Читать интересную книгу Итоги № 30 (2013) - Итоги Итоги

— Человеческие качества творца и его способности как-то связаны?

— Вы посмотрите, сколько хороших и даже великих композиторов имели сволочной характер! Например, Вагнер — это же ужас, читаешь его биографию и диву даешься — такие гадости делал! О Бетховене остались просто кошмарные воспоминания. Список можно продолжать. Много было нищих, пьяниц… ну, видимо, это оборотная сторона гениальности. Все время говорили: Сальери убил Моцарта. Но это же абсолютно выдуманная история! Сальери — великий композитор, великий педагог, а ему приклеили это дело. Моцарт же был далеко не ангел, он выпивал — и даже спился в конце концов… Однако в истории остался другой сюжет.

— Кстати — о криминальных сюжетах. В вашей жизни тоже был один — причем лихо закрученный, когда у вас вымогали крупную сумму и вы участвовали в милицейской операции…

— Да, было в 1976 году. Как-то вечером раздался звонок, незнакомец потребовал передать ему 17 тысяч рублей. Я сначала подумал, что это шутник какой-то, но он начал угрожать. Потом звонки продолжались. Ясно, что дело нешуточное, пришлось обратиться в уголовный розыск. Там тоже подошли к делу серьезно — все-таки первое вымогательство на территории Латвии! Подключили к телефону записывающее устройство, велели соглашаться на все условия, если вымогатель еще раз позвонит. Он позвонил и потребовал оставить деньги у одной из скамеек Межапарка. В милиции мне выдали портфель с ловушкой и отправили на дело. За мной заехало такси, за рулем был переодетый сотрудник милиции, он довез меня до парка. Зима, вечер, темно. Я иду среди сосен, никого народу. Оставил портфель в условленном месте и вернулся в такси. А вымогатель забрал его и открыл в ближайшем подъезде — его тут же забрызгало краской, в таком виде он и был задержан милицией… Оказалось, что он случайно услышал в трамвае, как кто-то обсуждает мои баснословные гонорары, и решил поживиться. Но самое главное ожидало всех дальше. На допросе он вдруг говорит: «Да что там деньги! Я сейчас такое расскажу!..» И признается, что совершил три убийства, которые до этого никак не могли раскрыть… Сейчас вспоминаю и думаю: как я мог быть таким безрассудным и согласиться на эту авантюру?..

— От чего бы вы отказались, если бы была возможность переиграть жизнь?

— От многого. От нищеты, в которой мы начинали как музыканты. Как вспомню, с какими трудностями мы доставали инструменты, покупали через спекулянтов у артистов югославской эстрады синтезатор… У нас же не было ни черта! Плохо, что, живя в СССР, мы не могли никуда поехать. А это очень нужно для артиста, чтобы расширить границы мира. Такая существовала система. Хотя образование было шикарное, особенно фортепианная школа — я говорю про Москву и Петербург. Серьезная музыка была на высочайшем уровне.

— От политической деятельности отказались бы?

— Видите ли, если бы я серьезно занимался политической деятельностью, то имел бы сейчас совсем другое. Я включился в политику на эмоциях, когда началась эпоха перемен. Потом осознал: если ты творческий человек — не лезь! Вообще-то к политике тоже должен быть талант, в этой области тоже должны быть звезды, туда нельзя идти без призвания. А подходящих людей мало. Ведь добраться до поста американского президента — это же через какое сито надо пройти, какой отбор, чтобы добиться этой должности! Надо быть и аналитиком, и актером… Я обожаю бывшего итальянского премьер-министра Берлускони. У него на лице написано, какой он дамский угодник, но он же умный!.. И во все это играет: когда ему надо — он плохо выглядит, когда надо — хорошо… Вот это мастерство!

Смешно, но когда я был советником президента, то всегда наступал момент, когда я должен был исполнять свою роль как пианист. По окончании официальных дел все на меня начинали смотреть: «Ну же, давай играй!» Господи, кому я только не играл!.. Даже каким-то шведским принцессам, одной было 89 лет. Там надо было одеваться — фрак, ордена, театральное действо.

Самыми сложными в моей жизни были, конечно, правительственные концерты. Вот когда нет отдачи из зала! Даже если им интересно, их трогает музыка, они не могут себе позволить открыться. Это самая тяжелая публика, которую только можно себе представить. Помню, на каком-то концерте был Андропов. Выступали несколько артистов, в том числе Геннадий Хазанов. Хазанов говорит мне: «Ты отыграешь свои трали-вали и уйдешь, а я вот и не знаю, как шутить — они сидят все мрачные. Неизвестно, уйду я отсюда или нет».

