С.А. Арутюнов
Этнические общности доклассовой эпохи
Предметом рассмотрения настоящей статьи являются этнические общности доклассового типа. Но доклассовыми были многие народы еще в XIX в., а некоторые из них остаются на доклассовом уровне даже в наши дни. Тем не менее, сосуществуя в современном мире рядом со стадиально несравненно более поздними обществами, они не могут не испытывать их хотя бы весьма косвенного влияния. То же самое можно сказать и о тех социальных организмах первобытной периферии классовых обществ средневековья и античности, данные о которых мы можем почерпнуть из дошедших до нас письменных источников. Эти доклассовые общества мы исключаем из рассмотрения в данной статье и будем говорить лишь о тех, которые существовали до эпохи возникновения классов и источники знаний о которых носят исключительно или преимущественно археологический характер. В основном мы будем рассматривать этносы эпохи каменного века, палеолита и неолита, хотя иногда вполне правомерным будет и привлечение сравнительных данных как о доклассовых обществах эпохи раннего металла, так, в ряде случаев, и известных этнографически. Несомненно, что отождествление археологических культур с этническими общностями неизбежно наталкивается на ряд существенных ограничений, хотя в отдельных случаях оно все же оказывается возможным. Более того — возможности извлечения информации этнического характера из археологического материала вообще не очень широки. Тем не менее, хотя определение конкретных этносов на археологическом материале крайне затруднено, это не значит, что следует отказаться от определения некоторых общих характеристик этносов, существовавших в те эпохи, от которых нам достался лишь ископаемый (археологический, палеоантропологический и пр.) материал.
Но, прежде всего, определим некоторые важнейшие черты, присущие вообще этносам как явлению истории.
Этносы, как и культура, — явление чисто человеческое, и в этом, в частности, состоит отличие этнических подразделений человечества от подразделений расовых, которые составляют, прежде всего, явление биологическое. Как правило, в пределах любого более или менее широко географически распространенного вида в разных районах его обитания выделяются более или менее отличающиеся друг от друга группы популяций, которые можно назвать расами[90]. Надо полагать, что различия расового характера имелись и у древнейших людей, и даже у обезьяноподобных предков человека, хотя к этим различиям никоим образом нельзя возводить современные расовые особенности, большинство которых сформировалось в значительно более поздние периоды. Этнических же различий, разумеется, не могло быть у обезьяноподобных предков человека, не могло их быть, очевидно, и у древнейших людей. Дело в том, что в основе этнических различий лежит такое специфически человеческое явление, как культура. Этническая общность — это, прежде всего, общность, связанная определенной общей культурой в самом широком понимании этого слова.
* * *
Здесь необходимо заметить, что, говоря о языке, этническом сознании, социальной структуре и прочих категориях социальной и духовной культуры людей эпохи палеолита, мы неизбежно должны прибегать к большому количеству чисто умозрительных построений, которые всегда остаются на уровне рабочей гипотезы. В подобных вопросах мы имеем дело с уравнениями с огромным количеством неизвестных и с очень ограниченным числом известных данных. Поэтому эти вопросы гипотетически могут решаться многими различными способами, которые не противоречат имеющимся фактическим данным. Лишь дальнейшее накопление фактических данных может показать, какое из этих решений ближе к существовавшей некогда действительности. Здесь же возможно лишь изложить одну из многих подобных рабочих гипотез, которая автору представляется наиболее согласующейся с имеющимися фактами.
Понятие культуры.
Культуру в советской этнографической науке чаще всего принято понимать, как совокупность способов, которыми институционализируются различные виды человеческой деятельности[91]. Основные виды этой деятельности по своему содержанию общи для всего человечества, в определенной степени они заданы его биологической организацией и общепланетарной средой его существования, в которой развивалась как бытовая, так и трудовая деятельность человека. Но формы, которые принимает у разных человеческих коллективов эта деятельность, конвенциональны и институциональны.
Наиболее привычно в качестве основного этнического показателя, прежде всего, упоминать язык. Однако язык — это тоже всего лишь институционализованная форма общей для человека речевой деятельности, и как таковая она должна быть включена в наиболее широкое понимание культуры[92]. С самого зарождения трудовой деятельности у предков людей язык был также необходим им для этой деятельности, как и материальные орудия труда, и надо думать, что одновременно с самыми примитивными орудиями эпохи нижнего палеолита возникли уже и самые примитивные зачатки языка[93].
Существующие ныне языки при всем своем крайнем разнообразии характеризуются некоторыми общими чертами. Можно полагать, что эти черты были присущи и тем исчезнувшим языкам, на которых когда-либо говорил Homo sapiens, так как они имеются в равной мере и в языках высокоразвитых, сложных обществ, и в языках самых отсталых племен и, очевидно, выражают тот образ мышления, который заложен в принципах организации разума человека. Всем языкам мира присуще различение именных и глагольных функций слова, обозначений предмета и действия, понятий определяемого и определения, субъекта и объекта действия, субъекта и предиката[94]. Все языки мира способны строить сложноразветвленные, сочиненные и подчиненные предложения, которыми в принципе возможно выразить любую, самую сложную мысль, при наличии лишь определенной договоренности о терминах, т. е. при наличии соответствующей лексики. Однако понятно, что появлению языка такого совершенного типа должна была предшествовать сложная и длительная эволюция. Первичным состоянием звукового языка могло быть лишь его существование в форме отдельных «слов», т. е. звуковых сигналов (команд, индикаторов и т. д.), которые еще не соединялись в синтагматические сочетания. Следующим и решающим шагом в его развитии должно было быть овладение свободной группировкой «слов-сигналов» в парные синтагматические сочетания, от которых уже легок переход к более развернутым предложениям.
Можно при этом предполагать, разумеется, чисто умозрительно и лишь ввиду отсутствия более четких указателей, что так же, как появление первых орудий должно было сопровождаться появлением первых слов, появление составных орудий (древка с наконечником, рукояти с лезвием) также могло быт связано с появлением и развитием синтагматических сочетаний. Опыты с человекоподобными обезьянами показывают, что в естественных условиях им не присущи орудийная деятельность, ни какие-либо намеки на речевое общение, хотя число сигналов у них довольно велико[95]. Однако искусственным обучением от них можно добиться овладения оперированием простейшими синтагматическими сочетаниями преподанных им знаков (которые по своему содержанию, подобно словам, по конкретной определенности стоят выше сигналов) и овладения навыками составлять орудия (опять-таки из готовых данных элементов). Это может служить косвенным подтверждением правильности предположения о взаимосвязи по времени появления между составными орудиями и синтагматическими сочетаниями.
Известно, что между разными популяциями одного и того же вида при общности набора сигналов может существовать настолько сильное различие