Первый. Открыл я через сутки глаза и сразу ослепило: «Свобода!». От такого счастья снова сознание потерял.
Второй . А я от радости чуть с ума не сошёл: схватил с тумбочки настойку крушины, прошептал: «Да здравствует воля!» и выпил весь пузырёк. Из-под меня неделю потом судно не вынимали.
Первый . А я от радости опьянел: хочу – лежу, хочу – хожу, хочу – читаю! Ни от кого не завишу!.. Окрепну, выпишусь из больницы и уеду далеко-далеко, чтобы забыть прошлые муки и унижения.
Звучит скрипка, поёт радостно, зовёт куда-то. И вдруг мелодия резко обрывается.
Легко сказать уеду. А куда? Здесь хоть всё невыносимо, но привычно. А там чужие края, чужие нравы… И почему невыносимо? Крышу над головой имел? Имел. И сыт был, и одет, и обут. А теперь всё с начала начинать. С самого нуля. И не резвым мальчуганом, а уже поседевшим неудачником, утомлённым от нелёгкой жизни!..
Снова вступает скрипка, звучит тревожно.
И так мне страшно стало: я ведь теперь один, навсегда. А мне одиночество непривычно. Когда он со мной рядом был, я себя уверенно чувствовал. С ним не страшно, он сильный, его все боялись. Да и вообще, двое – это не один. Вдвоём с любым сладишь. Когда тот грабитель пытался к нам в дом залезть, мы ему так надавали, он справа, а я слева – что незваный гость еле ноги унёс.
Второй включает магнитофон, звучит «Без меня тебе, любимый мой, лететь с одним крылом» и перекрывает скрипку. Дальнейший текст идёт на фоне этой песни.
И вдруг поймал я себя на неожиданной мысли: и он ведь сейчас один, и ему жутковато. Останется он в развалившемся доме, работать уже отвык, а придётся, потому что меня не будет – не на кого чертей вешать. И вдруг даже стало мне его жалко.
Психанул я на себя за эту слабость и, чтобы злость восстановить, стал вспоминать все его пороки. Но что-то не получалось: с одной стороны я его обвинял, а с другой – защитительные доводы приводил. Да, мешал на скрипке играть. Но без него я бы вообще ни разу не сыграл: ведь когда я своей левой смычком водил, он своей правой мне её поддерживал… Да, пьёт, много пьёт… Но ведь он не родился алкоголиком – пить стал на моих глазах, из-за жизни нашей патологической… Да, грубый, резкий, драчливый, но когда я в прорубь провалился, он же мне свои сухие ботинки отдал, а сам босиком до дома топал… И вдруг захотелось мне его голос услышать. Так внутри заныло, что не выдержал: заскочил в телефонную будку и наш номер набрал.
Второй (Выключает магнитофон, обрывает песню). Алло!.. Алло!.. Слушаю!..
Первый . А я молчу, только сердце барабанит. Молчим оба. Потом он спрашивает:
Второй . Это ты?
Первый . Я, – отвечаю и жду: сейчас какую-нибудь гадость ляпнет. А он снова помолчал и вдруг:
Второй . Как живёшь?
Первый. Я растерялся и засуетился: «Прекрасно, прекрасно. А ты?».
Второй. Превосходно.
Первый. И снова помолчали. Я уезжаю, – говорю, – далеко. И опять ожидаю что-нибудь вроде: «Скатертью дорога». А он снова, неожиданно:
Второй. Может, попрощаться зайдёшь?
Первый. Зайду… Повесил я трубку, совершенно ошеломлённый. А потом понял: да у него ведь на сердце сейчас такая же тяжесть, как и у меня. Я это своим сердцем понял, недаром же они у нас столько лет рядом бились!.. Подошёл к дому – дверь открыта, ждёт. В гостиной, над столом, фотография висит, где мы пацанами, в мохнатых шапочках. Как два медвежонка. Никогда он её раньше не вынимал, а тут… Но сделал вид, что не заметил.
– Закурить есть? – спрашиваю.
Протянул он мне пачку. Постояли, покурили. Потом я говорю: – Дом тебе остаётся. И мебель. Только ковёр продам – деньги на дорогу нужны.
Поднял он голову, глянул на меня как-то странно, никогда раньше так не смотрел.
Второй. Скрипку не забудь. Я тебе футляр починил.
Первый. Спасибо.
Второй. Куда поедешь?
Первый. Куда-нибудь на юг. Я здесь мёрзну.
Второй. Писать будешь?
Первый. Не знаю. А ты?
Второй. Вряд ли.
Первый. Ну, что ж… Пока.
Второй. Пока.
Первый. Будь!
Второй. И ты будь!
