Только после экспедиции, организуемой летом этого года Институтом археологии Академии наук и Государственным историческим музеем для проверки сведений А.В. Рюмина, можно будет с уверенностью судить о значении его открытия.
О.Н. Бадер, старший научный сотрудник Института археологии Академии наук СССР
Цифрами на схеме обозначены места, где были найдены изображения: 1 — волка, 2 — пещерного медведя, 3 — льва, 4 — лошади.
Капова пещера нуждается в комплексных исследованиях
Южный Урал и Южная Сибирь — непочатый край для исследований археологов и спелеологов (подземных альпинистов). Наблюдения, сделанные кандидатом биологических наук А.В. Рюминым, наглядно свидетельствуют об этом.
Я знаком с мезолитической и более поздней наскальной живописью, изученной профессором А.П. Окладниковым и доцентом П.П. Хороших в Южной Сибири. Часть рисунков, сфотографированных Рюминым, на мой взгляд, напоминает эти «писаницы» Сибири, часть же похожа на рисунки более древней эпохи — последних периодов палеолита. Конечно, конкретную хронологию южноуральской наскальной живописи установят лишь исследования археологов. Ясно одно: наблюдения Рюмина представляют большой научный интерес, и не только для археологии.
Несомненно, что палеонтологи заинтересуются изображениями пещерного медведя и животного, схожего с саблезубым тигром. Они исполнены в реалистической манере, свойственной первобытным художникам-охотникам. Сравнение этих рисунков с теми, которые сделаны на основе найденных при раскопках костях и черепах вымерших животных, показывает, что древние художники умели верно схватывать облик своих «героев». Анализ рисунков Каповой пещеры позволит более ясно представить фауну древнейших эпох.
Много проблем возникает в связи с геологическим и гидрогеологическим исследованием Каповой пещеры. Вызывают интерес строение ее залов, промытых в известняке подземной рекой, ее озера, а также не изученные еще и, очевидно, весьма обширные карстовые полости. Тщательное гидрогеологическое обследование даст ценные сведения для ответа на вопрос, как формируются подземные воды Южного Урала и Приуралья.
Определение датировки наскальной живописи поможет нам разгадать и «возраст» Каповой пещеры, а следовательно, скорость развития карста этого района, что имеет большое теоретическое и практическое значение. Я убежден, что комплексное изучение Каповой пещеры не только уточнит датировку наскальной живописи, но и даст много нового другим отраслям науки.
Н.И. Соколов, доктор геологических наук
Водолазы собирают урожай
Интервью с водолазом
Я помню вьюжный посвист ветра за окном, сдвинутые в сторону учебники. Неяркий свет керосиновой лампы желтым кругом лежит на странице журнала. Я жадно «проглатываю» строку за строкой жуткую историю о водолазе, умершем от страха. Рассказ называется «За голубым трепангом».
Этот рассказ о голубом трепанге, прочитанный в детстве, запомнился мне на всю жизнь. С добычей таинственного морского животного, о котором я имела самое смутное представление, в моем воображении связывались опасности и приключения. Да и само слово «водолаз» вызывало романтические ассоциации — слитки золота на погибших кораблях, схватки с акулами и осьминогами...
И вот настоящий водолаз-трепанголов сидит передо мной и, смущенно улыбаясь, отвечает на множество моих вопросов. На задубленном ветром и солнцем, загорелом лице Ильи Ивановича Романовского светятся глаза такой яркой голубизны, будто они впитали цвет Японского моря.
Научно-исследовательское судно «Светлана», на котором я беседую с водолазом Романовским, идет на остров Путятин. Мы, два художника-зоолога, Николай Кондаков и я, будем собирать, зарисовывать и фотографировать промысловых беспозвоночных и водоросли.
Когда я собиралась на Дальний Восток, один из сотрудников Всесоюзного научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии рассказал мне о громадном осьминоге, живущем у острова Путятин. Не знает ли о нем Романовский?
— А как же,— оживился Илья Иванович, — я с ним давно знаком. Было это в 1948 году. Я ловил трепангов у Путятина на глубине метров десяти. Ползу по грунту. Вдруг вижу — груда пустых раковин, будто их целый грузовик свалили под воду. Кто же ими закусывал? А рядом, в камнях, — отверстие чуть меньше метра шириной. Заглянул туда: в темноте шевелится что-то большое. Я ткнул в нору багорном, ко мне потянулись толстые щупальца с присосками побольше пятачка. Немного отступил, жду, что будет дальше. Осьминог весь напружинился, растопырил щупальца вот так. — Илья Иванович широко раскинул руки, изображая, как шевелит щупальцами готовый к обороне осьминог. — Это он пугал меня, чтобы близко не подходил.
