склонялась к мысли, что «Бриллиантовый берег» полон сюрпризов, кишит тайнами, как шкура дворового пса — блохами.
«А если «Бриллиантовый берег» примется и за меня?»
Вкусный сэндвич показался гадким, рот наполнился горечью.
Телефон завибрировал, выплюнув на экран сообщение.
«Как ты там, дорогая?» — спрашивала Миа.
«Лучше некуда», — уныло подумала Катарина и стала набирать ответ.
Глава третья
Пляжная жизнь бурлила и кипела, отдыхающие стремились напитаться впечатлениями до краев: купались, подставляли тела солнцу, следя за тем, чтобы не пропустить ни сантиметра кожи, усаживались в прогулочные катера, катались на водных лыжах и парапланах.
Те, кому хотелось разнообразить пляжный отдых, отправлялись на экскурсии в соседний город Столац — настоящий музей под открытым небом, в одну из самых больших пещер Боснии и Герцеговины Ветреницу, в приход Храсно, к Святилищу Царицы мира, к развалинам древнеримской виллы Могорело или еще в какое-то из десятка интересных мест: достопримечательности и памятники старины на каждом шагу.
Катарина медленно шла к «Бриллиантовому берегу», говоря себе, что приехала сюда не отсиживаться в кафе и не плескаться в море. Мир вокруг играл красками, искрился и сверкал. Странно было чувствовать холод и страх, глядя на красивые здания, веселых людей, величественное море.
У нее болела голова, и она зашла в аптеку за лекарством, поэтому дала небольшой крюк и подходила к отелю с другой стороны. Идя по дорожке вниз, к стоявшему у моря зданию, заметила на небольшой площадке мужчину перед мольбертом. На нем была рубашка фисташкового цвета и льняные брюки, а не шорты, как у большинства отдыхающих.
Катарина заинтересовалась — что он рисует? Замедлила шаг и взглянула. Думала, увидит традиционное: Неум, жаркий летний день, морской пейзаж, но художник работал над картиной в духе Рене Магритта. Катарина любила этого художника с его картинами-загадками, картинами-метаморфозами, у нее дома имелись две репродукции — «Сын Человеческий» и «Голконда». Ей нравилось смотреть на изображение и не просто любоваться, но додумывать, находить новые смыслы, размышлять, какая идея владела художником, какой замысел он вынашивал, о чем думал, когда создавал свое творение.
Подойдя ближе, Катарина смотрела на холст: узкая полоска серой воды, дальше, до самого горизонта — маковое поле, только цветы были зеленые, а зелень — алая. В бело-сером небе повисли два солнца, эта часть картины еще не была завершена.
— Пейзажная живопись — не мое. Зачем, если уже изобрели фотографию? Вы не согласны? Чаще всего люди со мной не согласны, — услышала Катарина и смутилась, словно ее застали за чем-то не вполне приличным.
Художник смотрел с улыбкой, а говорил так, словно продолжал начатый разговор.
— Простите, я не хотела стоять и пялиться. Это невежливо. — Катарина сделала шаг назад. — Обычно я не так любопытна.
— Ну и зря. Любопытные, любознательные люди гораздо лучше безучастных. — Он провел рукой по волосам. — Не переживайте, мне льстит, что вы остановились и заинтересовались.
Катарина вдруг осознала, что тоже улыбается ему.
— Мне нравится ваша работа. Переосмысление природы вещей, иное толкование привычного, попытки увидеть новое в давно известном… Я бы хотела взглянуть на картину, когда она будет закончена.
Произнеся эту фразу, Катарина поняла, что она звучит двусмысленно. Да что это с ней? Катарина будто напрашивалась на свидание, на продолжение знакомства!
В глазах художника промелькнуло понимание: наверно, прочел ее мысли. Катарина подумала, что мужчина красив, но в его красоте есть что-то хрупкое и немного искусственное, как в антикварных фарфоровых вазах или фужерах из богемского стекла.
Он отложил кисть и протянул Катарине руку.
На ладони виднелись пятнышки краски.
— Я Богдан.
— Катарина.
Губы ее произносили имя, а в голове вспыхнуло: «Неужели он?»
Богдан. Художник. Катарина старалась вспомнить лицо, которое видела на снимках в Интернете. Как она сразу не признала его? Все же сходится, только бородку он сбрил и вместо очков носит линзы. А может, очки были только частью образа, созданного во время фотосессии в журнале. Перед нею был один из владельцев «Бриллиантового берега». Его брат-близнец Филип Бегич всем там заправляет.
Эту встречу можно счесть удачей. Даже если бы Катарина и хотела найти способ познакомиться с кем-то из братьев, ей не удалось бы придумать и смоделировать более естественную ситуацию.
— Давно вы приехали в Неум? — спросил Богдан.
— Вчера, — ответила она.
Стоит сказать, что она его узнала? Лучше не надо. Ведь тогда ясно будет, что она собирала информацию, возникнет вопрос, с какой целью.
— А вы давно отдыхаете? — спросила она, порадовавшись тому, что это прозвучало без напряжения в голосе.
— Я здесь живу. У моей семьи отель на побережье. Брат занимается всеми делами. — На лицо его набежало облачно, но тут же исчезло. — А я стараюсь не слишком ему мешать.
— Отель?
— Видите большое белое здание? — показал Богдан. — «Бриллиантовый берег».
— Серьезно? — Деланно удивилась Катарина. — Я как раз там и остановилась.
Богдан искренне обрадовался.
— Надо же! Какое совпадение!
Они посмотрели друг на друга, и Катарина подумала, что ей нравится общаться с этим человеком. Стыдно ему лгать, пытаться использовать в своих целях.
«Влюбилась? — проснулся в голове голос Хелены. — Ради бога! Это что, карма — интересоваться наиболее неподходящими мужчинами?»
— Я читала про вас и вашу семью. Ужасная трагедия.
«Зачем ты говоришь ему об этом? Кто тебя за язык тянул?»
— О нас много писали и говорили. Громкое было дело, — невозмутимо произнес Богдан. — Но давнее. А вы не забыли.
— Профессиональная память, — ответила Катарина. — Я журналист… в прошлом.
Взгляд Богдана сделался сочувствующим.
— Вы произнесли это так, словно профессия осталась в прошлом не по вашей воле, а под влиянием обстоятельств.
Катарина не отвела взгляда.
— Угадали. Я полагала, что делаю правильный выбор, но совершила ошибку и многое потеряла.
— Здесь, по-моему, замешана любовь, — сказал Богдан и прикрыл рукой глаза. — Простите, бога ради. Это было ужасно бестактно. Я живу довольно замкнуто и, похоже, разучился общаться с людьми. Особенно с девушками.
Он выглядел настолько расстроенным, что Катарина, которая поначалу ощетинилась из-за его замечания, улыбнулась и ответила:
— Вы правы. Сколько глупостей на свете совершаются из-за любви. Потом любовь проходит, а ошибки остаются с нами навсегда.
— Уверен, вы обязательно сможете снова заниматься любимым делом. Или даже стать писателем. Многие писатели прежде были журналистами.
Такая мысль прежде не приходила Катарине в голову, но неожиданно понравилась. Далеко не каждый журналист способен (и хочет) стать писателем, это разные профессии, но почему бы не попробовать?
— Ваши чувства мне знакомы, — продолжал между тем Богдан. — Я тоже пытаюсь вернуться к тому, чем занимался до аварии. К живописи.
— Не сочтите за лесть, это вовсе не из басни про кукушку и