— Отлично, Питер, отлично. Присаживайтесь.
— Я Тони. Тони Манетти, — у Бресслера он проучился один семестр в Колумбийском университете. За время учебы Тони видел профессора дважды: один раз в аудитории и второй — в коридоре. Теперь они порой сталкивались на конференциях, и всякий раз Бресслер называл Тони Питером.
— Да-да, конечно. Наш человек в ФБР.
— Нет, сэр. Я работаю в «Вестнике современной науки» — знаете этот журнал?
Люди у стойки менялись, но Джорджины все не было и не было.
— Конечно-конечно. Знаете, Питер, вы-то мне и нужны. Как раз требуется человек с вашей квалификацией.
Бресслеру было шестьдесят с лишним. Из года в год ожидалось, что за давние работы в области генетики ему будет присуждена Нобелевская премия. Но еще шесть лет назад, прослушав его лекцию, Тони заключил, что профессор, мягко говоря, психически не совсем здоров.
В вестибюле сверкнула рыжеволосая головка. Тони вытянул шею. Рыжая — да не та.
— …небольшая проблема со сбором крови…
Он подумал о ее ногах — длинных ногах балерины.
— …ну просто ни капли не удается раздобыть! Понимаете, мы ведь не можем просто подойти и попросить.
Он уже бывал однажды на севере полуострова — и как раз в конце лета. Прохладные, туманные дни, бескрайние тенистые леса. Чертовски романтично…
— …вынужден сделать вывод, что они меня преследуют. Других объяснений я просто не нахожу. За последние два года — четыре несчастных случая с моими лучшими аспирантами…
«Признайся, — скажет он, — твой брак — это фарс. Я могу переехать на Западное побережье, — скажет он. — В Чикаго меня ничто не держит, свою работу я могу выполнять где угодно».
— …и это, понимаете ли, является блестящим практическим доказательством моей гипотезы, но одновременно ставит передо мной огромную проблему.
Тони не очень-то и хотелось джина, но надо же как-то скоротать ожидание. Пригубив, Тони поставил бокал на столик. Бресслер, насупившись, глядел куда-то в пространство.
И тут появилась она. Джорджина висела на руке у Мелвина Уиткома, глядя на него снизу вверх с той же очаровательной улыбкой, которой иногда удостаивался и Тони. Мелвин Уитком занимал загадочную должность координатора спецкурсов «Большой Десятки»[7]. Крупная шишка — этот Уитком. Влиятельная персона. Возраст — около сорока. Финансовое положение — богатый наследник. Безупречно-учтивый красавец, потомственный член престижного землячества «Фи-Бета-Каппа». Доктор охмурительных наук или чего-то вроде. Словом, полная противоположность жалкому Манетти из «Вестника». На глазах у Тони Уитком расписался на регистрационном бланке; на глазах у Тони Уитком и Джорджина получили свои магнитные ключи, указали коридорному на свой багаж и вместе вошли в лифт. Он и сам не заметил, что вскочил, пока не услышал голос Бресслера:
— Позвольте, я не имел в виду, что нам угрожает непосредственная опасность. Прошу вас, Питер, сядьте.
Тони сел. Ерунда; они просто случайно приехали одновременно; они старые друзья; Джорджина не ожидала встретить здесь Тони.
Тони допил джин. Она просто не ожидала его здесь встретить.
— Вы ведь не пойдете на это чудовищное торжественное открытие?
— Бресслер взял Тони за локоть. — Давайте лучше съездим поужинаем. Я хочу взять напрокат ваш мозг. Мне вас сам Бог послал, Питер. Я молил о знамении, и тут — вы.
На лекциях Бресслер говорил об ангелах, припомнил Тони. Тогда, едва услышав это слово, Тони отключился. Правда, если честно, почти весь тот семестр он вообще прожил на автопилоте.
В голосе Бресслера зазвучали визгливые нотки:
— Никто не знает, как это унизительно — считаться полоумным. Полоумным, — с горьким удовлетворением повторил профессор. — И почему? Всего лишь потому, что ты набрел на истину, которую другие пока не готовы ни признать, ни даже увидеть!
— Ангелы, — пробурчал Тони.
— Вы молодчина, Питер! Десять лет прошло — или даже больше? — а вы помните. Ну, разумеется, они предпочитают видеть ангелов… Поехали, надо ведь поужинать в конце концов.
Тони встал. У Бресслера он учился шесть лет назад, но перечить профессору не стал — какая разница? Выйдя из полутемного бара, он узрел у себя под ногами трепещущее отражение сосновой аллеи. По блестящим от дождя деревьям проехало такси. Бресслер замахал шоферу.
Они ели огненный сыр, запивали кебаб из ягненка ретциной, а плавающие в меду ореховые пироги — узо. Бресслер говорил без умолку, но Тони, удрученный думами о красавице Джорджине, слушал профессора вполуха.
— Конечно, мы все знали, что вы незаурядная личность, — заявил Бресслер, прихлебывая кофе по-гречески. — И ваша работа это доказывает. Я знаю людей, которые легко пошли бы на убийство, чтобы поменяться с вами местами. Рассказывают, вы спасли жизнь самому Бушу — или совершили другой подвиг в том же роде. Исполняя свой долг, были ранены, стали инвалидом и удостоились заслуженной награды.
На самом деле с Тони случилось вот что: в двадцать два года, получив диплом бакалавра, он за компанию со своим лучшим другом Дагом Гастингсом подал заявление в ФБР. К удивлению Тони и Дага, обоих приняли. Спустя год Тони получил первое настоящее задание: в паре с опытным агентом он должен был провести рутинную операцию по проверке информации. Не задание, а малина — до того момента, пока бритоголовый юнец не решил поиграть в тир, избрав в качестве мишени Тони. Он мог бы получить весьма серьезное ранение или даже погибнуть, если бы за миг до выстрела не нагнулся выпростать из носка штанину. Так что пуля вошла всего-навсего в предплечье. Затем, спустя две недели после того, как врачи разрешили Тони вернуться к борьбе со злом, он получил вторую пулю. На сей раз стреляли сзади. А единственными людьми, кто в тот день находился у него за спиной, были двое других спецагентов и их шеф, начальник отдела.
Версия, изложенная Бресслером, Тони понравилась гораздо больше, чем правда. А поскольку он дал расписку ни при каких условиях не разглашать обстоятельств случившегося, Тони промолчал, сделав непроницаемое лицо. «Ох, и идиотский у меня сейчас вид», — мелькнула в голове мысль. Второе ранение он получил так: приблизился по-пластунски к некоему автомобилю марки «бьюик» и, удостоверившись, что машина пуста, встал, чтобы доложить об этом начальнику. И тогда пуля, которая должна была попасть Тони в голову, впилась ему в руку. На сей раз в другую.
— Наверное, это как у священников. Священник — он до гробовой доски священник. Такая квалификация въедается намертво. Агент ФБР — это агент до гробовой доски. Я не ошибся?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});