— Как вы вообще оказались в политике? Ведь в советское время в компартии не состояли, да и в вашей песне есть слова «Дай бог не вляпаться во власть…»

— Да, меня пытались втянуть, но мне удавалось оставаться в стороне. Как-то в 1986 году я поехал в Москву — там была встреча представителей советской интеллигенции с новым руководителем государства Михаилом Горбачевым. И вдруг в Кремль приходит Андрей Сахаров! Это было невероятное событие — диссидент вдруг появился на публике, да еще в Кремле! Вообще чувствовалось, что в воздухе витает дух больших перемен.

Еще до перестройки я был знаком с Анатолием Ковалевым, очень умным и интеллигентным человеком, первым заместителем министра иностранных дел СССР. Он писал стихи, я писал на них песни, Анатолий как-то даже гостил у меня на даче. Именно он в 1989 году передал в руки Александра Яковлева документы, секретные протоколы пакта Молотова — Риббентропа о ненападении между Германией и Россией, на которые он, будучи чиновником высокого ранга Министерства иностранных дел, наткнулся в сейфах внешнеполитического ведомства. Обнародование этих документов сыграло ключевую роль в том, что страны Балтии получили независимость.

Тогда было время волнений, тревог, надежд… Творческая интеллигенция больше не могла остаться в стороне. Меня втянул в это дело друг и поэт Янис Петерс. Меня, беспартийного композитора, и поэта Иманта Зиедониса, который был членом КПСС, допустили к избранию в Верховный Совет Латвийской ССР. А в 1989 году мы с другими депутатами из Латвии избирались в Верховный Совет СССР. Голосовали по таким важнейшим вопросам, как отмена 6-й статьи Конституции о руководящей роли коммунистической партии, провозглашение незаконным и не имеющим силы пакта Молотова — Риббентропа… Ну а потом меня выдвинули на должность министра культуры.

— Пожалуй, именно в этой должности вам пришлось выдержать самые яростные нападки: то за то, что поддерживаете Россию, то за антироссийскую политику, то за то, что с театрами происходит… Все забыли «Не стреляйте в пианиста…» Кстати, а что за история тогда была с Театром русской драмы в Риге?

— Это было в 1990 году, в Латвии полным ходом шла денационализация собственности. Как-то в пятницу вечером мне звонит директор Театра русской драмы Эдуард Цеховал и сообщает: только что стало известно, что в понедельник в Рижской думе состоится заседание, на котором будет принято решение возвратить здание театра (в самом центре Старой Риги) бывшим собственникам. Да, вот так… Многие вопросы с собственностью решались именно таким образом. Мы на следующий же день, в субботу, пошли к председателю Рижского горсовета Андрису Тейкманису. Тот куда-то позвонил и сказал нам: «У вас есть неделя, больше откладывать не смогу».

Они успели. По закону здания, перестроенные на государственные средства более чем на 75 процентов, денационализации не подлежали. А театр в 1989 году перестроили, и польская фирма, которая занималась реновацией, предоставила все бумаги. Доказательства были настолько убедительны, что дело о денационализации театра даже на комиссию передавать не стали. Вскоре Совет министров принял решение о передаче театру здания на все времена…

Я был министром культуры до 1993 года. А потом министерство объединили с министерством образования, то есть фактически ликвидировали. Я узнал об этом на заседании кабинета министров. Встал и молча ушел — из зала правительства и из министерства. Что тратить слова, когда все и так ясно…

— Вы в 1999 году выдвигались в президенты Латвии. И стали бы им — если бы в последний момент не отказались…

— Да нет, это было несерьезно. Теперь я уже могу признаться, что это была заранее придуманная постановка, чтобы подставить подножку некоторым персонам… И это было с успехом сделано — я обошел нескольких кандидатов. А дальше произошло то, что с самого начала и было задумано — когда нужные кандидаты не прошли, я снял свою кандидатуру. Вы что, предпочли бы, чтобы я тогда стал президентом, а к настоящему моменту уже в тюрьме бы сидел? В таких делах одно слово — и ты уже никто. Не думаю, что я бы там долго продержался. Моя сильная сторона — практическая работа. Пока кто-то умно говорит, я лучше сделаю что-то толковое. Это мое кредо, и я храню ему верность.