Читать интересную книгу Военные специалисты на службе Республики Советов 1917-1920 гг. - Александр Кавтарадзе

23 ноября (6 декабря) 1917 г. в кабинете начальника Генерального штаба состоялось совещание начальников главных управлений Военного министерства. Присутствовали: Генштаба генерал Н.М. Потапов, начальник Главного штаба Генштаба генерал А.П. Архангельский, начальники главных управлений: артиллерийского (генерал В.А. Ляхович), интендантского (Генштаба генерал Н.И. Богатко), военно-технического (генерал А.В. Шварц), военно-судного (генерал В.А. Апушкин), по заграничному снабжению (Генштаба генерал А.А. Михельсон), по квартирному довольствию войск (генерал И.К. Гаусман), военно-учебных заведений (Генштаба генерал Н.А. Хамин); кроме того, на совещании были начальник канцелярии Военного министерства Генштаба генерал В.И. Сурин, начальник управления Военного воздушного флота генерал Д.В. Яковлев и др.

Охарактеризовав обстановку, сложившуюся в Военном министерстве в связи с арестом его управляющего А.А. Маниковского и начальника Генштаба В.В. Марушевского, Потапов сообщил, что он назначен начальником Генштаба[206], а управление Военным министерством переходит к коллегии: наркомвоену Н.И. Подвойскому и товарищам наркомвоена — К.А. Мехоношину, Э.М. Склянскому и Б.В. Леграну; при этой коллегии Потапов дал согласие состоять на правах помощника управляющего Военным министерством[207].

Подобное решение Потапова имело исключительно важное значение для реорганизации этого министерства и его дальнейшей деятельности. В самом деле, при отказе Потапова должность управляющего Военным министерством должен был бы занять Н.И. Подвойский или кто-либо из Наркомвоена; в этом случае все начальники главных управлений обязаны были бы являться лично к нему с докладами, что могло вызвать нежелательные конфликты и повлечь за собой разрушение всего аппарата Военного министерства[208]. В случае же принятия Потаповым обязанностей по управлению Военным министерством начальники его главных управлений получили бы возможность личного доклада и контактов только с Потаповым, человеком, которого они знали по прежней службе. Со своей стороны Потапов имел бы непосредственный контакт с Н.И. Подвойским как с представителем Наркомвоена, ответственным за работу бывшего Военного министерства.

Таким образом, благодаря твердой и вместе с тем гибкой политике по отношению к служащим бывшего Военного министерства и умелому использованию бывших генералов и офицеров удалось сравнительно безболезненно реорганизовать этот важный орган военного управления и использовать его в интересах Советского государства.

Рассмотрим вопрос о привлечении командного состава старой армии на службу в Главное управление военно-учебных заведений, бывшее «первым военным учреждением, которое стало на точку зрения использования военных специалистов»[209].

Приказом Наркомвоена № 104 от 28 января (10 февраля) 1918 г.[210] было объявлено положение «Об ускоренных курсах по подготовке комсостава Рабоче-Крестьянской Красной Армии» с целью подготовки инструкторов военного дела, стоящих на платформе Советской власти, а приказом Наркомвоена № 130 от 14 февраля 1918 г. — открыты первые тринадцать советских военно-учебных заведений — курсов по подготовке командного состава РККА. Открытие указанных курсов возлагалось на окружные комиссариаты под наблюдением местных Советов и руководством Главного комиссариата всех военно-учебных заведений. При каждом из этих курсов создавалась организационная комиссия в составе пяти человек: заведующего курсами, представителя от местного Совета рабочих и солдатских депутатов, бывшего училищного комиссара и двух курсовых комиссаров. Кроме того, анимационные комиссии имели право привлекать к работе заведующего учебной частью курсов и преподавательский состав. Окружным комиссариатом было предложено принять «немедленные меры к очищению в недельный срок помещений… бывших военных училищ, предназначенных для курсов по подготовке командного состава для Рабоче-Крестьянской Красной Армии, от войсковых частей, общественных и других организаций, занимающих таковые в настоящее время»[211].

При открытии курсов возник вопрос о привлечении к делу создания новых военно-учебных заведений кадрового командного состава старой армии, так как сколько-нибудь планомерная постановка военного обучения не могла, естественно, быть организована без участия в этом деле квалифицированных кадров бывшего Главного управления военно-учебных заведений. Эта задача «была не из легких: правительственные сферы (в лице руководителей Наркомвоена. — А. К.) были тогда еще далеки от мысли привлечения» бывших офицеров, а последние «недоверчиво относились к создаваемой Красной Армии»[212]. Большую роль в привлечении к военно-педагогической работе командного состава старой армии сыграли руководящие работники Главного управления военно-учебных заведений. Они провели многочисленные собрания с участием бывших офицеров, «убеждали их идти на службу Советской России», разъясняя им вопрос о реформе военно-учебного дела в «духе новых общественно-политических соотношений»[213].

