Читать интересную книгу Мои эстрадости - Александр Каневский

– Ты ослеплён страстью, – втолковывал ему Рубен, – ты потерял и стыд и совесть, забыл о мужской дружбе… Бросайся на неё, бросайся!..

Эдик подскочил к Маше, покраснел и покрылся потом. Затем протянул дрожащие руки, но до Маши не достал: абажур-кринолин не давал ему подступиться.

– Хватай её! Обнимай! – командовал Рубен.

Маркиз забегал вокруг абажура, пытаясь дотянуться до любимой графини, но она была недосягаема в своей клетке.

– Граф, твоя реплика! – напомнил Рубен лежащему Гоше.

– Негодяй!.. Я ещё жив!.. – простонал Гоша, потом вскочил и попросил у негодяя. – Дай свою мобилу: у меня батарейка села.

Счастливый, что получил передышку, Эдик отдал ему свой мобильный телефон.

– Ты не мог бы позвонить после своей смерти? – с досадой спросил Рубен.

– Я волнуюсь: Лера говорит, что он отказывается брать у неё грудь.

– Думаешь, он возьмёт у тебя? По телефону?..

Не отвечая, Гоша выскочил в коридор. Вместо него снова остался умирать его пиджак.

– Маркиз, – обратился режиссёр к Эдику, – то, что ты собираешься сотворить с графиней, нельзя делать на расстоянии… Ты можешь её, наконец, обнять?!

– Не могу, – промямлил Эдик, – абажур мешает.

– Маша, сними абажур, ты – графиня, а не настольная лампа!

– Я должна к нему привыкнуть.

– Ты должна привыкнуть не к нему, а к партнёру. Маркиз, стащи с неё каркас – это входит в твою сверхзадачу… Да не пальчиком, а руками, двумя!.. Сейчас помогу. – Общими усилиями они вытряхнули Машу из абажура. – А теперь бросайся на неё и целуй… Страстно! Запойно! По-звериному!

Науськанный им Эдик, изображая запойную страсть, щёлкнул зубами и укусил Машу за ухо. Она вскрикнула от боли.

– Хорошо! – обрадовался Рубен – Верю! А теперь толкай её на траву. Ну?.. Хватай! Бросай! Вали!..

Перепуганный Эдик страстно замычал, замахал в воздухе руками, но притронуться к Маше не посмел.

– Маркиз прекрати мычать, ты соблазняешь женщину, а не корову. Графиня, помоги ему!

С криком «йёо-о» Маша сделала выпад и дала насильнику подножку. Чтобы удержаться, он ухватился за неё, и они оба повалились на пол.

– Молодцы! Очень натурально! – радовался Рубен. – Где этот кормящий граф? Его реплика.

– Негодяй!.. – завыл Гоша из коридора, вбежал, рухнул на пол и доголосил. – Я отомщу тебе на том свете!.. – Потом взволнованно сообщил. – А теперь он икает, беспрерывно. Я должен что-то предпринять.

– Ты должен умереть, – сурово напомнил Рубен, и Гоша, натянув пиджак, распластался на полу.

– Прости меня, мой любимый, прости!.. – запричитала над ним Маша.

– Не верю! – остановил её режиссёр. – Неискренне!.. Да это и не мудрено при таком насильнике! – он бросил уничтожающий взгляд на Эдика.

– У меня не получается, – промямлил тот и снова залился краской.

– Эх, вы!.. Всё надо показывать самому!.. Смотри!

Он подскочил к Маше и, как в танце, перегнув её через колено, элегантно уложил на пол.

– А мне как себя вести? – спросила Маша.

– Вот так!

Рубен лёг с ней рядом и стал яростно дрыгать руками и ногами, пронзительно при этом визжа с французским акцентом:

– Не смей!.. Никогда!.. Не подходи! – Вскочил, подбежал к умирающему пиджаку (кормящего Гоши уже снова не было) и замахал над ним руками. – Прости меня, шер а ми!.. Прости!.. – Потом плюхнулся на пол и простонал умирающим голосом. – Уйди неверная… Проклинаю… – Два раза дернулся и затих.

Это было так проникновенно и искренне, что пиджак закрылся рукавами и зарыдал.

Отрывок явно получался.

Их праздник

Концерт шёл бойко, в хорошем темпе. Две машинистки и уборщица лихо отплясывали «цыганочку». В зале были только мужчины. Часть женщин выступала, остальные готовили праздничный стол.

Он вспомнил, как две последние недели участницы самодеятельности каждый вечер оставались после работы и репетировали. Вспомнил, зааплодировал и закричал: «Мо-лод-цы!». Благодарные женщины станцевали на бис.

За столом было шумно и весело. Усталые сотрудницы, разомлевшие от первых же рюмок, произносили тосты за здоровье мужчин, которые украсили их праздник.

По дороге домой он зашёл в супермаркет. У прилавков толпились только женщины, поэтому его пропустили без очереди. Он взял в подарок жене бутылку «Столичной».