Первый. Помахал он мне своей правой, а я ему своей левой. И разошлись мы в разные стороны. Теперь уже навсегда. Я не оглядывался, чтобы швы не кровоточили. А он на прощанье песню включил.
Звучит песня: «Без меня тебе, любимый мой, лететь с одним крылом…».
Зря я ругал эту песню: оказывается очень она душевная.
Вступает скрипка и поддерживает эту песню.
Сюрприз
Действующие лица:
Алексей
Жена Алексея
Сан Саныч
Посетительница
Посетитель
На сцене часть богато обставленной комнаты. Жена Алексея смахивает пыль, сдвигает кресла, готовя комнату к приёму посетителей. Затем, надев белый фартучек, вынимает из бара несколько бутылок и ставит их на журнальный столик, потом туда же ставит поднос с рюмками.
Входит Алексей. Смотрит на часы.
Алексей. Ещё три минуты. (Садится в кресло.) Много их?
Жена. Сегодня поменьше, человек двадцать. Зато тебя ждет сюрприз.
Алексей. Какой?
Жена. Если скажу, уже сюрприза не будет.
Алексей. Но хоть приятный?
Жена. Приятный.
Алексей. Ладно, подождём. (Осматривается.) Всё нормально. (Включает музыку, звучит мелодия в быстром ритме.) Нет, эта музыка возбуждает, а надо успокаивающую. Они и так дергаются, когда я называю цену. (Меняет диск, звучит плавная мелодия.) Ценник принесла?
Жена. Да. (Подаёт ему тетрадь.)
Алексей. Молодец. Документ – всегда убедительно. (Смотрит на часы.) Пора!.. Женщин и ветеранов войны – вне очереди. (Достаёт из-под стола и ставит на табуретку маленький тазик. Входит первая Посетительница.)
Алексей. Здравствуйте. Садитесь. Кофе? Коньяк? Виски? Джин?..
Посетительница. Спасибо, не надо. Мне сказали, что вы можете переделать двигатель в «Жигулях» с девяносто пятого на девяносто второй.
Алексей. Вам сказали правильно.
Посетительница. А сколько это будет стоить?
Алексей. Строго по таксе. (Открывает ценник.) Две тысячи рублей.
Посетительница. Ой, как дорого!
Алексей. Вы не правы. (Вынимает карманный калькулятор.) Полный бак девяносто пятого бензина стоит, округлённо, тысячу рублей, девяносто второго – девятьсот. На каждой заправке вы экономите сто рублей. В среднем, если ездите регулярно, вы заправляетесь раз в пять дней, выходит, шесть раз в месяц. Платите на сто рублей меньше. Сто рублей, перемноженные на шесть, – шестьсот. Шестьсот рублей экономии в месяц, за три месяца – покрываете расход на переделку двигателя, а дальше – чистая прибыль. В год вы экономите более семи тысяч рублей. (Протягивает ей компьютер.) Можете пересчитать.
Посетительница. Хорошо, я согласна.
Алексей. Аванс пятьсот рублей. (Указывает на тазик.) Подойдёт ваша очередь – получите открытку, куда и когда подогнать машину. (Клиентка кладёт деньги в тазик, поднимается.) Коньяк? Кофе? Виски? Джин?
Посетительница. Нет, нет, не надо. (Поспешно уходит. Алексей звонит в колокольчик, выглядывает Жена.)
Алексей. Следующего.
Посетитель (врываясь). Это безобразие! Бандитизм!
Алексей. Кофе? Коньяк? Виски? Джин?..
Посетитель. Согласен выпить с вами только цианистый калий.
Алексей. Почему такая жестокость?
Посетитель. Не знает! Бедный наивный мальчик!
Алексей. Что вас вывело из равновесия?
Посетитель. Я заказал вам противоугонное устройство с секретом.
Алексей. Я вам его сделал.
Посетитель. Сделали. А через месяц машину открыли и меня ограбили.
Алексей. Нынешние воры очень изобретательны.
Посетитель. Я заказал вам новый замок, с повышенной секретностью, за повышенную цену.
Алексей. Строго по таксе: тысяча за устройство, плюс триста за секрет, плюс двести за повышенность – всего тысяча пятьсот рублей.
Посетитель. Но вчера меня снова обокрали!
Алексей. Подтверждается французская поговорка: если секрет знают два человека – это уже не секрет.
Посетитель. Но вы утверждали, что вашу конструкцию ни один вор не разгадает!
Алексей. Я и сейчас это повторяю.
Посетитель. Но они же открыли машину!
Алексей. Открыли.
Посетитель. Значит, у них была специальная отмычка?!
Алексей. Была.
Посетитель. Как же они ее изготовили?