Я его и в другие годы навещал. Сидит на прежнем месте, большущий — метров шесть в старике будет. Прямо царь морской. Подойдешь поближе, раздуется и начинает играть щупальцами. Но я его не трогал, и он меня тоже не трогал. А на маленьких осьминогов мы и внимания не обращаем. Тюкнешь его багорком между глаз и отбросишь в сторону. Вот морские ежи, с теми нужна осторожность. Иголки у них ломкие, наколешь руку, будет нарывать...
Я снова перевожу разговор на большого осьминога.
— Да вы сами на него посмотрите, — говорит Илья Иванович,— я вам его покажу. Только убивать его нет у меня большой охоты. Сколько лет живет он мирно, никого не трогает! Но, если надо для науки, мы его достанем.
Я поспешила заверить Романовского, что никакой необходимости в этом нет. Единственное, что бы мне хотелось, — выманить его «приятеля» или какого-нибудь другого большого осьминога из норы и сфотографировать, когда он развернет щупальца.
Рассказ водолаза еще больше подогрел наше желание как можно быстрее добраться до Путятина и опуститься под воду. К сожалению, «Светлану» скоро отозвали во Владивосток, а без помощи Ильи Ивановича увидеть жителя подводной пещеры мне так и не удалось.
Подводный зоопарк
Первое мое знакомство с подводным миром Японского моря состоялось в день приезда на Путятин. Я выбрала удобную для погружения бухту, быстро натянула ласты и маску. Широкий полукруг песчаного пляжа упирался в отвесные скалы. В центре бухты дно оказалось почти пустынным: на белом песке две-три сине-оранжевые морские звезды, похожие на елочные украшения; полосатые креветки, выглядывающие из зарослей морской травы; клубок мальков у поверхности; две камбалки с ладонь величиной — вот, пожалуй, и все. Ближе к скалам появились камни и густой лес водорослей. Среди них я узнала похожую на салат ульву, красную дазию и кодиум — пучок оливково-зеленых маленьких рожек. Эти водоросли я уже встречала на дне Черного моря. Другие были мне неизвестны. Немного подальше лежали светлые, почти белые обломки скал с гривами ярко-зеленой двухметровой травы филлоспадикс. А еще дальше уходящее в зеленый сумрак, постепенно понижающееся дно завалено каменными глыбами. Вот здесь было по-настоящему оживленно — все камни и площадки между ними заселены таким количеством самых разнообразных животных, будто их собрали сюда нарочно. На каждом камне сидели десятками черные, отливающие пурпуром морские ежи с длинными иглами. Короткоиглые серо-зеленые ежи теснились у основания камней. Для маскировки одни держали над собой крохотными щупальцами-ножками камни и ракушки, другие завернулись в листья морской травы. На обломках скал лежали ярко-лиловые с желтым, синие с оранжевым и вишнево-красные звезды. Гроздья громадных дальневосточных мидий облепляли камни. Актинии с чайную чашку величиной шевелили пышной бахромой щупалец. Мелкие крабы и раки-отшельники прятались в расщелинах... Много любопытной живности было вокруг. Но я не уделяла ей должного внимания. Я искала трепанга. А вот, наконец, и он, с высокими, похожими на сосочки выростами бархатного коричневого тельца, с нежным розовым цветком щупалец вокруг рта. Так вот он каков, знаменитый трепанг дальневосточных морей! Он сжался в моей руке, превратившись в упругий комок.
В те далекие годы, когда трепанг завладел моим детским воображением, я старалась получить о нем как можно больше сведении.
Из книг я узнала, что трепанг — это морское беспозвоночное животное — голотурия, принадлежащее к типу иглокожих. Морские ежи и звезды — его ближайшие родственники. Только первые одеты в известковый панцирь с многочисленными колючками и шипами, а у трепанга в отличие от его колючих собратьев известковые образования микроскопически малы и скрыты под кожей. Узнала я, что промысел трепангов насчитывает много столетий и особенно они ценятся в Китае, где считаются не только вкусным и питательным, но и весьма целебным продуктом.