда их разделяло некоторое расстояние, Уэйд смог хоть как-то сосредоточиться и, внимательно всмотревшись в колонки цифр, понял, о чем она говорит. Он все пересчитал заново, потом пересчитал во второй раз.
— Что за черт!
А ведь, пожалуй, она права!
— Я вам говорила! — Кэтлин едва не захлопала в ладоши от радости, но опустила руки, потому что Уэйд нахмурился.
— Итак… первым делом завтра утром я получаю пособие, причем за два месяца, — надменно сообщила она. — После того, как побеседую с работниками. Он нахмурился еще сильнее.
— И думать забудьте о разговоре с работниками. — Он швырнул счетную книгу на стол. — Если вам взбредет в голову уволить кого-то, я просто снова найму их.
Теперь настала ее очередь сдвинуть брови.
— Это мы еще посмотрим, мистер Баркли. Мне принадлежит такая же доля, как и вам, и такое же право принимать решения. Если я захочу уволить кого-то, я это обязательно сделаю.
— Кажется, меня вы тоже собирались уволить, — заметил он. — Вы что, забыли?
Кэтлин стиснула зубы, вспомнив, как он рассмеялся, когда она сказала это, сидя в повозке. Тогда ей и в голову не могло прийти, что этот грубый, высокомерный человек вдруг окажется совладельцем отцовского ранчо, потому что рос как сын ее отца.
— Очень жаль, что я не могу уволить вас, — тихо пробормотала она, повернулась и направилась к двери.