Пока жена и мама хлопотали на кухне, готовили праздничный ужин, он лежал на тахте в гостиной и слушал радиопередачу «Для вас, подруги». Исполнялись песни по заявкам женщин. Звучали счастливые голоса:

– Спойте любимую песню моего мужа!

– Этот романс я посвящаю своему жениху!

– Моему брату!

– Моему сыну!

По заявке жены исполнили и его любимую песню «Как прекрасен этот мир».

За ужином он быстро захмелел: сказалась праздничная перегрузка. Разбил вазу опрокинул чайник. Жена и мама отнесли его в спальню. Пока его раздевали, он всхлипывал:

– Обидно! Почему у вас каждый год праздник, а у нас никогда!

Заснул сразу.

Спал хорошо.

А женщины еще долго возились на кухне, убирали со стола, мыли посуду, подметали осколки разбитой вазы.

Их праздник ещё продолжался.

Ну, что тебе сказать про сахалин?..

Учитель безнадёжно махнул рукой.

– Идите! Совершенно ясно, что ваша голова пуста, как безвоздушное пространство. Двойка.

Он придвинул ведомость, собираясь вписать оценку. Ученица небрежно откинулась на спинку стула.

– Что ж, ставьте. Потом сами за мной будете бегать, просить прощения.

– Я? Бегать? Это с какой стати?

– А вы подумайте. Что такое моя двойка? Это снижение процента успеваемости всей нашей школы. А успеваемость нашей школы отражается на проценте успеваемости нашего района. А процент успеваемости района влияет на процент успеваемости города. А низкий процент успеваемости города снижает процент успеваемости всей республики. Так что, замахнувшись на меня, вы замахнулись на республику!

Ефим Копелян снимался в сюжете «Фитиля», снятого по этому рассказу

Она развела рукам, мол, как видите, ничем помочь не могу и направилась к дверям. Совершенно ошеломлённый, он бросился за ней.

– Куда же вы? Подождите, я, действительно, погорячился: знаете, первый год, только из института. Садитесь! Вот так, поудобней… – Достал из ящика стола кулёчек. – Ешьте конфетки и не волнуйтесь.

– Это вы волнуетесь, а я спокойна. – Она снова откинулась на спинку стула, развернула конфету. – В следующий раз не покупайте «Грильяж», я люблю «Тузик».

– Хорошо, хорошо! Запомню!

– И, пожалуйста, побыстрей! У меня билеты в кино.

– Сейчас, сейчас. Мы мигом! Где ваш билет? Значит, так: «Сахалин. Его географическое положение, климат и природные условия…» Ну?

– Вы думаете, за эти десять минут у меня прибавилось знаний.

– Ну, не может быть, чтобы вы абсолютно ничего не знали!

– Может!

Она жевала конфетку и смотрела на него широко раскрытыми голубыми глазами.

– Подумайте, голубушка! Хоть что-нибудь про Сахалин. Ну прошу вас!

– Стойте, стойте! Вспомнила! – Она проглотила остаток конфеты и запела:

Ну, что тебе сказать про Сахалин?

На острове нормальная погода…

– Прекрасно! – радостно закричал он. – Вот вы рассказали про климат. Ну! Ещё что-нибудь! Она охотно продолжила:

…Прибой мою тельняшку просолил,

И я живу у самого восхода…

– Так! Великолепно! Значит, где находится Сахалин?

Она молчала.

– На во…

– На во! – охотно согласилась она.

– …сто…

– Сто! – Она не возражала.

– …ке?

– Ке!

– Совершенно верно! Значит, и географическое положение вам известно. Ну! Ещё немножко! Эх, жаль, гитары нет!

Но ученица обошлась без гитары.

…А почта с пересадками летит издалека

До самой дальней гавани Союза-а-а…

– Умница! Значит, вы знаете, что там есть и гавань, и почтовое сообщение! Она его не слушала. Она с увлечением завывала:

…Где я бросаю камешки с крутого бережка

Далекого пролива Лаперу-у-за…

– Ну вот! Рельеф местности и омывающий пролив вам тоже известен! Достаточно. Пятёрка! – Он придвинул ведомость, раскрыл её. – О! Да у вас и по остальным предметам отлично!

Она забросила ногу на ногу и развернула следующую конфету.

– А вы думаете, остальных учителей процент успеваемости не волнует?!

Неоконченная эпистолярная повесть

Письмо первое

В редакцию газеты «Доброе утро»:

«Уважаемый господин редактор!

Прошу через вашу газету передать мою сердечную благодарность всем организациям, товарищам и друзьям, поздравившим меня с пятидесятилетием.

М.Ткачук».

Письмо второе

В редакцию газеты «Доброе утро»:

«Уважаемый господин редактор!

Прошу выплатить мне гонорар за опубликованную в вашей газете сердечную благодарность всем организациям, товарищам и друзьям, поздравившим меня с пятидесятилетием.

М.Ткачук».