В результате проведенной работы многие бывшие генералы и офицеры, имевшие богатый опыт службы в военно-учебных заведениях, дали согласие работать на новых курсах. Так, в частности, заведующим 2-ми советскими артиллерийскими курсами по подготовке командного состава РККА приказом Наркомвоена был назначен С.Н. Бутыркин (бывший генерал, с февраля 1915 г. — начальник Константиновского артиллерийского училища)[214]. Заведующие учебной частью курсов и их помощники должны были избираться «педагогическим советом курсов из числа лиц с соответствующим военным образованием, имеющих педагогический опыт (на артиллерийские и инженерные курсы — из лиц, окончивших соответствующие академии)»[215].

В ноябре 1919 г. должность главного комиссара военно-учебных заведений была упразднена и объединена с должностью начальника Главного управления военно-учебных заведений, при котором состояли три помощника (по политической, учебной и административной части)[216]. Если в 1918 г. численность управления военно-учебных заведений (с 6 декабря 1918 г. оно было переименовано в Главное управление — ГУВУЗ) составляла 163 человека, то в 1919 г. — 249 человек[217].

Порядок приема на службу в ГУВУЗ был установлен следующий: лица, изъявившие желание служить в ГУВУЗ, подавали заявление с приложением анкетных карточек и аттестаций; окончательное решение вопроса о приеме на службу зависело от комиссара и начальника ГУВУЗ. Кандидат принимался по приказу с испытательным 2-недельным (для начальников отделений — 2-месячным) сроком, после чего следовало или утверждение в занимаемой должности, или отчисление в распоряжении Военного комиссариата г. Москвы. По образовательному уровню сотрудники ГУВУЗ к сентябрю 1918 г. разделялись следующим образом: с высшим образованием — 34 человека, средним — 99, низшим — 71, причем наибольший процент лиц с высшим образованием (15,4) приходился на занимавших в Главном управлении высшие должности; коммунистов было 9 (4,1%), сочувствующих — 27 (12,3%), принадлежавших к другим партиям — 3 (1,3%), беспартийных — 181 (82,3%)[218].

С июня 1918 г. в ГУВУЗ приступили к составлению программ по военным дисциплинам, для чего под председательством заведующего учебной частью была создана комиссия, разделенная на подкомиссии: по тактике и уставам (председатель — начальник отделения пехотных и кавалерийских курсов, бывший Генштаба генерал М.А. Стугин), по артиллерии (председатель — инспектор при военно-учебных заведениях, бывший полковник Н.М. Александер), по фортификации (председатель — заведующий учебной частью военно-учебных заведений, бывший полковник Э.Ф. Флейснер), по военной топографии (председатель — инспектор при военно-учебных заведениях, бывший подполковник В.Р. Канненберг). Подкомиссия по всем общеобразовательным предметам проводила заседания под председательством Н.М. Александера.

Преподавательский состав на созданных первых 13 курсах сначала был «приватный», т. е. преподаватели имели постоянную работу в каких-либо других учебных заведениях, а преподавание на курсах рассматривали как «отхожий промысел»; затем на курсах ввели институт штатных преподавателей, для которых было выработано особое положение. При утверждении штатных преподавателей за основу брался образовательный ценз, преподавательский стаж, а для преподавателей военных предметов — и боевой опыт. Основной контингент строевого состава курсов в первое время состоял из бывших офицеров военного времени, имевших, как указывалось выше, недостаточную общеобразовательную и военную подготовку. В связи с этим часть строевого командного состава курсов была заменена бывшими кадровыми офицерами, а из бывших офицеров военного времени на курсах оставлены лишь наиболее подготовленные. В результате к 25 сентября 1918 г. 243 человека преподавательского и административно-хозяйственного состава одиннадцати из тринадцати курсов имели следующий общеобразовательный ценз: с высшим образованием — 14 человек (6,2%), средним — 105 (42,8%), с низшим — 53 (21,8%)[219]; коммунистов было 27 (11,1%), «аполитичных» — 193 (79,4%)[220]. В 1919 г. на ответственных административно-хозяйственных и преподавательских должностях курсов состоял 3857 лиц, из них коммунистов было 244 (6,3%), сочувствующих —1220 (31,6%), членов других партий — 12 (0,3%), «аполитичных» — 2315 (60,1%)[221].